Магацитлы - Василий Головачев

– Как мы отыщем этот самый Посох?

– Будем искать Божью Рану. Насколько я поняла, это нечто вроде кальдеры или кратера. Поднимись повыше, – скомандовала девушка инку. – Километров на пятьдесят.

«Голем» пошел вверх, пронизывая атмосферу планеты.

Горизонт распахнулся вширь, хотя из-за относительно небольшого диаметра Марса – почти вдвое меньше земного – он оставался достаточно близким. Стала видна горная страна к северу: нагромождение скал, разломы, ущелья, кратеры, кое-где прорезанные искусственными каналами. К западу от нее начиналась оранжево-красная пустыня. Ее каналы почти сплошь заросли кактусами. На юг уходили мрачные изломы и арки гор Лизиазиры.

– Да, здешний Марс не похож на наш, – заметила Настя. – Формы рельефа здесь значительно разнообразнее. Плюс каналы.

– Смотри! – встрепенулся Тарас, обнаружив на горизонте темное понижение, долину, раздвигавшую горы.

– Астроблема?

– Сейчас увидим.

Через минуту взору открылся гигантский разлом, пробивший горный хаос небывалой величины шрамом. Края его были закруглены и оплавлены, отблескивая глазурью. Центральная часть пряталась в тени, но можно было догадаться, что там находится дно разлома, очень глубоко, не меньше, чем на десяток-два километров.

– Вот это кратер!

– Действительно Божья Рана!

– Интересно, где здесь прячется дракон Кадум, о котором говорила Иха? – со смешком проговорила Настя. – Ты ничего не видишь?

– Пока нет.

– Пора запускать систему… – Настя не договорила.

«Голем» вдруг покрылся слоем дрожащего воздуха, словно был нагрет до высоких температур.

– Мы в луче гравилокатора! – доложил инк. – Фиксирую слабое торсионное возмущение пространства.

– Какой еще гравилокатор?! – удивилась Настя. – Откуда на Марсе такая техника?!

Тарас почувствовал неуютное беспокойство, будто его голого рассматривали чьи-то недобрые глаза.

– Давай сядем. Не нравится мне… – он не закончил.

С трех сторон от краев шрамовидного кратера метнулись к «голему» огненные пунктиры. И перед глазами пилотов загорелось солнце!

Удар!

Чудовищной силы рывок! Это инк аппарата попытался отвернуть, сбросить с себя луч локатора. Визг сирены!

– Прыгай! – крикнула Настя, имея в виду переход «голема» на «струну» мгновенного движения.

Но было уже поздно.

Новый удар потряс аппарат и тела пилотов.

Дурнота скрутила желудки!

Последнее, что услышал Тарас, был голос инка:

– Потеря энергоресурса! Произвожу аварийную посадку!..

Затем на голову рухнула стена тьмы…

Очнулся он от холодного жгучего ручейка, пронзившего плечо, шею и голову. Сознание прояснилось. Стало понятно, что сработала медико-адаптирующая система уника, включившаяся самостоятельно и приведшая хозяина в чувство.

– Аэлита… – позвал он машинально.

– Поздравляю, Жданов! – послышался насмешливый голос Насти. – Ты уже грезишь Аэлитой. Товарищ Лось тебя не поймет.

Кровь прилила к щекам.

– Я… просто хотел…

– Не оправдывайся. Вставай, лежебока, пойдем искать твою марсианку.

– Она не моя, – запротестовал Тарас.

– Ладно, шучу. Вылезай.

– Темно… включи свет.

– Не включается.

– Что это было? Нас сбили?

– Похоже на то.

– Чем?!

– Соплей дракона Кадума. – Настя нервно хихикнула. – Он таки и в самом деле охраняет Божью Рану.

– А серьезно?

– Откуда я знаю? – рассердилась девушка. – Шандарахнули так, что даже защита «голема» не выдержала. Эй, драйвер, ты меня слышишь?

Инк не ответил.

– Сдох! – прокомментировала Настя. – Все силы потратил, спасая нас. Что ж, придется теперь самим выкручиваться.

– Как мы попадем в трансгресс?

– Придумаем что-нибудь.

Настя зашевелилась, начала освобождаться от упруго-податливых складок защитного кокона. Вылезла из кабины ногами вперед, повозилась у диафрагмы сфинктера. Что-то хрустнуло. В диафрагме образовалась щель, пропуская внутрь аппарата луч света. Настя скользнула в щель, исчезла.

Тарас последовал за ней.

«Голем» лежал в ложбинке между пологими холмиками и грудами камней. Строгую форму тетраэдра он потерял и представлял собой конгломерат дымящихся ребер и перьев. Издали он, наверное, походил на разбившуюся о скалы птицу.

– Бедный! – пожалела аппарат Настя. – Такой удар принял на себя!

Тарас промолчал. Сомнения в правильности избранного поведения снова всплыли из подсознания, заставили переживать. К тому же не проходило ощущение, что их разглядывают все те же недобрые глаза.

– Куда направимся?

Настя свернула шлем, тряхнула волосами.

– Маршрут у нас один – в центр Божьей Раны. Там и должен располагаться Посох Хао, что бы он собой ни представлял. Или у тебя другое мнение?

Тарас тоже свернул шлем, вдохнул воздух Марса, разреженный на этой высоте, насыщенный запахами плавленого камня, металла и сгоревшего пластика.

– Меня больше волнует, как мы вернемся обратно.

Брови подруги сошлись в линию.

– У меня такое впечатление, что ты трусишь.

Тарас порозовел, оскорбленно вскинул подбородок.

– Я не боюсь! Но у нас действительно проблема.

– Проблемы для того и созданы, чтобы их решать. Дойдем до Посоха, отыщем Лося и Аэлиту и подумаем, как вернуться в родную Ветвь. Подходит тебе такой вариант?

Он отвернулся, помедлил.

– Хорошо… Все равно у нас нет другого выхода.

– Не рефлексируй, Жданов, безвыходных ситуаций не бывает. Зато интересно. Надо же выяснить, кто нас сбил и по какой причине. Следуй за мной.

Она поднялась на гладкий каменный купол, в который уткнулся носом полуразрушенный «голем«, подняла ко лбу козырек руки.

Тарас, волоча ноги, поплелся за ней.

Осмотрелись.

Упали они примерно в десяти километрах от центра Божьей Раны. Дно шрама, проделанного не то падением крупного астероида, не то каким-то мощным взрывом типа ядерного, было гладко-пористым. Лишь кое-где виднелись языки и россыпи камней, округлые вздутия и ложбинки, заполненные песком и пылью. Двигаться по такой местности можно было без труда.

– Готов? Потопали.

Тарас посмотрел на густо-синее небо с прожилками зеленовато-желтых облачных струй. Солнце висело высоко, но его лучи кожу лица почти не нагревали.

– Почему нельзя подскочить по воздуху? У нас же есть антигравы…

– Потому что система, сбившая «голем», может отреагировать и на более мелкие летающие объекты. Зачем рисковать?

– Тогда пошли пешком.

И они двинулись к центральной дыре разлома, дети своего мира и своего века, по-разному оценивающие степень опасности пути, но одинаково уверенные в том, что опасность не смертельна.

ТРЕВОГА

Диаметр шара, заключавшего внутри себя модель «куста» Древа Времен, достигал десяти метров. Когда модель включали, шар превращался в сложнейшую «елочную игрушку», светящийся объемный узор которой – фрапль или фрактальный кластер – действовал на зрителей как психотронный генератор. Отвести взгляд от этого чуда природы и человеческой мысли одновременно было трудно. Созерцание затягивало как наркотик. И были случаи, когда допущенные к работе с фраплем сотрудники Хроноинститута теряли сознание и долго потом не могли прийти в себя. Поэтому допускались в зал темпорконтроля только специалисты с устойчивой психикой. Павел Жданов относился именно к таким специалистам.

Он прибыл в Хроноинститут не как сотрудник СБ УАСС, а как частное лицо, и сразу направился в зал оперативного наблюдения за неустойчивыми Ветвями Дендроконтинуума. Потом посетил зал инк-оперирования, а оттуда уже направился в зал темпорконтроля, где провел в общей сложности два с лишним часа, разглядывая различные «кусты» Древа и поддерживая связь с Большим инком Института. Здесь его и нашел директор Института Григорий Белый.

– Есть новости?

– А у тебя? – рассеянно ответил Жданов вопросом на вопрос.

– Они посетили бункер, экспроприировали «голем» и воспользовались универом для выхода на трансгресс. Теперь они уже в другом инварианте. Если бы знать – в каком.

– Я догадываюсь.

– Вот как? – Белый с сомнением посмотрел на друга. – Почему же раньше не сказал?

– Не был уверен. Они вот здесь.

Жданов выловил из воздуха световую указку и направил на шар объемного визинга Древа. Серебристый тонкий лучик уперся в крохотную «шерстинку» коричневого цвета, прилепившуюся к более толстой «сосновой иголке» темно-зеленого цвета.

– Что это за инвариант?

Павел обвел часть «куста» световой линией, и она скачком увеличилась. «Шерстинка» выросла в «еловую шишку», заканчивающуюся черной нашлепкой.

– С этим инвариантом кто-то серьезно поработал. Он тупиковый, выскочил как прыщ на теле затронутого прошлой Игрой инварианта и никакого развития не получил. Засыхает помаленьку. Такое впечатление, что его вырастили намеренно и законсервировали, причем очень давно – миллиарды лет назад, относительных, конечно. Спрашивается, зачем?