Фантастические тетради - Ирина Ванка

Когда костюм вытолкнул Зенона из воды, все уже было кончено. Облако дыма над телом фрегата стояло неподвижным шаром и медленно рассасывалось в безветренной атмосфере. Небо было ровным и мертвым. Таким же ровным и мертвым был бы и океан, если б Зенон не брел по нему в направлении берега. Ни капли дождя, ни клочка тумана, словно это была не бешеная Альба, а сон усталого странника, нашедшего долгожданную гибель. Впервые Зенон вспомнил о манжете, но не стал тратить силы на пустое переживание. Он не имел понятия о собственной координате, не говоря уже о приемах спасения на антигравитантах тех, кто «затонул» по собственной глупости.

Достигнув берега, он решил обойти фрегат, размеры которого в десятки раз превосходили прежние. Он заметил на песке следы босых ног и сравнил их с размером своего ботинка. Расположение следов говорило о том, что некий субъект фактуриалоподобного телосложения вышел из океана чуть раньше него и, немного поколебавшись, полез в пустую дыру бойницы.

— Эссима? — робко произнес Зенон.

— Эссима… Эссима… — гулко отозвался голос из утробы фрегата. — Что же ты, дурень, не выбросил громоотвод? Ты же мне чуть не загубил корабль!

Расстроенный альбианин изучал внутренности потерпевшего судна. Зенон же, исполненный внутреннего спокойствия, прогуливался вдоль кромки океана и не реагировал на вопли отчаяния, доносящиеся из трюмов.

— Ты вывернул топливный рычаг! — бушевал Эссима. Зенон с молчаливым достоинством принимал все выдвинутые против него обвинения. — Ты порвал рулевые тяги! Разве можно с такой силой давить на антикварную механику! О, горе мне, горе! Что теперь будет! Я уже не говорю о парусе… У меня что, — спросил он, взобравшись на подоконник бойницы, — фабрика по пошиву старинных дирижаблей? — И, не дождавшись ответа, провалился обратно в трюм. — Ты хоть понимаешь, что это уникальная работа!

Зенон понимал все на свете. То, что повел себя, как оголтелый кретин. Что, даже если бы удалось пригрунтовать фрегат у горы, Эссима все равно бы не позволил контакта. А даже если б позволил — вряд ли поздние альбиане в предбаннике апокалипсиса смогли бы выдать ему спасительный рецепт. Не понимал Зенон одного-единственного, почему его товарищ так расстроен и озадачен поломками корабля, который вышел с агравитантов и, вероятнее всего, там же сгинет. Во всяком случае, еще бесконечное количество раз будет иметь возможность вернуть себе естественно-первозданную форму, если только можно причислить к Естеству порождение манустрала. Эссима убивался над каждой треснувшей доской, словно она являлась последним мостиком, связующим две Вселенные. Причем убивался без малейших признаков фальши, так свойственной ему в ситуациях, гораздо менее трагических. Еще немного — и, по логике жанра, он должен был помешаться с горя, оставив пришельца блуждать по мокрым пескам. Вместо этого Эссима снова вскарабкался на подоконник.

— Как теперь прикажешь отсюда выбираться?

— Мы вроде бы еще на твоей планете. Выбирай транспорт сам.

— Прекрасно! Только, знаешь ли, бронированного вездехода я в контейнерах базы не нашел.

— А как ты сюда забрался?

— Как… как… — злился альбианин, — вляпаться дело нехитрое. А вот выплывать-то куда? — Он указал на зеркальную линию водного горизонта, над которым, едва заметным облаком возвышалась ровная дуга и, отражаясь на поверхности, производила впечатление громадного сигароподобного объекта.

— Болф? — Воскликнул Зенон. — Ты пригрунтовал его здесь?!

— А что мне оставалось!.. — кричал в ответ альбианин. — Я-то уберу за собой… А кто утащит на место битый фрегат? Он не должен валяться в таком виде.

— Твоя планета, — рассердился Зенон, — делай что хочешь, а мне надо закончить схему до потопа. Так что решай: либо ты поведешь меня, либо я пойду сам.

— Балда ты, балда, — сокрушался над ним альбианин. — Потопа не будет. На Альбе больше никогда не будет потопов.

Болтающейся походкой, вяло и неспешно, размахивая широким подолом халата, подпоясанного на талии, впереди шел Эссима и, чтобы развлечь себя на марше, выдавливал голыми ступнями узоры на влажном песке. По свежему следу, столь же неторопливо, но гораздо более целеустремленно продвигался Зенон. За Зеноном волочились лохмотья нарезанного папируса, испещренного сплошной линией графического узора, предназначенного для ориентировки. Но, вместо того чтобы ориентировать себя во времени и пространстве, покуда местность еще не утратила постоянства формы и простоты сути, Зенон лихорадочно анализировал произошедшие события, анализировал результаты анализа, затем результаты результатов, и его вместительный мыслящий аппарат распирало от нагромождения абсурда. Страшно было представить, что за всю жизнь он не натворил столько глупостей, сколько за истекшие сутки. Глупостей вселенского масштаба с отвратительными последствиями для репутации манустролога. Точка отсчета дегеона находилась близко… Возможно, была видна с летящего над облаками фрегата. Все рухнуло вмиг. А главное, виновником провала, всецело и однозначно, являлся он сам. Это был именно тот исключительный случай, когда переложить вину на обстоятельства или на шатающегося впереди субъекта не было никакой моральной возможности. Хотя обстоятельства, как и субъект, самим провидением были посланы для того, чтобы принять на себя вину за все промахи и фальшь-старты в гуманистических устремлениях цивилизации.

Странные мысли посещали Зенона на этой дикой равнине, зажатой между скалами и океаном. Жуткие мысли. Оттого, что этот мокрый пейзаж не имеет никакой логической преемственности с его намерением закончить расчет. Оттого, что его родной Ареал в этой природе пространства не существует и, более всего прочего, потому, что в данной природе вещей не существует ничего, кроме мерзавца Эссимы и планеты привидений.

Собирая в карман полоски папируса, Зенон потерял мысль. Что-то заставило его обернуться. В нескольких шагах за спиной барахталась на песке усатая рыба, разгребая плавниками следы. Ее единственный выпученный глаз целился прямо по курсу. Зенон мигом залег на грунт, чтобы не попасться в фокус, и пополз в сторону. Рыба продолжила свои неуклюжие броски и ужимки. Кряхтя, с горем пополам она вскоре достигла линии укрытия Зенона и была атакована им с правого фланга по всем правилам стратегии и тактики обороны от нежелательных последствий контакта в смещенной агравитации. Ураган сырого песка выталкивал рыбу к границе океана. Та же, в свою очередь, демонстрировала акробатические чудеса, чтобы продолжить сухопутное путешествие. Зенон тащил ее за хвост, дергал за плавники и упорно пихал к воде, если рыба выбивалась из сил маневрировать. Рыба, едва очухавшись, тут же давала сдачи сочными шлепками по защитной оболочке костюма. Ни одна из воюющих сторон не собиралась сдаваться. Ситуация накалялась и грозила обоюдным истощением сил. Рыба мастерски фехтовала хвостом, а экс готов был перейти к схватке в партере, но вдруг услышал за спиной голос альбианина.