Морбакка - Сельма Лагерлёф

В конце концов, пришло время размечать участок и рыть траншеи под фундамент. Великая минута настала для поручика, когда рабочие взялись за лопаты и начали снимать дерн.

Приступили к земляным работам на восточной стороне, ближе к усадебным постройкам. Все шло хорошо. Почва плотная, камни фундамента держались прочно.

Заложив фундамент по длинной восточной стороне и по западному торцу, перешли на западную сторону, ту, что смотрела на поля. Здесь-то и обнаружился большой просчет. Когда сняли верхний слой грунта, под ним оказалась рыхлая и мягкая голубая глина. Фундаментные камни попросту тонули в ней, исчезали без следа.

Поручик допустил серьезную промашку, не проверив заранее, каков грунт на западной стороне, и теперь, когда с одного боку уже вывели фундамент, решил продолжать строительство на размеченном месте. Один старый строитель, впрочем, посоветовал перенести скотный двор повыше, ведь с голубой глиной совладать ох как непросто, но поручик и слушать не стал. Раз начали — будем продолжать, и точка. Голубая глина тоже, поди, не бездонная, а камней, чтобы ее укрепить, тут полным-полно. Осберг — гора большая.

Воз за возом он сбрасывал камни в голубую глину и вскоре воздвиг широкую насыпь, которая стояла прочно, не расползалась, так что вполне выдержит капитальную стену. Но тут аккурат разнепогодилось, и после нескольких ливней в насыпи появились трещины. А наутро она начала проваливаться и за несколько часов полностью исчезла.

Тут уж и строители, и многие другие стали советовать поручику перенести скотный двор в другое место, однако он сдаваться не желал. Сколько труда вложено, а коли переносить, все надобно переделывать заново. К тому же он хотел, чтобы скотный двор располагался именно там, где он наметил. Не сыскать другого места, где он и в глаза не бросится и будет рядом.

Все лето возили камень, сыпали в голубую глину, а когда пришла осень, все еще не было уверенности, что фундамент выдержит, вот и порешили повременить с самим строительством до будущего года, поглядеть сперва, как глина поведет себя весной, когда земля оттает.

Следующей весной, едва сошел снег, поручик Лагерлёф отправился посмотреть на фундамент. Покамест фундамент стоял крепко, трещин не видно, но ведь и весна по-настоящему еще не началась, и земля не оттаяла.

Ежедневно, и не один раз на дню, поручик спускался на то место. Каменная кладка держалась. Вроде бы земля оттаяла без последствий. Грунт не расползался, был прочен, и поручик рискнул послать за каменщиком и его подмастерьями: дескать, можно приступать к работе.

Каменщики пришли, стали класть стены — восточную и северную, пусть сомнительный грунт на западной стороне тем временем как следует успокоится.

Примерно к летнему солнцестоянию они взялись за опасную сторону, и все вроде как шло благополучно. В середине июля стену сложили почти доверху, ведь каменщики народ шустрый, и вот тут-то заметили в кладке трещины. А потом все разом поплыло-поехало. Пришлось спешно снести несколько рядов кирпича, тогда только стена перестала проседать.

Для поручика Лагерлёфа дело и впрямь принимало тревожный оборот. Он не знал, как быть.

В ту пору, когда пришлось прервать строительство, как раз закончились деньги, полученные от тестя. Однако ж фабрикант Вальрот был человек щедрый и понимающий. Если бы поручик несколькими днями раньше написал ему, объяснил, почему стройка обошлась дороже, чем он рассчитывал, и попросил помочь с завершением строительства, то наверняка бы получил помощь. Но сейчас, после нового провала, поручик писать ему не хотел. Ведь придется признать, что ни крыши, ни пола по-прежнему нету, да и стен тоже, и вообще надобно сызнова начинать закладку фундамента.

Тесть определенно подумает, что он с делом не справился. Потеряет к нему доверие.

У поручика даже мелькала мысль прекратить всю затею со строительством. Хотя и это было ему не по душе. Все его планы идут насмарку. Вдобавок старый скотный двор, того гляди, совершенно развалится.

Перенести строительство на другое место следовало, конечно, давным-давно, но делать это теперь, когда стены наполовину готовы? Большой вопрос, что обойдется дороже: начинать сызнова в другом месте или продолжать на старом.

Есть в Эстра-Эмтервике небольшая фабричка Гордшё, всего в полумиле от Морбакки. В ту пору там проживал брат г-жи Лагерлёф, фабрикант Карл Вальрот, человек умный и осмотрительный, которому поручик доверял, как никому другому. К нему-то он и отправился со своей бедой, спросить совета.

Фабрикант Вальрот решительно посоветовал бросить всю эту затею:

— Без толку просить у папеньки еще денег на это строительство. Он охотно помогает, но хочет, чтобы деньги использовали с умом. Брать ссуду, чтобы закончить скотный двор, опять-таки нецелесообразно. Неизвестно ведь, сколько раз еще придется перекладывать стену. Этак и разориться недолго в довершение всего.

После этого разговора поручик остался в Гордшё и целый вечер проговорил с шурином и невесткой. Никак ведь нельзя отпустить его домой без ужина. Он старался держаться как обычно, развлекал их смешными замечаниями, но в душе был совершенно парализован. Понимал, что шурин прав, и не обижался на него, но невозможность продолжать строительство нанесла сокрушительный удар по его собственному достоинству.

На обратном пути его одолевали мрачные и странные мысли: уж не из тех ли он людей, что терпят неудачу во всех своих начинаниях?

А ведь было время, когда он считал себя поистине баловнем судьбы. Женился по любви и получил Морбакку, но с тех пор случилось множество неудач.

В отставку с военной службы он подал лишь потому, что получил нагоняй от начальника за пропущенный смотр. Поступок скоропалительный, но это его не печалило. Возмущало его другое — что не стал он после папеньки полковым писарем. Эти обязанности успели разделить между четырьмя письмоводителями. Одна из этих должностей досталась ему, но была незначительной, с незначительным жалованьем.

И попытка углубить Эмтан опять же закончилась неудачей.

На полпути между Морбаккой и Гордшё лежал Ос-Брунн, старинное водолечебное заведение, которое он намеревался модернизировать. Построил там новую купальню, нанял прислугу обоего пола и надеялся, что хворые люди валом туда повалят, но опять просчитался. Иные бедолаги, конечно, приезжали. Но фактически заведение себя не оправдывало.

А теперь вот и с этим строительством потерпел фиаско. Наверно, в нем самом есть какой-то изъян. Наверно, не такой он дельный, как другие. Лучше ему сидеть тихонько, отказаться от своих планов, качаться в качалке, читать газету — и пусть все идет привычным чередом.