Тайны английской разведки (1939–1945) - Дональд Маклахлан

Переход Деница к тактике волчьих стай неизбежно ставил перед ним новые проблемы, которые одновременно создавали известные возможности для оперативно-информационного центра адмиралтейства. Во-первых, Дениц должен был искать конвой. На широких просторах Атлантики даже самые крупные конвои представляли собой не более, чем крохотное пятнышко. Даже в тех случаях, когда разведка сообщала Деницу назначенный маршрут и время выхода конвоя из порта, приказы адмиралтейства об отклонении от генерального курса создавали неразрешимые проблемы в расчетах о движении судов. Исследование, выполненное для капитана 3 ранга Холла, показало, что две группы его же сотрудников, которым были даны все переданные по рекомендации Уинна приказы об изменении курса конвоя, оказались не в состоянии рассчитать правильное место этого конвоя на какое бы то ни было последующее время или дату; ошибки в их расчетах достигали не менее пятисот миль. Таким образом, если штаб немецких подводных сил получал точнейшие данные разведки о дате выхода конвоя и намеченном для него маршруте, но не мог своевременно расшифровывать совершенно секретные радиограммы адмиралтейства об изменениях курса конвоя, то сосредоточение подводных лодок, для чего требовалось несколько дней, могло оказаться совершенно напрасным.

Вторая проблема Деница заключалась в том, что о конвое, обнаруженном одной из его подводных лодок, необходимо было немедленно докладывать; подводная лодка, обнаружившая конвой, должна была непрерывно следить за ним, а в это время Дениц направлял на перехват конвоя другие лодки. Неизбежные при этом радиопереговоры перехватывались радиопеленгаторной службой адмиралтейства, а сравнение полученных таким образом позиций подводных лодок (на картах Уинна) с запланированным курсом и рассчитанным местом конвоя (на картах Холла) позволяло давать конвою соответствующие приказы об отклонении от опасных районов. Другими словами, жертвуя скрытностью, которую обеспечивали подводным кораблям радиомолчание и подводное положение, и вступая вместо этого в неограниченные радиопереговоры с базой, немецкие подводные лодки шли на еще больший риск быть услышанными и обнаруженными.

Английский морской штаб убедился, рассказывает адмирал Кризи, что гидролокатор, на который возлагали столько надежд в тридцатые годы, для обнаружения подводной лодки в надводном положении оказался почти бесполезным; что крохотный силуэт подводной лодки, особенно если она находилась в позиционном положении, обнаружить человеческим глазом ночью почти никогда не удается; что 130-сантиметровый радиолокатор на малых кораблях, предназначенный для обнаружения надводных целей, оказался куда менее эффективным, чем ожидали; что фактически для борьбы с подводными лодками важное значение имели только два средства: радиопеленгатор, особенно если им оснащались эскортные корабли, и эскортный самолет, который принуждал подводную лодку погружаться и, следовательно, терять контакт с конвоем.

Еще зимой 1940/41 года мы знали, продолжает адмирал Кризи, что новую тактику подводных лодок (на первых порах она застала нас врасплох) можно преодолеть, если у нас будет достаточное количество подготовленных эскортных кораблей и самолетов авиации берегового командования; однако должно было пройти немало времени, прежде чем мы получили бы эти силы и средства. Поэтому единственной мерой борьбы с подводными лодками пока оставалось уклонение конвоев от опасных районов. В этом и заключалась круглосуточная работа людей в комнатах 8 и 12 в цитадели. Что же представляли собой эти комнаты и чем занимались работавшие в них сотрудники?

Попасть в комнату Уинна было куда более трудным делом, чем, скажем, в комнату 39. Вы должны были постучать, подождать ответа и заявить, что вам, собственно, нужно. Войдя в комнату, вы могли сначала подумать, что это большая бильярдная с несколькими столами и снующими вокруг них людьми. Освещение над большим столом в средней части комнаты не выключалось ни днем ни ночью; на нем находилась карта Северной Атлантики. Множество воткнутых в карту булавок и натянутых между ними эластичных нитей показывали, где уже шли или где должны будут пройти те или иные конвои и суда. В любой момент на карте регистрировались этапы перехода больших караванов судов, доставлявших в Англию продукты питания, сырье, военные материалы или вывозивших из Англии на заморские театры продукцию ее фабрик и заводов. На этой же карте прокладывались длинные маршруты немецких подводных лодок, выходивших из портов Балтийского моря или Бискайского залива, чтобы искать и атаковать эти караваны судов.

На карте Северной Атлантики отмечали карандашом место, время и дату самых различных событий: обнаружение, передачу радиограмм, потопление, запеленгованные места работающих радиостанций — все, что тем или иным образом указывало на нахождение в данном районе немецких подводных лодок. Красными дугами, проведенными из точек, в которых находились базы авиации берегового командования, на карте был показан радиус действия патрульных самолетов, осуществлявших поиск и уничтожение подводных лодок.

Подводные лодки наносились на карту соответствующими символами, дополнявшими запись о пройденном лодками пути, которая производилась на основании поступавшей информации. Каждому источнику информации соответствовал прикалываемый к карте флажок определенного цвета: красный — место, определенное радиопеленгованием; белый — обнаружение или уверенный контакт техническими средствами; синий — надежные данные радиоразведки и т. п. Другими флажками обозначали конвои и силы охранения, время атаки и потопления судов, маршруты полетов наших патрульных самолетов и самолетов противника, возможную схему развертывания лодок той или иной волчьей стаи и другие данные.

На стенах комнаты были развешаны графики потоплений и строительства новых подводных лодок, а на одном из столов у стены — карты с системой координат немецкого военно-морского флота, в соответствии с которой все моря и океаны были разделены на множество квадратов, обозначаемых цифрами и буквами алфавита. Для непосвященного посетителя общий вид и обстановка в этой секретной комнате ни о чем не говорили. То, что было ясно для, самое большее, трех офицеров, представлялось другим неразберихой и путаницей.

К 12.00 каждого дня данные о движении лодок обобщались и включались в ежедневную сводку для рассылки адресатам по списку. То же самое происходило в комнате Холла, где в сводку включались данные о местоположении конвоев для последующего нанесения их на карту обстановки, которую вели в кабинете премьер-министра. Один раз в неделю во время ночного дежурства офицеры переносили всю обстановку на чистую карту, причем старались делать это очень тщательно, так как Уинн несомненно заметил бы любую ошибку или неточность.

Большую часть рабочего дня Уинн или его заместитель проводили у этого центрального стола с картой. Они прокладывали курсы подводных лодок и конвоев, измеряли дистанции, рассчитывали вместе с Холлом курсы отклонения из опасных районов для того или иного конвоя или одиночного судна, готовились к «неизбежному бою конвоя через несколько часов» (иногда Уинн предсказывал вероятность атаки конвоя подводными лодками за несколько дней до того, как она фактически происходила) или обдумывали на несколько дней вперед — какое влияние окажет на наши планы и развертывание сил вероятное появление немецких подводных лодок в районе намного южнее Азорских островов, у мыса Доброй Надежды или в водах Вест-Индии.

В комнату 8 поступал нескончаемый поток фактов: срочные донесения на телетайпной ленте; донесения-молнии со станции «X», которая перехватывала радиограммы и анализировала радиообмен различных схем связи противника; пеленги на работавшие радиостанции противника со станций «Y», а вслед за ними и определенные по этим пеленгам места тех или иных объектов; донесения с эскортных кораблей, установивших контакт с немецкими лодками в районах за тысячи миль от адмиралтейства; донесения об обстановке из штабов округа западных подходов, Ливерпульского района и других морских командований, установивших тот или иной контакт с противником; информация из оперативного поста управления торгового судоходства о выходе и прибытии конвоев; выдержки из захваченных документов; подробные отчеты о допросах немецких военнопленных подводников и многие другие данные.

Данные всех этих источников позволяли следить за основными этапами «жизни и деятельности» каждой подводной лодки. Когда новая подводная лодка впервые появлялась в водах Балтики с целью прохождения испытаний и отработки экипажей, ее номер и другие данные иногда становились известными в результате перехвата и дешифрования радиообмена между эскортными кораблями, местными береговыми штабами и плавучими маяками в бухтах или в открытом море; как правило, для радиообмена в этих случаях использовались шифры малой надежности. Немцы должны были хорошо знать, что все эти переговоры перехватывались нашими станциями «Y» и передавались для обработки на станцию «X». Здесь радиограммы дешифровывались и передавались по телетайпу в оперативно-информационный центр, где заводилось «досье» на еще одну подводную лодку противника и ее командира.