Долг чести - Поселягин Владимир Геннадьевич

За неделю я и пришел в себя от всех дел последних дней. Я все так же гражданин без документов, ранее числился вроде как Вершининым, а теперь пора настала задуматься, какое гражданство брать. Возвращаться в Российскую империю не хочу, там сразу под ружье поставят. Не то чтобы я отказываюсь от России, но генерала в солдаты… как-то не по мне. Унтерская служба слишком для меня, скажем так, мелковата. С другой стороны, если получу под командование свое подразделение, то я повеселиться готов, напомню германцам, кто их императора в плен взял, а то совсем нюх потеряли. Стоит подумать.

Хм, а ведь мое желание не возвращаться больше продиктовано моей гордостью и тщеславием. Я только сейчас это понял. Не знал, что я на подобное способен. Оказалось, все банальное просто: не может генерал стать унтером, вот и сидела в душе заноза, что ныла об этом. Да я, когда разобрался в себе, теперь из принципа вернусь и начну воевать простым унтер-офицером.

Если так, то возвращаться беглому пленному обратно к своим стоит с большой помпой. Это я к чему говорю? Просто радио слушаю, и в передачах довольно часто описываются бои Антанты против России. Плохо там все. Если на Южном фронте противника еще держат, горы помогают, то немцы все же прорвали фронт и кидают туда один за другим свежие резервы. Наши все делают зеркально, но пытаются заткнуть прорыв и организовать колечко. Там сейчас мясорубка идет что на земле, что в небе. С японцами все без перемен. Да и вообще, пусть я генерал, но интересно же начать сначала, из простых унтеров дорасти до офицера, потом – до дворянина. Между прочим, это приключения, которых я так желал. В общем, окончательно решено: так и сделаю.

Почему я так резко изменил свое решение? Были причины. Я вспомнил разговор с моим бывшим командиром полковником Говоруновым. Не знаю, откуда такие ассоциации возникли, но почему-то вспомнились именно сейчас. Полковник инвалидность получил за год до моего ранения. А ранение в шею, горло повреждено, говорил с трудом, да и дышал тоже тяжело.

Я тогда жить не хотел, еще бы, лишился своей гордости, став неполноценным мужчиной. На грани был. Вот он и сказал длинную речь, что для него нехарактерно. Сейчас дословно уже не процитирую, но если сокращенно, то смысл сводится к следующему: «Если ты потерял цель и смысл жизни, то смени ее, откажись от своего прошлого и начни жизнь сначала. Найди себя, найди новую цель и живи, просто живи, а не существуй».

Знаете, меня тогда его слова зацепили, я действительно изменился, сменил приоритеты и, надо сказать, не пожалел. И вот сейчас мне вспомнился полковник. Он умер через полгода после той нашей встречи в госпитале, я был на похоронах. А ведь он, узнав о моем ранении, покинул село в Алтайском крае и приехал именно ради меня. Умер он от асфиксии, задохнулся, что неудивительно с его-то ранением. Волноваться ему было нельзя, врачи строго-настрого запретили.

Среди провожающих было немало офицеров, действующих и бывших, которых тот воспитал. Те, кто мог и успел прибыть. Знаете, мне не понравилось, как вела себя супруга полковника. Я остался на пару дней и смог разговорить вдову. Рассказ ее мне еще больше не понравился. Вроде в нем ничего такого не было, но…

Полковник из магазина шел, увидел трех парней, они просто сидели на низкой чугунной ограде и пили пиво, курили, травили анекдоты. Вроде ничего такого, ну общественное место, только сидели они на ограде памятника героев Второй Отечественной войны. Полковник мимо такого пройти не мог, подошел и вежливо попросил уйти, даже пояснил свои мотивы, но его обматерили, облили пивом, плеснув, щелчком кинули в него не погашенную сигарету и послали куда подальше. Тот разволновался, что ему категорически запрещено. Смог дойти до дома, тяжело дыша, супруга скорую вызвала, да не успела, не откачали.

Тех троих я нашел, двое местные были, а один – питерский гопник, родители к бабушке отправили. Видимо, на перевоспитание, да та сама от него шугалась. Он уже успел уехать, но я его потом нашел. Нет, я парней не убил, так, наказал слегка. Купил коробку кубинских сигар, курил и тушил о тела, снова закуривал и тушил, поясняя, как они не правы, и учил, какими хорошими нужно быть. По пятьдесят процентов ожогов по всему телу. Еще ожоги пивом поливал. Проняло всех троих, да так, что обещали бросить курить, пить и цветы носить по всем датам к памятникам наших павших воинов. Могут ведь, когда захотят.

Я проверил. Деревенские слово держали, стали вполне нормальными парнями, женились, дети уже малые, а гопник на наркоту подсел. Сам себя наказал. Я при проверке проследил за ним. Он прохожих грабил, как раз на одинокую девушку напал, проломив ей голову кирпичом. Не успел вмешаться. Оставил его рядом с трупом жертвы, сломав руки и ноги, вещи жертвы он успел по карманам распихать, так что его приняли и отправили по этапу. При этом частично он держал свое слово, не пил и не курил, хотя цветы к памятникам перестал носить. С зоны уже не вернулся, погиб. У всех своя жизнь.

Я лежал и вспоминал. Как-то мысленно ушел в прошлое. А ведь полковник прав, я начинал понимать. Я ведь патриот, без всяких приукрашиваний. Я не патриот государства, я патриот страны, народа, нашей культуры в конце концов. Бросать страну в такое тяжелое время я не хотел. Одно дело подальше от Алексея в Швейцарии жить, другое – война на территории нашей страны. С изменениями, тут тоже во всем Говорунов был прав, я закостенел в своем прошлом теле. Генерал и граф, обеспеченный человек, что засел, как паук, и дергал за свои нити. Пусть почти все дела я передал младшему сыну, до этого три года держа в замах, чтобы освоился на новом месте, а сам ушел на покой, но дела для себя я, по сути, не нашел. Ушел на вполне заслуженный отдых, но это целью дальнейшей жизни не было. Ну рыбачил я, путешествовал на самолете, побывав в разных странах, изучая, как живут люди в других государствах. Не по делам летал, а именно просто отдыхал. Начало наскучивать, поэтому и загорелся поиском сокровищ. О да, это та цель, ради которой стоит жить. Нашел сокровища на тропическом острове или затонувшее судно с ними, можно начать следующие поиски. Эта цель в жизни никогда не истончится и интерес вряд ли погаснет, каждый раз что-то новенькое. Да вот срубили на взлете. Нет, насчет поиска сокровищ я не передумал, но посчитал, что идею отложить можно, да и нужно.

Это я к чему. У меня был шанс. Попав в тело Ивана, я мог спокойно начать сначала, жить, чуть позже воевать. Я потратил этот подарок, новое тело и новую жизнь, на месть. Нет, не так. На МЕСТЬ. Я не разочарован, поработал здорово, и огонек ненависти и злости, что горел в душе и толкал мстить, погас. В принципе, теперь мне англичане просто неприятны, враги, да, но такого желания, как ранее, полностью стереть их с лица земли, уже не было.

Я мог сделать документы, того же француза, парижанина, и жить, как хотел, но я желал подвигов, боев, адреналиновых всплесков, и война, что сейчас идет, мне в этом поможет. Можно работать тайно по тылам врага, и надо сказать, это будет куда действеннее, если попаду в регулярную российскую армию. Однако и там, я надеюсь, прославлюсь, что меня тоже интересовало.

Я не скрываю, я немного тщеславный. Ну, может, и не немного, а много, чего ничуть не стыжусь. У каждого могут быть недостатки, я вот, например, славу люблю, когда меня чествуют. В образе генерала Волкова слава была немного с темным налетом из-за особенности моих действий, но и такая мне нравилась. Сейчас попробую немного изменить цветовую палитру.

В общем, планы такие. Пусть уже осень, октябрь идет, перебираюсь снова в Турцию, краду важного офицера, угоняю самолет и с ним лечу к нашим. План довольно простой и вполне рабочий. Дальше сажусь на одном из наших аэродромов, надеюсь, зенитчики не сшибут, перед посадкой стоит связаться с ними, значит, самолет с рацией должен быть. Передаю офицера в руки контрразведки, ну а сам объясняю, кто я, напирая на потерю памяти. Стоит помянуть спасенных старших офицеров, надеюсь, они долетели, должны меня помнить.