Инерция страха. Социализм и тоталитаризм - Валентин Турчин

8. Эволюционный тупик ожидает человечество не только на пути отказа от интеграции, но и на пути такой интеграции, когда в жертву объединению людей приносится их творческая свобода. Процесс социальной интеграции никогда еще не протекал так бурно и так явно, как сейчас. Современная наука и техника сделали каждого человека находящимся в сфере влияния каждого другого. Современная культура глобальна. Современные государства — это огромные механизмы, имеющие тенденцию все более жестко регламентировать поведение каждого гражданина, навязывать ему извне его потребности, вкусы, мнения. Поэтому сейчас мы лучше, чем когда бы то ни было, видим основное противоречие социальной интеграции: противоречие между необходимостью включить человека в систему, в непрерывно консолидирующееся целое, и необходимостью сохранить его как свободную творческую личность. И здесь возникает фундаментальнейшая проблема: как разрешить это противоречие? Как совместить движение по пути интеграции с движением по пути свободы? От того, сколь успешно будет разрешена эта проблема, зависит будущее человечества — зависит, есть ли у человечества будущее.

У нас нет оснований считать априори, что противоречие между интеграцией и свободой неразрешимо. Личное, творческое начало является сущностью человека, основным двигателем Эволюции в эпоху разума. Если оно будет подавлено социальной интеграцией, то движение остановится. С другой стороны, и социальная интеграция необходима. Без нее невозможно дальнейшее развитие культуры, увеличение власти человеческого духа над природой; в ней — сущность нового уровня организации материи. Почему же мы должны полагать, что социальная интеграция и свобода личности несовместимы? Ведь осуществлялась же интеграция успешно на других уровнях организации! Когда клетки объединяются в многоклеточный организм, то свои биологические функции — обмен веществ и размножение путем деления — они продолжают выполнять. Новое качество — жизнь организма — появляется не вопреки биологическим функ­циям отдельных клеток, а напротив, благодаря им. Творческий акт свободной воли — это "биологическая функция" человека. Следовательно, в интегрированном обществе она должна сохраниться в качестве неприкосновенной основы, а новые ка­чества должны появляться через нее и благодаря ей.

9. Вряд ли кто-нибудь возьмется предсказать сейчас, как далеко пойдет и какие формы примет интеграция индивидуумов. Несомненно, что в будущем станет возможным прямой обмен информацией между нервными системами отдельных людей, их физическая интеграция. Вероятно, физическая интеграция породит качественно новые, высшие формы надличностного сознания, и это будет процесс, который можно опи­сать как слияние душ отдельных людей в единой Высшей Душе. Всечеловеческая Высшая Душа будет в принципе бессмертна, как бессмертно в принципе человечество. О соотношении между индивидуальным сознанием и всечеловеческим сознанием можно только гадать, но представляется вполне возможным, что физическая интеграция индивидуумов явится разрешением извечного противоречия между человеческим разумом и смертью.

10. Пока это противоречие не разрешено, единственной формой бессмертия, о которой мы можем всерьез говорить, является бессмертие нашего вклада в Великую Эволюцию Вселенной. Воля к так понятому бессмертию всегда была движущей силой в творчестве людей, стоящих в своем мировоззрении на научных позициях.

Осознание своей смертности — одна из исходных точек очеловечивания. Мысль о неизбежности смерти создает для разумного существа мучительную ситуацию, из которой оно ищет выхода. Протест против смерти, против распада своей личности общ всем людям. Он является тем источником, из которого в конечном счете все религиозные учения черпают необходимую им волевую компоненту. Это — воля к бессмертию.

Христианство исходит из безусловной веры в бессмертие души. При этом протест против смерти используется как сила, побуждающая человека принять такое учение,— ведь оно с самого начала обещает бессмертие. Под мощным воздействием критического разума представления о бессмертии души и о загробной жизни, некогда совершенно конкретные и ясные, становятся все более абстрактными и бледными, теряют свою эмоциональную убедительность. Соответственно, старые религиозные системы теряют свое влияние. Если говорить о человеке, воспитанном на идеях и образах современной науки, то воля к бессмертию может привести его лишь к одной цели — внести свой личный вклад в Великую Эволюцию, увековечить свою личность во всех последующих актах мировой драмы. Этот вклад, чтобы быть вечным, должен быть конструктивным. Такова Высшая Цель, которую ставит себе человек. Ее конкре­тизация зависит от состояния нашего знания — от наших пред­ставлений об Эволюции. Замечательной чертой этой целевой установки является органический синтез личного и всеобщего. Она порождает чувство ответственности за общее дело, за процесс Эволюции. Ибо все, что угрожает этому процессу, в частности тупой эгоизм обывателя, угрожает и личному вкладу каждого человека, грозит сделать его жизнь бессмысленной.

Во всех этих рассуждениях мы должны помнить, что различие между знанием и волей сохраняется, оно неустранимо. Если человек не может или не хочет совершить необходимого волевого акта, то никакая наука, никакая логика не заставит его принять Высшую Цель, ощутить свою ответственность за Вели­кую Эволюцию. Обывателя, твердо решившего жить рабом об­стоятельств и довольствоваться своим убогим частным идеа­лом, не возродит ничто, и он бесследно сойдет со сцены. Кто не хочет бессмертия, тот и не получит его. Подобно тому как животное, лишенное инстинкта размножения, не выполнит сво­ей животной функции, так и человек, лишенный воли к бес­смертию, не выполнит своей человеческой функции, изменит своему человеческому предначертанию.

От традиционных религий к социализму

С учетом всего вышесказанного, я называю социализмом — тем социализмом, который я принимаю и готов проповеды­вать, — религиозно-этическое учение, провозглашающее Высшей Целью человека неограниченную социальную интеграцию при обеспечении и развитии творческой свободы личности. Это — научный социализм, ибо, во-первых, его идея и его эмоциональ­ная убедительность зависят от "научно-философских" и "науч­но-художественных" образов, и во-вторых, инструментом ин­теграции провозглашается наука.

Такое понимание социализма, по-видимому, ближе всего к "этическому социализму" немецкой социал-демократии; если бы мне потребовалось обозначить свои взгляды каким-то из уже существующих терминов, то я, вероятно, остановился бы на этом словосочетании. Но я считаю чрезвычайно важным под­черкнуть религиозный, а не только чисто этический характер социализма. Религия включает в себя этику, но не исчерпывает­ся ею. Она содержит некое представление о сущем — представ­ление, которое не просто подводит нас к целевым установкам и нормам поведения, но и порождает определенные эмоции — религиозное чувство. Под этикой мы традиционно понимаем нечто бесстрастное, выведенное из соображений целесообраз­ности или постулированное в качестве априорного логического принципа, как аксиомы в математике. Религия апеллирует к чувству и воспитывает его. А непосредственной силой, движу­щей массами людей, являются чувства, эмоции. Один из наибо­лее действенных способов влияния разума на историю — через воспитание чувств. История социализма недвусмысленно указы­вает на ту роль, которую в этом движении играют эмоции. Про­тивники социализма видят в нем лишь игру разрушительных чувств. Но без детального анализа существа явления не следует судить о нем по начальным шагам. И совсем недопустимо про­сто игнорировать часть движения, как это делает в своей статье Шафаревич, игнорируя реформистские социал-демократические течения. Обличая социализм, он обличает лишь его варварскую форму. Можно даже сказать, что из варварского социализма он берет только варварство, а социалистический элемент игно­рирует. Шафаревич стоит на христианских позициях. Но ведь и христианство знает свою варварскую форму. Одни из первых христиан растерзали Ипатию. Аргументы Шафаревича против социализма — это аргументы римского патриция против хри­стианства.

Если отбросить всевозможные упрощения и вульгаризации, то мы найдем, что чувство, заключенное в представлении о со­циальной интеграции, созидательно. Оно задевает какие-то глу­бокие струны в душе человека. Идея бессмертия неотделима от идеи интеграции личностей (если, конечно, исключить наив­ные представления о такой загробной жизни, которая мало чем отличается от жизни в нашем мире). В традиционных религиях идея интеграции предстает в спиритуалистическом облачении, как единение в Боге.   Спиритуализм, как и научный подход, влечет за собой определенный способ организации нашего духов­ного и чувственного опыта. Было бы неправильно просто отбра­сывать все, что сделано человечеством в прямой и тесной связи со спиритуалистическим подходом. Но вопрос в том, какой подход положить в основу мировоззрения, и в частности трактовки интеграции. Приняв за основу спиритуализм, мы закры­ваем себе дорогу к движению вперед. Максимум, на что мы можем здесь рассчитывать — это дать каждому человеку воз­можность определенных переживаний, быть может, весьма экзо­тических. Это не слишком много, особенно если учесть, что в создании экзотических переживаний со спиритуализмом небе­зуспешно конкурируют даже грубые химические методы воз­действия на мозг, не говоря уж о потенциально возможных биологических способах. Приняв за основу критический науч­ный метод и материалистический подход к интеграции, мы открываем перед собой фантастические (и, надо признаться, жутковатые) перспективы.