Леди полночь - Кассандра Клэр

Она быстро отстегнула свой ремень безопасности, приподнимаясь на месте, чтобы торжественно посмотреть на него сверху. Солнце было высоко над головой. Вблизи он видел золотые узоры в коричневом цвете ее глаз, рыжие веснушки, разбросанные по ее носу, блестящие от солнца волосы, смешанные с более темными прядями на затылке. Сырая умбра и желтый Неаполь, смешанный с белым. Он мог чувствовать запах розы и шампуня от них.

Она приблизилась к нему, и он почувствовал тепло ее кожи. Их колени соприкоснулись.

- Но ты сказал...

- Я знаю, что я сказал. - Он повернулся к ней. - В то время как я отсутствовал, я понял некоторые вещи. Непростые вещи. Возможно, я даже понял это, прежде чем уехал.

- Ты можешь сказать мне, что это за вещи. - Она слегка коснулась его щеки. Он чувствовал напряжение во всем теле. - Я помню то, что ты сказал о Марке вчера вечером, - она продолжала. - Ты никогда не был старшим братом. Он был им. И если бы его не забрали, если бы Хелен осталась с нами, то ты бы сделал другой выбор, зная, что о тебе кто-то заботится.

Он выдохнул.

- Эмма. - Острая боль. - Эмма, я сказал то, что я сказал, потому что иногда я думаю, что попросил тебя стать моим парабатаем, потому что хотел, чтобы ты была связана со мной. Консул же хотел, чтобы ты пошла в Академию, а я не мог выдержать этого. Я потерял столько людей, и я не хотел потерять еще и тебя.

Она была так близко к нему, что он мог чувствовать высокую температуру ее нагретой солнцем кожи. На мгновение она замолчала, он чувствовал себя приговоренным в ожидании казни, палач завязывал петлю вокруг его горла. Ожидание падения.

Эмма положила руку на рычаг между ними.

Можно было заметить контраст их рук. Ее выглядели тонко, но более травмировано, с шероховатостью и большим количеством мозолей, чем у него. Его стеклянный браслет пылал как драгоценные камни в солнечном свете.

- Люди делают сложные вещи, потому что сами люди сложные, - сказала она. - Вся эта информация о том, что ты предложил мне стать парабатаем только из-за твоих благих намерений, ерунда.

- Я хотел связать тебя со мной, - повторил он. - Я обязан был остаться здесь. Возможно, ты должна была пойти в Академию. Возможно, это было бы лучшим местом для тебя. Возможно, я оградил бы тебя от чего-то...

Эмма посмотрела на него. Ее лицо было открыто и абсолютно доверчиво. Он чувствовал, как его убеждения разрушались, убеждения, которые он создал, перед тем, как уехать в начале лета, убеждения, которые он носил в себе до момента, когда снова увидит ее. Он чувствовал, что они рушились внутри него, словно волны, разбивавшиеся о скалы.

- Джулс, - сказала она. - Ты дал мне семью. Ты дал мне все.

Телефон Эммы зазвонил снова. Джулиан расслабился, его сердце бешено колотилось, когда она доставала мобильник. Он смотрел, как ее лицо изменило выражение.

- Ливви прислала СМС. Она говорит, что Марк проснулся. И он кричит.

Джулиан нажал на газ, и они поехали домой, Эмма крепко сжала колени руками, когда стрелка спидометра подскочила выше восьмидесяти. Они буквально влетели на парковку позади Института и резко нажали на тормоза. Джулиан бросился из автомобиля, Эмма выбежала следом за ним.

Они поднялись на второй этаж к младшим Блэкторнам, усаженным на полу около двери Марка. Дрю свернулась калачиком рядом с Тавви, напротив располагалась Ливви; Тай сидел один, его длинные руки свисали между колен. Все они уперли свой взгляд в дверь: часть её была сломана, через это отверстие Эмма могла слышать голос Марка, громкий и сердитый, и затем другой, тихий и более спокойный - Кристина.

- Извини за сообщение, - пропищала Ливви тоненьким голосом. - Просто, он кричал и кричал. Когда зашла Кристина, он остановился. Но если кто-нибудь из нас входит, он опять начинает завывать и кричать.

- О, мой Бог, - Эмма двинулась к двери, но Джулиан поймал ее за руку, развернув к себе. Она посмотрела и увидела, что Тай начал покачиваться вперед-назад с закрытыми глазами. Она просмотрела и увидела, что Тай начал покачиваться вперед-назад с закрытыми глазами. Это было гораздо хуже, чем если бы он шумел или кричал

Тай всегда воспринимал мир иным образом, Джулиан часто говорил об этом. Словно его уши могли слышать более ясно, а глаза видеть намного больше. Это не всегда было хорошо для него. Он должен был абстрагироваться от шума, взять себя в руки, а для этого нужно было отвлечься, поэтому он качался вперед-назад. Таким образом Тай успокаивался. Каждый справляется с напряжением по-своему, объяснял Джулиан. То, как это делал Тай, никому не причиняло боль.

- Эмма, - позвал Джулиан. Его лицо было строгим. - Я должен войти один.

Она кивнула. Он неохотно отпустил её.

- Ребята, - сказал он, посмотрев на лица детей: Дрю была взволнованна, Тавви вообще не понимал, что происходит, глаза Ливви были несчастны, а Тай расправил плечи. - Это будет тяжело для Марка. Не ожидайте, что он сразу придет в норму. Он отсутствовал долгое время и должен сначала привыкнуть к Институту.

- Но мы - его семья, - заявила Ливви. - Почему он должен привыкать к своей собственной семье?

- А ты подумай, - Джулиан проговорил фразу тем терпеливым мягким голосом, который периодически поражал Эмму, - если бы ты была вдали от своей семьи долгое время, где-нибудь, где твой разум подшучивает над тобой.

- В Дикой Охоте, - отметил Тай. Он прекратил качаться и прислонился к стене, его волосы и лицо были влажными.

- Верно, - Джулиан покачал головой. - Нам нужно дать ему время. Возможно, оставить его одного. - Он посмотрел на Эмму.

Она изобразила улыбку - Боже, она была не столь многословна, как Джулс - и сказала:

- Малкольм работает над расследованием убийства. Я думаю, что мы могли бы отправиться в библиотеку и изучить материалы по лей-линиям.

- Даже я? - Друзилла впервые заговорила.

- Ты можешь помочь нам найти карту. Хорошо? - Дрю кивнула.

- Хорошо. - Она встала, остальные последовали за ней. Когда Эмма вела их в нижний зал, она оглянулась только однажды. Джулиан придерживал дверь в комнату Марка, ожидая, когда они уйдут. Их глаза встретились на доли секунды, прежде чем он отвел взгляд, как будто ничего и не было.

Если бы Эмма была с ним, открыть дверь было бы легче, думал Джулиан. Это должно было быть легче. Когда Эмма находилась рядом, он мог ощутить будто вдыхает вдвое больше кислорода, будто у него вдвое больше крови, два сердца, а движения тела становятся более активными. Он назвал это удваивающимся волшебством парабатаев: она удваивала все вокруг.

Но он должен был отправить ее с детьми: он не доверял их никому, кроме нее, а особенно Артуру. Артур, думал он горько, скрывался на чердаке, в то время как один из его племянников отчаянно пытался скрепить его семью, другой...

- Марк? - позвал Джулиан.

В спальне было темно, занавески закрыты. Он мог видеть только Кристину, сидящую на полу возле стены. Одна рука девушки была прижата к кулону на шее, другая, в которой что-то сверкало, лежала на бедре.

Марк шагал из одного конца комнаты в другой и обратно, его волосы почти полностью скрывали его лицо. Вы бы видели, насколько худым он был; его мышцы были едва ли больше, чем у изголодавшегося человека. Его голова вздернулась, когда Джулиан произнес его имя.

Их глаза встретились, и в какой-то момент Джулиан увидел вспышку признания в глазах брата.

- Марк, - повторил он и продвинулся, вытянув руку. - Это - я. Джулс.

- Стой, - Кристина попыталась остановить его, но было слишком поздно. Марк обнажил зубы в сердитом шипении.

- Лжец, - он визжал. - Галлюцинации - я знаю тебя - Гвин послала тебя, чтобы обмануть меня...

- Я - твой брат, - повторил Джулиан. Взгляд Марка был диким.

- Ты знаешь, чего желает мое сердце, - сказал Марк. - И ты используешь это против меня, словно ножи.

Джулиан обратил внимание на Кристину. Она медленно поднималась, будто готовясь броситься между двумя братьями в случае необходимости.

Марк кружил вокруг Джулса. Его глаза были слепыми, не видящими.

- Вы показываете мне, как убиваете близнецов. Много раз. Мой Тай, он не понимает, почему я не могу спасти его. Вы приносите мне Дрю и, когда она смеется и просит посмотреть с ней сказочный замок, окруженный стенами, бросаете ее на шипы, пока они не пронзают насквозь ее маленькое тело. Вы предлагаете мне вымыться в крови Октавиана, как в крови невинного ребенка под волшебным холмом.

Джулиан не подходил ближе. Он помнил, что Джейс Эрондейл и Клэри Фэйрчайлд сказали ему и его сестре об их встрече с Марком несколько лет назад, о его разбитом взгляде и вмятинах от кнута по всему телу.

Марк был силен, он повторял это сам себе в беспросветной тьме тысячи раз, повторял, что может это вынести. Джулиан думал только о физических пытках. Он не думал о пытке разума.

- И Джулиан, - продолжил Марк. - Он слишком силен, чтобы его можно было сломить. Попробуйте переехать его машиной, проткнуть шипами и порезать лезвиями, но даже тогда он не сдастся. Поэтому вы приносите ему Эмму и нанизываете ее сердце на нож.