Под знаком розы и креста - Владимир Кузьмин

– Ну конечно. Да, вот еще… простите мне такое бессмысленное любопытство, но нельзя ли узнать, кто из ваших товарищей какую фамилию имеет?

– А-а! И вас проняло! – рассмеялся Кирилл Михайлов. – Они к этакому любопытству привыкли. А Андрей Сосна еще и сам в нашу комнату напросился, чтобы чувствовать себя в своей компании. Так что заходите смелее, сейчас узнаете кто из них кто.

Они вернулись в комнату, и Михайлов громогласно изрек:

– Вот, господа хорошие! Извольте сознаваться, кто из вас дерево, и какое именно.

Сидящие за столом с книгами жильцы переглянулись и дружно расхохотались.

– Я буду Ель. Михаил Ель. Так что извольте любить и жаловать, – сказал, приподнявшись, молодой человек в очках.

– А меня зовут Андрей Сосна. Будущий хирург, затесавшийся в чуждую среду юристов по фамильному признаку.

– Придется и мне сознаваться, – вступил в разговор третий студент. – Владимир Дуб. Им-то с их фамилиями ничего, вполне сносные фамилии, а уж каково мне с моей приходится, сказывать не стану, все равно не поверите.

– Да ты за двадцать лет привыкнуть должен к дразнилкам, – подбодрил принявшего донельзя скорбный вид товарища Андрей Сосна.

– Сейчас-то привык. А как в детстве мне пришлось? Уж не знаю, как и выжил.

– Я, – сказал Пете Михаил Ель, – раз уж вас этакое совпадение заинтересовало, скажу, что, проживая в Канске, соседствовал с семейством по фамилии Тополь и знавал одного человека по фамилии Березка.

– А еще у нас в университете есть Семен Ясень.

– Про него я слышал, – кивнул Петя на Михайлова.

– Да, я упоминал при знакомстве, – согласился тот. – А сейчас Петра Александровича интересует другой человек с фамилией самой заурядной. Андрей, ты адрес Васильева не скажешь? Он ведь медик, и ты его лучше нашего мог знать.

– Скажу, отчего не сказать. Он на Еланской улице проживает, дом номер восемь. Совсем рядом отсюда. Кстати, Ясень, не к ночи будь помянут, квартирует в доме напротив.

– А отчего вы про этого Ясеня так отозвались? – спросил Петя просто так.

– Очень уж высокомерен, – ответил за товарища Кирилл Михайлов. – В отличие от Пискарева, с нами дружбы не водил, что нас не особо и печалило. Но поглядывал свысока, хотя в университете был далеко не лучшим.

– Да уж. Живет в двух шагах, а на учебу на извозчике всегда подкатывает. И обратно тем же манером, да еще демонстративно, – подхватил его слова Михаил. – Одно слово – москвич.

– Ну, москвичи тоже разные бывают, – вступился за москвичей Петя, – у меня есть чудесные знакомые.

– Знаем, знаем! – рассмеялся Андрей Сосна. – После вашего предыдущего визита Кирилл нам сказал, что вы заглядывали, хоть и не сказал, зачем. Ну и пришлось ему нам напомнить, что это вы вместе с госпожой Кузнецовой так ловко распутали два загадочных преступления, что газеты об этом взахлеб писали.

Петя чуть не сказал, что загадочных преступлений на их счету уже четыре, но хвастать было неловко.

– А еще мы припомнили, что госпожа Кузнецова оказалась на деле графиней, но исполняла при театре простую должность и держала себя как самая простая девушка из народа. Так что неудивительно, что у нас с вами о москвичах разное мнение сложилось. Или вы как раз москвичек в первую голову в виду имели?

Петя почувствовал, что начинает краснеть, но его выручил Кирилл:

– Будет вам человека в смущение приводить. Ясень, кстати говоря, с Пискаревым общался, его-то он за ровню считал. Случайно припомнил, – просто при мне разговор случился, – как Валентин собрался в Москву ехать, Ясень его просил что-то домой передать. Мол, сам он там не скоро окажется.

– А отчего он сам в Москву не поехал? – удивился Петя.

– Да кто его знает. Мы его, кстати сказать, давненько уже не видели, не появляется он на занятиях.

– Он вроде болен, – подсказал Михаил Ель.

– Может, и болен.

– Спасибо вам за сведения, – поблагодарил всех Петя.

– Э, милостивый государь, – вновь рассмеялся Кирилл Михайлов, – простым спасибо вы от нас не отделаетесь. Как закончите ваше новое расследование, не забудьте рассказать нам о нем. И была ли от нас тому польза, тоже скажете.

Петя сразу и отправился на Еланскую улицу, отчего-то он испытывал большое нетерпение узнать хоть что-то возможно быстрее. Но господина Алексея Васильева, бывшего студента, дома не застал. Что и следовало заранее предполагать – коли он служит в конторе, то время у него сейчас служебное, и нет ему возможности дома рассиживать.

Отчего Петя постучал в двери дома напротив, он и сам не знал. Понятно, что можно было расспросить приболевшего Семена Ясеня о Валентине Пискареве, но ведь заранее известно, ничего нового сказано не будет. И о данном Пискареву поручении смысла расспрашивать нет, оно, наверное, самое безобидное, раз о нем открыто и прилюдно разговаривали.

Ему открыла женщина средних лет.

– Чего изволите? – спросила она, вытирая руки о фартук, видимо, была занята готовкой на кухне.

– Господин Семен Ясень не здесь ли проживает?

– Да как вам сказать? Снимает он у меня второй этаж.

– Простите, но как-то непонятно вы ответили.

– Я сама уж ничего не понимаю. Нету его. Уж третья неделя пошла, хотя говорил, что через десять дней вернется.

– Разве он не болен?

– Не болен он. Хоть и просил, если вдруг станут его спрашивать, именно это и сказать, что болен и что просил не беспокоить. В самом же деле он куда-то уехал. Может, к барышне какой, может, еще чего приспичило. Только я на него озлилась крепко.

– Да за что? – удивился Петя.

– А за то, что тут ему телеграмма пришла. Матушка его в Москве скончалась! – Слова эти женщина произнесла одновременно скорбно и злорадно, видно, сильно ее задело отсутствие постояльца при таких печальных обстоятельствах. – А его носит неведомо где, кто ж, как не он, должен о похоронах позаботиться?

У Пети внутри все похолодело, но он постарался виду не подать.

– Я вас, наверное, отвлекаю от дел? – вежливо спросил он.

– Да ничего не отвлекаете. Я с делами как раз управилась, так что мне поговорить с вами даже приятно. Только холодно на улице. Так вы, ежели еще что спросить желаете, проходите без стеснения. Может, чаю вместе попьем? А то я все одна да одна, даже из дома не всякий день выхожу, оттого и скучаю по людям.

Петя не мог отказаться от такого предложения и вошел в дом. За чаем вновь завел разговор о постояльце:

– Вы вот сказали, что господин Ясень мог к барышне поехать. Не свататься ли?

– Да кто его знает? – поджала губы хозяйка дома. – Вы вот со мной не чураетесь беседовать, а он кроме «здравствуйте» и «до свидания», похоже, других слов для меня припомнить не мог. Хотя порой и их забывал. Неприятный молодой человек.

– А в чем же эта неприятность заключалась?

– Смотрел всегда свысока, если о чем спросишь, так не каждый раз и ответит. И знакомства его мне не нравились. Нет чтобы, как все молодые люди, со своими сверстниками или сверстницами компанию водить, так у него, если кто в гостях и бывал, все старше его. Чем уж они там занимались, не знаю, хорошо хоть тихо и без шума. И по ночам невесть куда ездил. Переоденется, как на праздник, сядет на извозчика и уедет. И возвертается за полночь. Порой довольный, порой злой, словно собака, прости господи.

– Да уж, должен признать, что это необычно и малоприятно. А извозчика он как брал? На стоянку шел или за ним заезжали по договоренности? – продолжал свои расспросы Петя.

– Ох и догадливы вы, – очень искренне похвалила его женщина. – Сюда заезжали, почти всегда одни и те же. Одного я даже знаю, Поликарпом зовут, и лошадка у него знатная, черная-черная. Вы никак и извозчиков расспрашивать станете?

Петя не стал врать, а сказал, что ему очень уж любопытно стало и он, скорее всего, расспросит и извозчика Поликарпа, которого сыскать будет нетрудно. Но приврать ему все равно пришлось, потому что домовладелица поинтересовалась все же целью его прихода к Семену Ясеню. Петя в который раз рассказал про нужную ему книгу, которую Ясень якобы взял в Народной библиотеке и уже давно должен был вернуть. Зайти в квартиру Ясеня, чтобы поискать книгу, он отказался.

– Может, он все же на похороны уехал, – сказал Петя, завершая разговор, – а мы о нем плохо думаем.

– Да откуда ему узнать? Мне он адреса не оставлял, полагаю, что никому другому и вовсе не известно о его отъезде. Нет, шастает он где-то по своим глупым делишкам, и что матушка его в Москве убита, вряд ли знает.

Женщина перекрестилась на икону в углу.

Петя, который поначалу еще сомневался, что узнал нечто важное, после слов об убийстве уверился – тут должна быть некая связь. Убийство – это вам не просто смерть! Убитый в Москве Пискарев был знаком с Ясенем. Тот даже ему поручение давал, просил что-то там матушке передать, хотя предстояли каникулы и он вскоре сам мог бы поехать домой. Но не поехал, что весьма необычно. А тут еще его странное исчезновение и известие об убийстве его матери. Должно быть, одно с другим связано, пусть пока и непонятно как.