Твое место на Зоне - Владимир Колычев

Он тоже выпил. Еще и закурил.

– Так что Воронец списан со счетов, – сказал Печник. – Пора менять расклады… Он там какого-то армяша на место Суконкина двигал… Может, и этого завалим, чтобы не лез на чужое место?

– Тебе что, понравилось людей валить? – косо глянул на него Панфилов.

– Ну так надо же как-то решать проблему!

– Проблема проще решается. Через министерство. Оганезову в назначении откажут, а моего человека возьмут. Завтра же займусь этим делом…

– А кого на комбинат поставим?

– Ну есть один человек…

– Это вы про меня, да? – неприятно улыбнулся Стас.

– А ты что, хотел бы на это место? – опешил Панфилов.

– Почему бы и нет… Я в этой теме уже давно, люди меня знают…

Глеб Васильевич был в замешательстве. Да, он благодарен Стасу за то, что тот для него сделал. Но Стас устраивал его как грубая физическая сила. А чтобы ставить его директором комбината… Стас лишь изображает из себя покладистого исполнителя. Но уже сейчас он показывает зубы. А если он станет директором комбината, тогда совсем отобьется от рук. Тогда Панфилов потеряет контроль над предприятием…

– Но у меня уже есть кандидат… Купавин… Ты его знаешь…

– Да? А кто для этого Купавина место освободил? – сверкнул взглядом Стас.

Но тут же сменил гнев на милость.

– Ладно, сейчас не время… да и не место утрясать кадровые вопросы. Выходной сегодня. Отдыхать надо… Мы сейчас по маленькой пропустим, затем в баньке посидим, а там, ближе к вечеру, домой ко мне поедем… Я вас, Васильич, с Лилькой познакомлю. Красивая девчонка, вам понравится… Сестра жены… Ей уже девятнадцать… Смак!.. Я бы с ней сам закрутил, но родственница же… А вы, наверное, без Эллочки-то скучаете?

Это был не праздный вопрос. Это был толстый намек на страшные обстоятельства…

Глеб Васильевич плохо помнил тот момент, когда ударил Эллочку бронзовой статуэткой по голове. В сердцах ударил. Он решил, что Эллочка предала его. Ведь она же впустила в квартиру вора… Он даже объясниться ей не дал. Схватил со столика статуэтку и ударил по голове. Эллочка без чувств рухнула на пол. Она была еще жива, когда по его же вызову приехал Стас. Но в сознание не приходила. Они вдвоем вывезли ее на свалку. Там же Стас обнаружил кусок смолы, банку из-под краски. Это он предложил изуродовать труп до неузнаваемости. Мало того, что Эллочку невозможно будет опознать, так еще и тень подозрения падет на Воронца. Мол, менты же должны догадываться, кто выплеснул на Калиткина кружку с расплавленным битумом…

Панфилов пытался выбросить этот страшный эпизод из головы, но не мог. Эллочка почти что каждую ночь являлась к нему во сне. Ужасно… А теперь вот Стас, уже наяву, втягивает его в прошлое, привязывает к трупу. Он ясно дает понять, что Эллочка – то самое звено, через которое они оба повязаны одной цепью. И Воронцом они тоже повязаны…

«Так что не выделывайся, уважаемый Глеб Васильевич, – красноречиво говорил его взгляд. – И принимай мою просьбу как руководство к действию…» Стас хотел стать директором комбината, и Панфилов должен был устроить ему эту должность. Должен… И пожалуй, устроит…

Но за весь день Стас ни разу не коснулся больной темы. Они пили коньяк, парились в баньке, а вечером прямым ходом отправились к нему в гости. Там Панфилов познакомился с очаровательной блондинкой Лилей.

Девушка откровенно заигрывала с ним, и он был этому только рад. Эллочки больше нет, а Лиля вполне подходила для того, чтобы занять ее место. Да она, похоже, к этому и стремилась…

Ночевать он остался у Стаса, в его трехкомнатной квартире. Тамара, его жена, постелила гостям в разных комнатах, но в конце концов Лиля оказалась в постели Панфилова. Ночь удалась…

Домой он вернулся только к вечеру следующего дня. Жена ни о чем не спрашивала. Молча протянула ему бумажный прямоугольник. Это была повестка из Зареченского РОВД. Завтра в течение рабочего дня он должен был явиться в двадцать шестой кабинет к майору Иванову… Похмелье как рукой сняло – Глеб Васильевич моментально протрезвел. Какой-то майор Иванов из Зареченского РОВД предстал перед ним в образе карающего меча правосудия. Панфилов знал, что есть за ним грехи, за которые можно рубить его повинную голову…

Он мог бы проигнорировать повестку. У него есть знакомые среди высокого начальства из ГУВД, в прокуратуре работают прикормленные люди. Но не хотелось поднимать шум. Излишняя суетливость – признак того, что с тобой не все чисто…

В РОВД Глеб Васильевич прибыл в начале шестого, под самый занавес рабочего дня. В здание он входил с видом законопослушного и уверенного в себе гражданина. Норковая шапка, фирменная дубленка, в руке портфель из натуральной кожи да с золотыми застежками, запах дорогого парфюма. Майор из дежурной части объяснил ему, как пройти в двадцать шестой кабинет, и проводил его уважительным взглядом.

Дверь в двадцать шестой кабинет была закрыта. Но откуда-то из недр полутемного коридора вынырнул молодой человек с кожаной сбруей поверх толстого вязаного свитера. Под мышкой у него болталась кобура с пистолетом.

– Вы к майору Иванову? – спросил он.

Парню лет двадцать пять, может, чуть больше. Вроде бы молодой. Но его глаза, казалось, принадлежали человеку, много пережившему на своем веку. Взгляд сильный, цепкий и пронзительный. Глеб Васильевич почувствовал, как тает его уверенность.

– Да, к майору Иванову… Вот! – он протянул свою повестку.

– А, Глеб Васильевич, знаем, знаем…

Парень так посмотрел на Панфилова, что того бросило в жар.

– Иван Алексеевич в ГУВД на совещании. Но я в курсе вашего дела, так что прошу в мой кабинет.

– А вы, простите, кто будете?

– Лейтенант милиции Комиссаров, оперуполномоченный уголовного розыска…

Всего лишь лейтенант, а деловитости на целого полковника хватит. Парнишка держался уверенно. И смотрелся внушительно. Чуть выше среднего роста, мощные плечи при узких бедрах, сильные, широкие в предплечьях руки. Волевое лицо, жесткий взгляд.

Тон густого, с легкой хрипотцой голоса не предвещал легкого разговора. Мрачная обстановка обшарпанного и к тому же плохо освещенного кабинета навевала тоску… Глеб Васильевич уже жалел о том, что не порвал вчера повестку.

– Допрашивать я вас не буду, – усаживаясь за стол, сказал Комиссаров. – Так, всего лишь несколько вопросов, и вы свободны… Если, конечно, я получу исчерпывающие ответы…

Он замолчал, но его красноречивый взгляд накручивал на подсознание продолжение его мысли. Глеб Васильевич мог задержаться в этом здании на неопределенное время, если опер не получит убедительных ответов на свои вопросы… Душу холодило плохое предчувствие. Глеб Васильевич ощутил дрожь в пальцах. А лейтенант смотрел на него и, казалось, читал его мысли. Неужели он видит его насквозь?..

– К нам поступило заявление от гражданки Оскольцевой, э-э, Анфисы Тимофеевны… Вам это имя о чем-нибудь говорит?

– Имя нет… А фамилия да… Я знал Элеонору Оскольцеву… Ну мы с ней были друзьями…

– Почему были? – Острый и липкий взгляд опера снова вцепился в душу.

Глеб Васильевич уже проклинал себя за то, что пошел на поводу у лейтенанта. Не надо было ему идти в этот кабинет. Ведь он-то нарочно пришел вечером, так как знал, что не застанет майора Иванова. Но этот шустрый лейтенант оказался похлеще своего начальника.

– А-а, ну мы… Мы поссорились с Эллочкой, – выдавил из себя Панфилов.

– Когда вы с ней поссорились?

– Ну давно уже.

– Когда давно?

– Я точно не помню, месяца два назад… Она мне изменила, и мы с ней расстались…

– Так, понятно… Элеонора Оскольцева снимала квартиру на улице Луначарского, так?

– Ну, в общем, да…

– Вы навещали свою, э-э, подругу…

– Да, иногда… Но после того, как она мне изменила, мы с ней больше не встречались…

– А изменила она вам два месяца назад.

– Да.

– С кем?

– Ну я не думаю, что это важно…

– Да, пожалуй… Итак, последний раз вы были в гостях у гражданки Оскольцевой три недели назад… Я разговаривал с ее соседкой, Валерией Петровной… Так вот она говорит, что видела, как вы заходили к Элеоноре. И слышала, чем вы там с ней занимались… Стенки в доме тонкие, все слышно, а ваша подруга, наверное, шумно себя ведет… ну вы меня понимаете, во время чего…

– Да-да, есть такое, – натужно улыбнулся Панфилов.

Была у Эллочки такая особенность – в экстазе стонала так, что уши закладывало… А сучка-соседка все слышала… Но ведь Уголовный кодекс не запрещает заниматься сексом с совершеннолетней женщиной…

– Итак, в последний раз вы навещали Оскольцеву примерно три недели назад, – уточнил лейтенант.

– Да, – кивнул Глеб Васильевич.

– Но вы только что утверждали, что расстались с ней два месяца назад…

Панфилов понял, что Комиссаров поймал его на словах, как последнего идиота…

– Э-э, так и было… Просто я приезжал к ней после того… Ну, думал, что мы можем помириться…