Искусство Раздевания - Стефани Леманн

У нее был такой же размер груди, как и у меня.

— Я просто хочу выглядеть привлекательной на все сто! Да и потом, мне нужен хотя бы один нормальный бюстик для этого платья без бретелек, в котором я пойду на вечеринку к моему другу. Вот, ты только посмотри!

Она вытащила один из семейства «Вондербра».

— А зачем в твоем возрасте все эти навороченные тряпочки? Кто это увидит?

— Да никто. Мне просто нравится это носить, вот и все.

Вот и все… Или тринадцатилетняя Эмма уже развлекается с мальчиками? И это юное, невинное существо запрятало белье с менструальными пятнами под кровать? Те трусы выглядели гораздо скромнее, чем модельки, от которых она не могла отвести глаз.

— А что, Ли позволяла тебе покупать все эти секси-шмотки?

— Нет, но она была гораздо строже, чем мамы моих подружек, клянусь. До нее просто не доходило. Но ты же не такая. В смысле, ты же выросла с Коко.

— Может, все же выберешь и померяешь что-нибудь наконец?

— Ты взгляни, — направилась она к мишкам.

— Разве это не прелесть?

Прелесть была ярко-розовая с двумя розовыми сердечками на сосках. Еще одно сердце побольше служило фиговым листком в прилагающихся трусиках-танга. И кто сказал, что романтика умерла?

— Клево.

Она подцепила пальцем ярко-голубую бирку между чашечками, в распахнувшейся одежде мелькнул животик и такие же трусики.

— Вот это классно. Интересно, у них есть размер М? — Она стала просматривать ряд.

Я уже всерьез опасалась, что она и в самом деле захочет надеть это пижонство. Комплект был абсолютно прозрачный, только в самых пикантных местах стыдливо приукрашен полоской кружев. Но она вытащила подходящий размер и протянула мне:

— Тебе точно надо это померить.

— Я так не думаю.

— Да это же твой цвет! И такой классный фасон!

Не представляю, как это Эмма могла вообразить меня в чем-то настолько женственном и фривольном, если до этого видела только в джинсах и футболках. Ей просто показалось, что я могу носить такое.

А почему бы и нет, в самом деле?

Вдруг представилась такая возможность. Просто посмотреть на себя в чем-то подобном. Никто больше и не увидит. Исключительно ради интереса.

— Да твой парень просто обалдеет. Как его зовут? Айен?

— Мы с ним расстались.

— О, прости. Тогда этот комплект понадобится тебе для следующего.

Том? А может, Кингсли? О господи! Я что, буду разгуливать перед ним, как сексапильная киска? Ему бы такой комплектик понравился? Я практически была в этом уверена. Но! В мозгах у мужиков эти штучки напрямую завязаны на эрекцию. И связи с разумом не имеют. Ни один, увидев меня в таком наряде, не устоял бы.

Я забрала вешалку.

— Ага, — прозвучало весьма одобрительно.

Мы пошли искать раздевалку. Помощница продавца оторвалась от своего сизифова занятия — развешивания примеренных лифчиков обратно по вешалкам — и провела нас к кабинкам. Видимо, Фиона не спускала с нас глаз, ибо возникла, как только я собралась задернуть занавеску.

— Дайте мне знать, если понадобится другой размер, юные леди.

— Спасибо.

— Удачи, — пожелала я Эмме, расположившейся в примерочной напротив.

— Наслаждайся, — донеслось в ответ.

Я сняла кроссовки, бейсболку. Затем джинсы, белье. Медленно надела трусики.

Потом сняла футболку, расстегнула лифчик. Скользнула руками в тонкие бретельки, поправила бантик, чтобы он лег точно посередине между грудями, и взглянула в зеркало.

Это было непристойно откровенно. Господи! Хотя у бюстгальтера имелось дополнительное кружево, груди были полностью видны. Плоть просачивалась сквозь ткань, заполняла пространство примерочной. Плоть была вездесущей.

Это уже слишком. Легкомысленное красное платье выглядело весьма скромно по сравнению с этим нарядом. От него становилось ужасно… жарко.

Я распустила волосы, слегка их растрепала. Немного отвела правое бедро в сторону. Выпятила грудную клетку так, чтобы бюст стал более заметен. Ну да, я была сексапильная детка. Опасные изгибы. Неплохие ножки.

Я изогнула бровь:

— Ну ты, поди-ка сюда… Кингсли. То есть Роберт. Боб. Привет, Боб. Удивлен? Да ладно, не стоит. Это же все было здесь… ждало, когда ты обратишь внимание.

— Ну, как дела? — поинтересовалась Эмма из соседней кабинки.

Я запаниковала и еще плотнее запахнула занавеску, и так задернутую до предела.

— Не о чем говорить.

— Размер не подходит?

С этим-то не было проблем.

— Слишком дорого. Пятьдесят восемь долларов.

— Так заплатим кредиткой моего папочки.

Ее папочки, словно он не был и моим тоже!

Ну, у меня, впрочем, никогда не имелось кредитки на его имя — это уж точно. Я выскользнула из комплекта, надела свое белье.

— А ты что-нибудь подобрала?

— Похоже на то.

— Хорошо.

— Джинджер? Можно мне купить парочку стрингов, ну пожалуйста-распожалуйста! Всего пару!

Я поджала губы, застегнула джинсы и запретила себе спрашивать, нет ли у нее такого ощущения, когда она носит танга, как от застрявшего между зубами хрящика.

— Валяй.

— СПАСИБО!

В привычной одежде я чувствовала себя гораздо увереннее. Словно окружающий мир куда-то улетучился на мгновение, а потом вернулся обратно. Хотя и выглядел несколько поношенным.

Мы спустились на эскалаторе. Мне нужно было срочно выпить кофе и съесть что-нибудь сладкое. Рестораны в универмагах обычно переполнены, к тому же мне хотелось на воздух.

— Не хочешь перекусить где-нибудь? Что-нибудь сладенькое?

— Легко! Куда пойдем?

Было четыре часа. Время пить чай. Я обожаю дневные чаепития. В городе не так много мест, где можно попить приличного чая с ячменной лепешкой, свежим салатом и тому подобными вещами, но, к счастью, мы были совсем недалеко от подобного заведения.

— Ты когда-нибудь пила чай в «Плазе»?

— Я не люблю чай.

— Можешь выпить горячего шоколада.

— Хорошая мысль.

Чай в «Плазе» был для особенных случаев, вроде дня рождения. Мы с Коко бывали там всего раз пять. Но сегодня, похоже, выдался как раз такой случай. Эмма впервые купила танга со вставкой спереди. А я впервые надела пижонские кружева.

— Ты любишь ячменные лепешки?

— Я дышу воздухом, как и ты?

— И сандвичи?

— Да пойдем уже!

Палм-корт располагался в кулуарах отеля «Плаза». Четыре высоченные пальмы в мраморных вазонах, плетеные кресла, высокие закругленные окна создавали эффект зимнего сада. В центре зала на круглом столе были выставлены разнообразные десерты, впрочем, весьма обычные. Арфистка в вечернем платье играла в углу на инструменте. Пожилой господин во фраке, с «бабочкой» на шее плавно перемещался между столиками, играя на скрипке.

Официант принес лепешки и взбитые сливки. Как только он удалился, немедленно всплыла тема моего отца.

— Ну, как ты теперь? — Осторожно начала я. — Ну, в смысле, жить с одним папой.

Я не пыталась копаться в чужих простынях. Просто дала ей возможность высказаться, так сказать, излить душу.

— Ну, ты же знаешь. Он занят практически все время.

— Ага.

— Да он и не горазд разговаривать.

— Точно.

— Но он пытается.

— Вот-вот.

— В прошлые выходные он водил меня к Ральфу Лорену и купил рубашку-поло.

— Какого цвета?

— Фиолетовую. С зеленой лошадью.

Я постаралась отогнать от себя образ пурпурного джемпера с желтой лошадью, который принадлежал Ли.

— В общем, это не очень справедливо. Он покупает мне всякие шмотки, а тебе нет. Ты же такая же дочка ему, как и я.

— Ну, дело не в шмотках. Он просто эмоционально далек. И всегда так вел себя со мной. Держал дистанцию.

— Ну да, — размазывала она сливки по лепешке, — он такой. Ну, ты понимаешь. Почти со всеми. Наверное…

Она отложила нож и откусила лепешку.

— Со мной и Коко он всегда держит дистанцию.

Я знала, что мне лучше помалкивать. Ей не следовало этого слышать.

— Ну, господи! — Эмма говорила, продолжая жевать с открытым ртом. — Он не мог рисковать с Коко в своей жизни. Только представь себе.

— Почему бы и нет? Она же присутствует в моей жизни.

— Ну, ты же понимаешь.

— Нет, не понимаю. Скажи мне, — прихлебнула я чай.

— Ну, как ты не понимаешь! — Эмма наклонилась вперед и быстро зашептала, — Коко почти как… ну, как бы это сказать… почти шлюха…

Я положила на тарелку еще одну лепешку, но понимала, что не смогу откусить ни кусочка.

— Как ты можешь так про нее говорить?

— Ну, я не говорю, что она проститутка. Но ты ведь знаешь… Ну, в самом деле…

Она покраснела, сознавая, что наговорила лишнего.

— Ты же поняла, что я имела в виду.

Скрипач приблизился к нашему столику и заиграл «Звуки музыки». Меня одолевал соблазн рассказать Эмме, что ее высокомерный папочка вовсе не брезгует изменами и интрижками. Арфистка с видом шестидесятилетней девственницы так щипала струны, словно завтра был ее последний день. И почему у арфисток всегда вид престарелых горничных?