Белая субмарина: Белая субмарина. Днепровский вал. Северный гамбит - Владислав Олегович Савин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Очнулись уже, мистер? Ну вот и чудесненько. Ой, ну не надо мне угрожать – сколько я то же самое слышала, от самых разных людей, и где они? Сейчас, мистер, мы вольем в вас эту бутыль спирта. Выпьете, куда денетесь – если стул с вами вместе на спинку опрокинуть, вам в рот вот эту воронку, а нос зажать. После чего эти два молчаливых молодых человека выведут вас под руки, чему будет много свидетелей: пришел мистер в гости, слишком хорошо угостился, бывает. А что с вами после стало, бог весть, до ворот порта вас довели, а дальше не видел никто, куда вы делись. В отстойник, куда с «моржихи» кислоту сливали – и растворится там ваше тело без следа. Если и выловят, что останется, вопросов не возникнет, мало ли куда кто пьяным полез? Так что пейте, чтобы не почувствовать ничего, мы же не звери, ради такого спирта не жаль! И ничего личного, как у вас говорят – не вы первый, не вы последний. Очень мы не любим, когда нас пытаются обмануть!
Да, не кадровый всё же разведчик, тот бы вел себя иначе – должен был бы к мысли привыкнуть, что не в своей постели ему помирать.
– Мистер, не надо так визжать, говорите членораздельно. Ну вы наглец – мы-то что будем иметь с того, если вас отпустим? Давайте так – наша плата, вдвое? А у нас какие гарантии, что вы не исчезнете? Ох, доверчивая же я – поверю вам на слово. Потому что если обманете, вам на берег путь будет закрыт в любом русском порту, уж мы позаботимся… да, а что же вы не спрашиваете, что с вашей девушкой случится? Ну уж не знаю, обещать не могу даже я – она ведь вступила в связь с самым настоящим немецким агентом, так что дело на контроле из Москвы – а если этот абверовец ее завербовал?
Ох, как этот Беннет рванул от нас по Первомайской! А мы из окна смотрели. Ленка смеялась. Ой, не завидую ее будущему мужу, если поссорятся – так чугунной сковородкой огреть, она ж тяжелая, как гиря!
– Лен, ну всё бы тебе на смех сводить! Жить, говоришь, легче? Может, оно и так, вот только как подумать, что за нами стоит… Что в Минске было, в сравнении с этим – не больше, чем бой местного значения. Когда со мной штурмбанфюрер Грундт беседовал, на кону была лишь моя жизнь и нескольких товарищей, а тут – государственные интересы СССР! И если союзники наши заклятые хоть что-то разнюхают – тут всё, что угодно может быть, вплоть до третьей мировой войны еще до окончания этой! И даже если не решатся сразу – когда всё же начнется, тоже подготовиться успеют.
Однажды ведь мы поверили, что между капитализмом и социализмом возможен мир. Что мировая буржуазия стала уже доброй и неагрессивной. «Разрядка», «новое мышление», конец восьмидесятых – чем завершилось, вам напомнить?
А алмазы эти действительно совсем на драгоценности не похожи. Темненькие такие, технические – с якутских рудников. Так ведь это для нас сейчас нужнее – высокопрочный инструмент, а не ювелирные побрякушки! И мне забота. В сейф их и под охрану, я же за них отвечаю! Пока англичанам не всучим в качестве вещдоков. А ведь они про алмазы в Якутии не знают – ой, как будут своих в Африке трясти, утечку ища! Или по камням можно определить, что они не оттуда? А если месторождение незнакомое?
Нам бы год еще продержаться. Как эта война закончится, так союзники нам будут не слишком и нужны. Много ли мы с ними торговали, после того как Черчилль свою речь в Фултоне там скажет, совсем скоро после нашей победы?
А мне что-то покоя не дает. То самое чувство постороннего взгляда, что меня в белорусских лесах не раз выручало. Вот хотите верьте, но оно есть! И возникло сейчас, хотя и не так, как через прицел, и надо мгновенно падать, и в укрытие, если хочешь жить! Но кто-то смотрел, настойчиво и оценивающе.
Именно так. Клоун был на виду – а за ним приглядывал кто-то более опытный и опасный. Пока лишь смотрел, фиксируя наши действия, реакцию, оценивая наш уровень. То есть взялись за нас всерьез и надолго. И всё лишь начинается.
Ну, мы тоже сильны. И у себя дома. Повоюем, мистеры?
– Пошли, Лен. Теперь можно и отпраздновать.
Светит путеводная звезда.
Снова мы оторваны от дома.
Снова между нами города,
Взлетные огни аэродрома…
Лазарев Михаил Петрович. Подводная лодка «Воронеж».
У побережья Норвегии, ноябрь 1943 года
Шестьсот миль до Полярного. И еще столько же до Северодвинска.
Наверху наши эсминцы Первого дивизиона – «Гремящий», «Громкий», «Сокрушительный» – сопровождают в наш порт немецкий трофей. Не иначе, наши «большаковцы» отметились, умудрились захватить неповрежденную лодку XXI серии. И если в нашей истории техзадание на «613-й проект» на основе этих же трофейных немецких было выдано КБ в сорок шестом, проект утвержден в сорок восьмом, тогда же заводы начали подготовку к производству, постройка серии началась в пятидесятом – то делайте выводы, насколько всё сдвинется вперед здесь! Считая, что в Северодвинске уже заложены первые две штуки – и постройка этих субмарин нового поколения рассматривается и Сталиным, и Кузнецовым как этап подготовки строительства атомарин, хотя бы по корпусу, системам, вооружению, электрооборудованию.
На «Гремящем» флаг Зозули. А на «немке» временный экипаж под командой Видяева. И всего шестьсот миль до Полярного, безопасность которых нам надо обеспечить. Впрочем, немецкие лодки особого беспокойства не вызывают – а если сунутся, здесь и останутся. Лично я наших союзников опасаюсь больше. И не только я один – имею не дозволение, а прямой приказ топить все неопознанные подлодки, пытающиеся опасно сблизиться. Так как своих и немцев мы по сигнатурам опознаем уверенно, то надо полагать, это относится к англичанам? Американские субмарины в этих водах пока еще не замечены.
Ну вот, не поминай черта всуе! Групповой контакт, пеленг 280. Легкий крейсер тип «Фиджи» и четыре эсминца. Идут пересекающимся курсом, нам на перехват. И какого черта англичанам надо?
Оказывается, наш трофей. Нарвик – это что, морская зона английской ответственности? Зозуля, естественно, посылает их подальше – призового права никто не отменял, и любой корабль под вражеским флагом – это законная добыча того, кто захватит. Британцы в ответ поворачивают
