Хозяйка жизни, или Вендетта по-русски - Марина Крамер

– Ты чего? – удивилась Марина, разворачивая ее к себе за плечи.

– Потом расскажу. Идем.

«Странно… С чего бы вдруг? Видно, не все спокойно в этом доме…»

В просторной гостиной работал телевизор, а посреди комнаты на ковре среди многочисленных машинок и игрушек сидел худенький мальчик лет пяти. Он сосредоточенно крутил колеса у подъемного крана и даже не повернулся, когда Марина с Веткой вошли.

– Алеша, иди сюда. – Ветка нагнулась, подняла его на руки, и ребенок сразу ухватился за ее шею:

– Ты куда ходила?

– У нас гости, Алешенька, – проговорила Ветка, разворачивая мальчика лицом к Марине. – Знакомься, это…

– Мэриэнн, – подсказала Коваль, улыбаясь. – Привет, мужчина. Жаль, не знала, что ты здесь, поэтому без подарка. Но мы потом разберемся, да? – Она подмигнула, и Алеша улыбнулся в ответ. – И сколько же тебе лет?

– Пять, – ребенок показал ей растопыренную ладошку.

– Совсем взрослый.

– А у тебя есть дети? – спросил мальчик, накручивая на палец прядь Веткиных волос.

– Есть. У меня тоже мальчик, Грег.

– А почему у него такое странное имя? Он нерусский?

– Он русский, как и ты, просто мы живем в другой стране, – объяснила Марина, внимательно наблюдая за подругой, которая не отпускала ребенка от себя.

– А мне можно с ним познакомиться?

– Думаю, да, но не сейчас, хорошо? Ветка, отпусти его, что вцепилась?

Ведьма поставила мальчика на пол, и тот спокойно занялся своими машинками, моментально потеряв интерес к происходящему. Ветка жестом предложила Марине сесть и сама тоже опустилась в кресло.

– Никак не привыкну, – шепотом сказала она, наклонившись к Коваль. – Постоянно кажется, что стоит мне отвернуться, и он исчезнет.

– Давно он у вас? – тоже шепотом спросила Марина.

– Почти три месяца, как раз перед выборами усыновили.

– Ого! Все в тему, все для победы? – подколола Коваль, и Ветка вздохнула:

– И это тоже… Но я его на самом деле люблю, даже представить не могла, что так будет. Он первое время постоянно плакал, всего боялся, от людей шарахался. Ночью проснется, забьется в угол комнаты и плачет… – Ветка передернула плечами. – До сих пор к психологу его вожу, да и в развитии он отстает. И еще заболевание у него такое… миастения называется… Говорят, вылечить практически невозможно. Только в состоянии ремиссии поддерживать, если деньги есть. Ручки-ножки слабые, ходить долго не может, кошмар… А чего хотеть – с рождения в детдоме.

Марина перевела взгляд на мальчика. Очень хорошенький, кареглазый, светловолосый, с ямочками на щеках. Только выражение лица какое-то совсем недетское, словно ребенок внутри намного старше, чем на самом деле.

– Родителей нет?

– Отец погиб, а мать от него сразу отказалась, в роддоме еще. Мы когда решили ребенка взять, стали по детдомам ездить, – начала Ветка, сцепив пальцы в замок. – Я хотела маленького совсем, но когда Лешку увидела – все, прямо сразу готова была забрать. И он ко мне прилип, схватился за шею и замер. Представляешь – молчит и сопит мне в ухо… – Она всхлипнула, и Коваль, дотянувшись, положила руку ей на колено, успокаивающе погладила. – Я Гришке говорю – смотри, он ведь даже похож немного – глазки карие, сам беленький… Я же не знала, что он такой больной…

– А знала – не взяла бы?

– Ты что?! – возмутилась Ветка. – Как это – не взяла бы? А кто бы его взял, такого… больных никто не берет…

– Ну, сейчас-то что плачешь? Ведь уже все в порядке, вот он сидит, в машинки играет. – Марина пересела на подлокотник Веткиного кресла, обняла ее за плечи и прижала к себе. – Вылечите, для вас не проблема.

Алеша тоже бросил игрушки и забрался на колени плачущей Виолы, погладил ее по лицу и спросил:

– Мамочка, ты зачем плачешь?

– Я не плачу, Лешенька, просто… в глаз что-то попало, – пробормотала Ветка, вытирая слезы. – Пойдем пить чай? Мэриэнн, наверное, проголодалась.

– Пойдем! У нас там печенье очень вкусное, его тетя Даша стряпает. – Мальчик доверчиво взял Марину за руку. – Идем!

На пороге кухни Марина замешкалась, а когда вошла и увидела Дашу, то ощутила дрожь в ногах. Ее домработница крутилась у плиты, на которой что-то жарилось, тушилось и шкворчало. Услышав шаги, Дарья обернулась, окинула взглядом стоящую возле стола женщину, отвернулась, а потом вдруг всплеснула руками и стала медленно оседать на пол, схватившись за сердце. Марина кинулась к ней, упала рядом на колени и обхватила Дашу за плечи:

– Дашенька! Дашенька, родная моя, не бойся – это я… Это на самом деле я, посмотри… Даша… Ветка, не стой! – крикнула она подруге. – Нашатырь есть?

Виола бросилась к шкафчику, достала пузырек и вату, протянула Марине, и та стала осторожно водить остро пахнущим тампоном перед лицом Даши. Та чихнула и открыла глаза, взглянула в склонившееся над ней лицо Коваль и разразилась слезами. Она обхватила Марину руками, прижала к себе, всхлипывая, гладила по спине, по голове.

– Марина Викторовна… Господи… что же это, а? Ведь похороны… гроб…

– Ну, не плачь, пожалуйста! – взмолилась Коваль, вытирая слезы со щек домработницы. – Я жива, у меня все в порядке, поверь.

– А… Егорушка… Егорушка где же? – не отпуская Марину от себя, спросила Даша.

– Он в Москве, Дашенька, с моим отцом. Слушай, а ведь ты вроде у Кольки работала? – вспомнила Марина.

– А я и работаю… Просто сюда приезжаю два раза в неделю, Виоле Викторовне помогаю по хозяйству. Да и с Лешенькой… Ой, что это я разлеглась-то, вы ж, наверное, есть хотите! Сейчас, сейчас… – Она начала суетливо подниматься, Марина помогла и снова обняла женщину, прижавшись к ней и вдыхая знакомый запах сдобы и специй. – Похудели-то как, Марина Викторовна… И волосы совсем остригли, и цвет другой… немудрено, что я, старая, не признала-то сразу.

– Ну все, теперь мне полегчает! – притворно вздохнула Ветка, усаживая Алешу за стол. – Начнет твою фигуру портить, от моей отстанет! Я уже в половину вещей не влезаю. Как приедет, так катастрофа – пироги, плюшки, булочки, печенье… И отказаться невозможно – вкусно. Гришка вообще в ширину поплыл.

– А ведь я видела его, Ветка, – призналась Марина, устраиваясь за столом. – Он приезжал в Бристоль по каким-то делам, забрел в наш ресторан, а мы там были как раз.

– И? – задохнулась Ветка, уцепившись за край стола побелевшими пальцами.

– Он меня не узнал. С Женькой сидели, я ушла в кабинет, а потом уехала. Хохол вернулся за полночь, злой, как цепная псина, пьяный… Уж не знаю, что они там обсуждали под водяру…

– Кстати, а Хохол-то где? – вспомнила Ветка, принимая у Даши чашку с чаем.

– Вот, собственно, поэтому я и здесь, – вздохнув, призналась Марина. – Посадили Женьку в Москве, прямо в аэропорту «браслеты» и нацепили.

Даша ахнула, выронила из рук тарелку:

– Господи! Как же?..

– А вот так. В федеральном розыске был мой любовничек, я и не знала. За то, что здесь начудачил. Вот я и приехала узнать, что и как. Я не могу уехать обратно и оставить его гнить в тюряге до конца жизни. И твой Бес должен мне помочь. – Марина бросила в сторону подруги выразительный взгляд.

– Ты в этом уверена? Он считает тебя мертвой, цветы тебе на могилу возит, между прочим.

– Ну, значит, ему придется смириться с тем, что я жива. Я не уеду отсюда до тех пор, пока не выясню все, что мне надо, – отрезала Марина.

В кухне воцарилась тишина. Ветка в нервном порыве встала и отошла к окну, открыла его и взяла сигару, раскурила ее и выпустила облако дыма. Алешка притих, сверкал глазенками то на мать, то на гостью. Даша прижала к груди полотенце и не сводила взгляда с Марины. Та же помешивала ложечкой чай в чашке, гоняла из стороны в сторону ломтик лимона и ждала. Ветка накурилась наконец, бросила сигару и повернулась к подруге, опершись руками о подоконник:

– Да… ты даже умереть не смогла нормально! Воскресла – и опять за свое!

– Вот именно – за свое! – многозначительно отпарировала Марина, отодвигая чашку в сторону. – Давай будем играть в открытую, Ветуля. Твоему дорогому супругу Грише не с руки мое появление, и мы обе прекрасно знаем причину, да? Правильно. Он хоть и сволочь приличная, а все же чувствует вину – ведь это он скупил у Женьки все то, что принадлежало мне, через подставных лиц. Я это знаю, мне Хохол рассказал.

– Ну, и тебе-то какая разница, да и Хохлу твоему? – прищурилась Ветка. – Какая разница, кому было продавать, ведь деньги-то нормальные были, да?

– Да, – кивнула Марина. – Но дело в другом. Надо человеком быть, понимаешь? Можно было просто приехать к Женьке и сказать – так и так, давай я куплю. Ему на самом деле было все равно, кому. Но Гришке в лом было просить, предлагать – он рванул в обход. Так не делают. А уж если учесть, что мы с ним родня, – так и вовсе.

Ветка молчала. В душе она была согласна с Мариной и еще тогда говорила Бесу, что нужно играть по правилам. На что муж заявил: «Правила в этом городе устанавливаю я! И нарушаю их тоже я, я сам – и больше никто!» – и на этом разговор закончился. Ветка больше не заговаривала на эту тему, но неприятные ощущения долго не покидали ее. И вот теперь Марина, единственная и горячо любимая подруга, вновь взбаламутила стоячую воду. И неизвестно, как отреагирует Гришка, вернувшись домой…