Долг чести - Поселягин Владимир Геннадьевич

Ветер действительно гулял. С трудом погасил купол, парашют из старых партий, натуральный шелк, так что, сложив его в сумку, неаккуратно, комком, все равно на продажу планирую, и поправив поклажу, стал как можно быстрее удаляться прочь. Выбрал я для прыжка пустынную местность, до Анкары еще километров двести.

Стемнело уже через два часа, а я с грузом, пробежав за это время семь километров с одним получасовым отдыхом и ужином, вышел на шоссе. Не знаю, где самолет, а вот трасса заинтересовала, тут можно раздобыть транспорт. Карта с английского летчика, сбитого на этой территории, не сохранилась, пошла на дно с обломками «Аиста» в проливе Ла-Манш. Однако, имея отличную память, я давно ее изучил и запомнил, так что знал, что и где искать.

Большинство аэродромов у передовой, но и тут тоже есть разные, и боевые, и запасные. Примерные свои координаты я знал, до ближайшего турецкого аэродрома – сто сорок два километра, а вот до ближайшего английского – двести пятнадцать. Тот дальний бомбардировочный, где я диверсию совершил, не считаю. Сейчас там мало что осталось, так что я исключил его из своего интереса.

Трасса не пустой была, следы на глинисто-песчаной почве свежие, так что, сложив вещи на обочине, я стал ожидать. А куда торопиться? Транспорт сам ко мне подъедет, а дальше главное не медлить и не упустить возможность.

Больше часа пришлось ждать, похоже, ночью трасса не самая активная. Однако вот послышалось рычание множества мощных моторов тяжелых грузовиков, и на горизонте стали видны отблески фар. Я шустро убрал вещи с обочины и пропустил колонну мимо. Судя по отсветам от фар, это англичане. Тактические знаки были их. Тенты задернуты, так что, скорее всего, что-то тяжелое везли, а не солдат, насчитал двенадцать машин, ни сопровождения, ни охраны, похоже, вольготно себя чувствуют. Жаль, с ними я связываться не хотел, мне что поменьше и пошустрее нужно.

И мои ожидания вскоре вознаградились. Услышав мотоциклетные завывания, я приготовился и, присмотревшись, фарой он светил ярко, плохо видно седока, сделал прицельный выстрел. Мотоцикл, проехав немного, лег набок, взвыв мотором, а седок покатился по дороге. Готов.

Подбежав, я сделал контроль, поставив мотоцикл на подножку, заглушил двигатель. Знакомая модель, я такой же угнал во время диверсии на аэродроме и станции. Обыскал сержанта. У мотоциклиста капральские знаки различия были. Забрал его планшетку, сумку посыльного, оружие, револьвер «Энфилд», вторая модель, всю мелочевку выгреб, свои вещи забрал, устроился в седле и, запустив движок, погнал к нужному аэродрому. Бак я проверил, километров на сто будет, но сокращу путь. Чем не радость? А если топливо найду, то на этом мотоцикле и до аэродрома доберусь.

Не доехал, патруль остановил уже через час, всего километров сорок проехал. На перекрестке включили фары, когда я подъезжал, и на дорогу вышел один солдат с поднятой рукой, приказывал остановиться. В кустах я рассмотрел знакомый силуэт «Доджа» и пулеметчика за крупнокалиберным пулеметом «М-2». Я даже порадовался их появлению.

Как только я подкатил к солдату, сбрасывая скорость, то, поставив обе ноги на землю для большей устойчивости и выдернув пистолет и револьвер, они уже были приведены к бою, открыл огонь. Из парабеллума – в пулеметчика на внедорожнике, из только недавно добытого «Энфилд-2» – в солдата рядом с собой, а потом из двух стволов – по двум силуэтам возле «Доджа». Всего я четверых насчитал. Сработал легко по той причине, что никто от меня выстрелов в упор не ожидал, у двоих оружие, похоже, к бою не приведено было, судорожно затворами щелкали.

Убрав парабеллум за ремень, я поставил мотоцикл на подножку и оббежал стоянку поста, делая контрольные выстрелы из револьвера. Оружие мне не понравилось, кончатся патроны, выкину, вот его и использовал, чтобы боезапас побыстрее закончился. После этого, подсвечивая фонариком, выключив фары «Доджа», пересчитал трупы и оружие.

– Что-то не так, – пробормотал я, осматриваясь.

Тут действительно что-то было не так. У солдат с поста было два «СТЕНа», две винтовки «Ли-Энфилд» и один ручной пулемет «Брен». Что-то на четверых много, значит, был пятый. Вскочив на место переднего седока, я снял с держателя поисковую фару и, включив ее, стал изучать окрестности. Осветив кустарник чуть дальше, увидел, как кто-то метнулся в сторону, раздался хлопок, и я рассмотрел вспышку выстрела. Пуля свистнула совсем рядом. Меткий стрелок, до меня ему было метров семьдесят, запредельная дистанция для пистолета.

Выключив фару, я и так ослепил неизвестного, подхватил автомат и побежал в сторону кустарника. Дальше короткими очередями проредил кусты. Работал на звук. Опустошив магазин, повесил автомат на плечо и, достав «Энфилд-2», стал обыскивать кусты. То, что неизвестный солдат ранен и жив, я слышал. Был вскрик, а сейчас доносилось громкое дыхание с булькающими звуками, видимо, в грудь попал, легкие зацепил. Включив фонарик, осветил тяжелораненого штаб-сержанта британской армии. Хм, так вот кто командир поста, а я думал – капрал, что за пулеметом стоял.

Добив выстрелом сержанта, снял с него разгрузку. Немного порченой была. Достал из кармана документы, сейчас я собираю их, чтобы предъявить после перелета на российскую территорию, что не просто сидел, а уничтожал врагов государства. Оружие – пистолет, похожий на «Кольт М1911», но французская копия. Убрал в кобуру и тоже прихватил с собой, ну и карманную мелочь, как и наручные часы, я их всегда собирал.

Кстати, у сержанта отличные легкие десантные полуботинки были, мои в проливе утонули, так что снял, примерил и надел. Обувь как новенькая, протектор даже не поцарапан, видимо, совсем недавно получил.

Вернувшись к внедорожнику, скинул труп пулеметчика, после чего перегрузил все вещи в кузов. Я его курткой одного из солдат от крови протер. Мотоцикл загнал в кусты и бросил, в кузов мне его все равно не поднять. Оружие у солдат, документы и мелкие трофеи тоже забрал. Привычка.

Трупы прятать не стал, где бросил, там и лежат. Да и капрала, того, что на дороге лежит, мотоциклиста, так и оставил, даже не думая убирать. Я далеко буду, когда найдут, так что все равно.

Запустив движок и включив фары, внаглую погнал по дороге дальше. На каждой возвышенности останавливался и в бинокль, трофей, найденный в «Додже», изучал дальнейший маршрут.

В пути мне повстречался еще один пост, уже бронетранспортер был, я его объехал и ранним утром, перед самым рассветом добрался до нужного аэродрома. Кстати, в пути встретил лагерь торгового каравана и внаглую зарулил к ним. Тут торговец другой был, незнакомый, но он выкупил у меня все оружие, я только два пистолета оставил и четыре ручных гранаты. Один пистолет скрытого ношения браунинг и «Люгер». А вот револьвер «Энфилд-2» подарил купцу. Они сняли даже крупнокалиберный пулемет, забрали канистры и рюкзаки солдат, да все, что мне было не надо.

Я все свое продовольствие отдал, а то к нашим с ним прилечу, поди объясни, почему все надписи на французском. Оставил немного продовольствия, на двое суток, из английских рационов и пайков.

Если к своим прилечу с разной карманной мелочовкой, за мародера примут, так что и часы наручные продал, да все, что не нужно было. Себе золотой портсигар и зажигалку еще оставил. Надеюсь, к ним не прицепятся. Скажу, турки подарили, что меня выхаживали.

Из налички чуть больше двух тысяч рублей банкнотами, плюс немного золотых и серебряных монет. От фунтов английских избавился, купец обменял на рубли, у него тоже были, полторы тысячи. Все забрал. Убрал в офицерскую сумку. Только машину оставил, мне до конечного маршрута километров восемьдесят осталось. Продал не за деньги. Откуда они у меня, пленного, как я их объясню нашим?

Хм, уже русских нашими стал называть, а ведь ранее дистанцировался, после того как меня сбили. Так что я получил за трофеи не деньги, другое оружие, холодное. Отличную саблю, османскую, дамаск. Без украшений, настоящее оружие войны. Сабля не длинная для своего типа, скорее укороченная. Как мне пояснил купец, кончик ее обломили, и другой кузнец поправил, включая балансировку. Даже и незаметно, отличное оружие. Ну и шашка златоустовская, казачья. Немного подранная, так и не поймешь, кому ранее принадлежала. Казаки могут определить, какого казака шашка, а тут убрали все приметы. Я немного помахал ими, произведя на караванщиков впечатление, а вот я приуныл: тренироваться надо, те мышцы, что помогают с саблями работать, практически не тренированы.