Тайны английской разведки (1939–1945) - Дональд Маклахлан

Так настал день, когда капитан 1 ранга Эдвардс, склонившись над картами, поставил перед Уинном следующий вопрос: «Юго-западнее Ньюфаундленда находятся два весьма ценных танкера, которые без охранения идут по дуге большого круга в направлении Норт-Чаннела. Скажите, как бы вы поступили с ними при существующей сейчас обстановке с точки зрения диспозиции и намерений немецких подводных лодок?» Просмотрев в течение нескольких минут карты, Уинн ответил: «У меня совершенно определенное мнение на этот счет. В прошлую полночь из точки в 200 милях восточнее и в 100 милях южнее того места, где сейчас находятся танкеры, какая-то немецкая подводная лодка передавала длинную радиограмму, состоящую более чем из 300 групп. Или эта лодка, закончив патрулирование, возвращается в базу и доносит в штаб результаты своей боевой деятельности, или она докладывает о каких-то повреждениях и неисправностях. Можно с девяностопроцентной уверенностью предположить, что она пойдет на север, и танкерам поэтому есть смысл отвернуть на юг».

Эдвардс направился затем на оперативный пост управления торгового судоходства и изложил предложение Уинна соответствующему начальнику; тот посмеялся над расчетами Уинна и пренебрежительно попросил, чтобы пост слежения за подводными лодками занимался своим делом и не вмешивался в функции управления торгового судоходства. Однако после настоятельных рекомендаций Эдвардса было решено пойти на компромисс и произвести эксперимент: одному танкеру приказали пойти северо-восточным курсом, а другому — уклониться на юго-восток. Утром следующего дня, прочитав входящие шифровки, Эдвардс, озабоченный и возбужденный, спустился в пост слежения за подводными лодками и заявил собравшимся вокруг стола с картами подводной обстановки: «Ну вот, выдуманный нами эксперимент закончился печально: один из двух танкеров потоплен». Уинн, не зная о данных танкерам указаниях об отклонении от курса, спросил: «А каким курсом, сэр, шел этот танкер? Наверное, северным?» Не будучи в состоянии ответить на этот вопрос, Эдвардс направился в управление торгового судоходства проверить исходящие шифровки и, возвратившись оттуда через несколько минут, извинился перед Уинном, который был прав в своих вчерашних расчетах: потопленный танкер шел северным курсом.

В результате этого случая и подобных ему начальник оперативного управления рекомендовал совету адмиралтейства регулярно изменять маршруты конвоев в соответствии с данными и прогнозами оперативно-информационного центра; этой практики стоило придерживаться даже тогда, когда на успех можно было рассчитывать только в 51 случае из 100. Однако прежде чем продолжить рассказ, необходимо подробнее остановиться на проблеме, с которой столкнулся пост слежения за движением подводных лодок.

Решающее преимущество системы конвоев заключается в том, что при проводке конвоя можно планировать маршруты судов и уклонение их. от опасных районов, а также в том, что наиболее ценные суда можно охранять. Для борьбы с подводными лодками и авиацией противника система конвоев позволяет сосредоточивать необходимые воздушные и надводные силы охранения. Однако последнее выполнимо лишь тогда, когда имеется достаточное количество эскортных сил и когда дальность и длительность их действия позволяет охранять конвой на всем его пути, от начала до конца. До 1943 года таких условий не существовало. Таким образом, в течение первых самых критических четырех лет войны, когда все необходимое для будущего победоносного наступления в Европе приходилось доставлять из-за Атлантики или посылать на заморские театры из Англии, шансы адмиралтейства перехитрить Деница и уберечь суда от атак подводных лодок зависели в основном от выбора безопасных маршрутов или от своевременного уклонения с опасного курса. Для успешного перехода конвоев и одиночных судов была необходима хорошая разведка в сочетании с квалифицированным расчетом скорости, направления движения, условий погоды и намерений противника.

Вот тогда-то роль оперативной разведки (ее зарождение описано в главе 3) и обнаружилась в полной мере. Разведывательное управление ВМС и управление торгового судоходства работали бок о бок, в соседних комнатах самого нижнего «этажа» цитадели адмиралтейства, в помещениях, отведенных под оперативно-информационный центр капитана 1 ранга Клэйтона. Капитан 3 ранга (позднее капитан 1 ранга) добровольческого резерва ВМС Роджер Уинн следил за движением немецких подводных лодок и наносил их позиции на карту подводной обстановки, капитан 3 ранга Ричард Холл следил за движением всей массы союзных судов в Атлантике и давал им указания уклоняться с опасных курсов. Холл давал Уинну расчетные позиции всех торговых судов в Атлантике; Уинн давал Холлу все известные и предполагаемые позиции немецких подводных лодок.

Их общий девиз был таков: «поезда никогда не должны встречаться друг с другом». Никакое судно — пусть это было даже приказание самого Черчилля — не выходило из Англии, не получив из комнаты Холла маршрута следования, который проверялся перед этим в комнате Уинна. Это было одно из величайших и сердечнейших «товариществ» войны; каждое утро в семь часов эти два человека ехали в адмиралтейство в одной машине. Когда адмирал Иделстен принимал должность помощника начальника морского штаба (ПЛО и торговое судоходство) от своего предшественника адмирала Мура, последний сказал ему: «Если эти два человека когда-нибудь прекратят деловую перебранку между собой, мы проиграем войну».

Чтобы иметь более полное представление о характере деятельности поста слежения, необходимо рассказать не только о мерах обороны, к которым мы были вынуждены прибегать, но и о возможностях, которые предоставлялись нам тактикой Деница. То, о чем пойдет речь, автор узнал от адмирала флота Джорджа Кризи, который во времена первых успехов поста слежения за подводными лодками являлся начальником отдела ПЛО адмиралтейства.

Ключом к пониманию системы конвоев является разница в скорости хода между торговым судном и подводной лодкой в подводном положении. Средняя скорость хода конвоев, даже в условиях хорошей погоды, составляла семь — девять узлов. Скорость хода немецкой подводной лодки в подводном положении до тех пор, пока в 1944 году Дениц не начал вооружать их шноркелем, составляла не более двух-трех узлов. Если бы лодка решила пойти, скажем, шестиузловой скоростью, ее аккумуляторные батареи быстро разрядились бы, и она вынуждена была бы всплыть на поверхность для подзарядки их. Таким образом, «дошноркелевокую» немецкую подводную лодку можно было рассматривать как своего рода подвижную мину, имеющую контактную антенну, радиус действия которой ограничивался дальностью хода ее торпед и дальностью видимости через перископ.

Чтобы атаковать идущее полным ходом одиночное судно, подводной лодке нужно было или по счастливой случайности, или благодаря хорошо организованной разведке (Дениц располагал таковой до 1943 года) оказаться на позиции где-то впереди обнаруженной цели. Но даже и в таком случае неожиданный маневр цели в сторону (зигзаг) мог привести к тому, что лодка не была бы в состоянии занять позицию для атаки. Точно так же и для атаки тихоходного конвоя подводная лодка в погруженном состоянии должна была бы оказаться в выгодном для обнаружения конвоя положении, предпочтительнее на носовых курсовых углах и уж, конечно, не за пределами траверза походного ордера; кроме того, за исключением светлых лунных ночей, увидеть цель через перископ и успешно атаковать ее из подводного положения ночью было почти невозможно. Если подводная лодка все же выстреливала торпеды из подводного положения, то перезарядить аппараты и догнать конвой для повторной атаки она была уже не в состоянии.

Таковы были непреодолимые трудности, заставившие Деница отказаться от боевого использования одиночных подводных лодок в подводном положении и перейти к так называемой тактике волчьих стай, то есть к групповому использованию подводных лодок в надводном положении, в котором они могли маневрировать на сравнительно высоких скоростях и погружаться только тогда, когда им грозила опасность преследования. Подводные лодки, следовательно, перестали быть подводными кораблями в истинном значении этого термина, а стали лишь кораблями, способными при необходимости скрываться под водой.

Переход Деница к тактике волчьих стай неизбежно ставил перед ним новые проблемы, которые одновременно создавали известные возможности для оперативно-информационного центра адмиралтейства. Во-первых, Дениц должен был искать конвой. На широких просторах Атлантики даже самые крупные конвои представляли собой не более, чем крохотное пятнышко. Даже в тех случаях, когда разведка сообщала Деницу назначенный маршрут и время выхода конвоя из порта, приказы адмиралтейства об отклонении от генерального курса создавали неразрешимые проблемы в расчетах о движении судов. Исследование, выполненное для капитана 3 ранга Холла, показало, что две группы его же сотрудников, которым были даны все переданные по рекомендации Уинна приказы об изменении курса конвоя, оказались не в состоянии рассчитать правильное место этого конвоя на какое бы то ни было последующее время или дату; ошибки в их расчетах достигали не менее пятисот миль. Таким образом, если штаб немецких подводных сил получал точнейшие данные разведки о дате выхода конвоя и намеченном для него маршруте, но не мог своевременно расшифровывать совершенно секретные радиограммы адмиралтейства об изменениях курса конвоя, то сосредоточение подводных лодок, для чего требовалось несколько дней, могло оказаться совершенно напрасным.