Линия Маннергейма - Надежда Залина

– Высоко ты себя ценишь.

– Я такой.

– Хвастовство – тоже необходимое качество для журналиста?

– Это трезвая самооценка. А почему, кстати, ты выбрала филфак? Мечтаешь о переводческой карьере?

– Нет у меня никакой мечты. Знаешь, как я выбирала? Открыла справочник и ткнула пальцем. Попала на филфак.

– Глупо, – резонно заметил Федор, – так решать свою судьбу. А если бы ты попала в какой-нибудь институт полимеров?

– Но я же наткнулась на филфак!

– Такие вещи нельзя отдавать случаю. Это что, сейчас все так делают или ты одна такая безответственная?

– Все по-разному. Хорошо, когда есть призвание или способности. Тогда все легко. А обычному человеку куда приткнуться? Как выбрать? Остается только гадать. А каким способом – по-моему, значения не имеет. Шансы одинаковы.

– И ты решила, что сможешь учиться на филфаке? Там серьезное образование дают и требования к абитуриентам высокие.

– Только для избранных?

– Что там у тебя произошло? Из-за них такие проблемы?

– Мне там не понравилось. Все какое-то… не то, одним словом. Фальшивое. И девочки эти, и сама атмосфера. Я поняла, что не хочу там учиться.

– И это все? – не поверил Федор. – Из-за этого переживала? И даже хотела утопиться?

– Да не собиралась я топиться, сколько раз тебе говорить! – разозлилась Лера. – Я случайно упала… А что, по-твоему, из-за этого нельзя переживать?

– Это глупо.

– Все выяснил, что хотел? Теперь я могу идти? Все равно не поймешь, хоть и думаешь, что умный.

– Постой, я не хотел тебя обидеть! – улыбнулся Федор. – Нельзя судить по первому впечатлению.

– А по какому? По десятому, что ли? Поступить и курсу к третьему выяснить, что не там учишься? Когда уже поздно что-то менять? Это правильно? Мне кажется, если чувствуешь сразу что-то не то, отторжение какое-то, чужеродность свою, надо уходить, пока есть возможность. Это что, тоже глупо?

– Ребенок обычно так говорит: нравится, не нравится, не хочу, не буду, и все тут.

– А как делают взрослые?

– Ищут варианты.

– И какие здесь возможны варианты?

– Можно подать документы куда-нибудь еще. К нам, например, на журфак.

– А там есть место таким, как я?

– Проверить надо, где твое место. Кстати, факультет рядом находится. Экзамены у нас начинаются раньше. Вначале творческий конкурс, там отсеиваются профнепригодные. Если завалишься, успеешь еще на свой филфак.

– А на журфак всех подряд берут? Прямо с улицы? Я почему-то думала, что надо направление или что-то еще.

– Подать документы может любой. Я вот, например, после армии поступил.

– А почему ты думаешь, что я смогу поступить?

– Предлагаю попробовать. Я тебе помогу.

– Почему это ты решил мне помочь? – насторожилась Лера.

– Мне в свое время тоже глаза на многое открыли. И поддержку оказали. Теперь моя очередь, – объяснил Федор. – Я после школы над дальнейшей жизнью не задумывался. В армию загремел. Там и познакомился с парнем одним, он как раз с журфака был. Многое мне объяснил.

– А разве у нас забирают в армию из института? Вроде наоборот, все мальчишки стремятся поступить куда угодно, лишь бы в армию не идти.

– Он вылетел из универа. Не стал сдавать сессию, чем-то другим увлекся. И сразу понял, что к чему в жизни. После и сам восстановился, и меня за собой притащил. Да что мы тут болтаем? Пойдем сходим! – вскочил Федор. – Прямо сейчас.

Факультет журналистики располагался в неприметном сером здании. Внешняя неказистость и теснота внутри особого впечатления не производили. Но атмосфера здесь оказалась иной. Вокруг царил дух бесшабашного веселья и безудержной кипучей энергии. Людей на третьем этаже, где Федор попросил Леру подождать, толпилось не слишком много, но шумели они не меньше футбольных болельщиков.

Несколько человек в уголке что-то оживленно обсуждали, мимо постоянно проносились колоритные персонажи, периодически хлопали двери. Но во всей этой суете было что-то осмысленное. Казалось, что некое братство движется к своей, невидимой для других цели. И Лере захотелось присоединиться. Ей было так хорошо среди этого шума и гама, словно она находилась здесь всегда.

– Телевидение или газета? – обратился к ней долговязый молодой человек.

– Что? – удивилась Лера.

– Куда поступаете?

– Не знаю.

– Еще не решили? Ну, вам, скорее, на телевидение.

– Не слушайте его, – из группы в уголке выскочила кудрявая девушка, – настоящий журналист должен уметь писать. Только газетное!

Лера растерялась. Пока парень с девушкой обсуждали достоинства и недостатки отделений, приводили непонятные ей примеры и аргументы, она думала, что поступить сюда будет ох как непросто. Сложнее, чем на филфак.

Федор вывел ее из оцепенения и, размахивая какими-то бумажками, потащил вниз.

– Как впечатления? – поинтересовался он на лестнице.

– Сильные, – ответила Лера, – только поступить сюда нереально.

– Прорвемся, – обнадежил ее новый друг.

Он показал, что нужно заполнить, и, узнав, что у нее нет с собой документов, выразил желание тут же пойти за ними. Лера, поддавшись влиянию момента, согласилась.

Дома она познакомила с Федором бабушку. Вероника Петровна не стала выражать вслух своего отношения к такой перемене в судьбе внучки. Но как опытный человек сразу пригласила гостя к столу. Потом приступила к допросу с пристрастием. В итоге удалось прийти к соглашению. Бабушка, к удивлению внучки, не стала возражать против нового поворота в развитии событий, а Федор вызвался подготовить Леру к поступлению.

Он приходил почти каждый день и объяснял ей, как вести себя на экзаменах и собеседованиях, посвящал в тонкости, о которых могут спросить. За короткое время Лера узнала так много нового, что от избытка информации и впечатлений, казалось, распухла голова. И чем больше она узнавала, тем больше в голове все перепутывалось.

На первом экзамене она разволновалась не на шутку. Но, вспоминая наставления Федора, быстро сообразила, что нужно делать. Дальнейшее происходило в каком-то тумане. Лере казалось, что она попала в некий поток и ее несет словно щепку. Направление потока было пока неизвестно, но смутное ощущение, что все делается правильно, возникало не раз. И она отдала себя в руки судьбы.

Когда она увидела свою фамилию среди зачисленных, это показалось ей логическим завершением происходящего. Она даже не удивилась. Так и должно было быть. На торжественном ужине в честь поступления внучки Вероника Петровна вручила Федору подарок, а после увезла Леру в Ярви. Отдыхать.

16

Оставив свою бестолковую жену под присмотром, Федор наконец-то смог заняться первоочередными делами. Вика точно не выпустит ее из квартиры и не позволит шляться неизвестно где. В этом можно быть уверенным. Одной проблемой меньше. Еще на лестнице он принялся звонить приятелю Диме, которого все называли Клюнычем. Версий насчет происхождения «ника» высказывалось много, но лишь давние друзья были в курсе, что образовался он от фамилии – по паспортным данным Клюныч значился как Клюня Дмитрий Николаевич. А поскольку для общения в Интернете документов не требовалось, большинству он был известен как Клюныч – один из самых продвинутых асов компьютерного дела. Живьем его доводилось видеть немногим, но в Сети хорошо знали, на что он способен, и слухи о его подвигах периодически мелькали в разных местах.

Федор водил дружбу с ним еще с тех времен, когда о повальной компьютерной грамотности можно было только мечтать, а с Интернетом вообще были на «ты» единицы. Клюныч, можно сказать, стоял у истоков. Он снабжал информацией полгорода, но личные знакомые были вне конкуренции. Федор уже побывал у приятеля вчерашней ночью, еле успел проскочить мост до того, как его развели. Время было позднее, но Клюня, типичная сова, жил и работал в основном по ночам. И вечером шансы найти его во вменяемом состоянии были намного выше, чем утром. Звонить раньше часу дня – дело практически безнадежное. Клюныч либо не брал трубку вовсе, либо посылал звонившего куда подальше.

Сейчас был вечер, самый разгар интернетовских будней, и по этой причине дозвониться до старого приятеля оказалось сложновато. Вчера Клюня с ходу разыскал Федору единственного дальнего родственника гадалки и нашел кое-какие занятные факты из его биографии. Федор не преминул воспользоваться своей осведомленностью, чтобы убедить условно обозначенного «племянника» Смирновой в необходимости личной встречи.

Теперь народу прибавилось. Информации тоже. Но чем больше Федор узнавал, тем менее ясным все становилось. Новая информация требовала еще более новой информации. Получался замкнутый круг.

Поначалу Федору казалось, что он быстро во всем разберется. Одинокая пожилая женщина, ведущая замкнутый образ жизни, – очертить круг ее знакомств не составляло особого труда. Если, конечно, отсечь клиентов, или как еще их назвать, этих страждущих узнать что-то о своей жизни. Федору не верилось, что рассерженный на несбывшиеся предсказания клиент может пойти на такую крайность, как убийство. Они в большинстве своем люди суеверные – испугались бы. Тем более пойти на такое непонятное преступление с выманиванием жертвы за город к дому Лериного деда. Скорее всего, он или она шарахнули бы гадалку чем-нибудь в порыве гнева прямо в квартире… Но там постоянно находилась помощница – значит, не так-то просто это было бы осуществить. Если, конечно, эта самая Анна Ивановна не являлась сообщницей…