Разбитое небо - Евгения Михайлова

авторитет с отрицательным знаком. Она и без расстройства, выслушав меня, сделала бы все наоборот. Не насильно же…

— Понял. Подумаем о беседе с психиатром. Мы бы не торопили, но вы же понимаете: здесь хирургия, у нас очередь и срочные случаи. Места на вес золота.

— Я попрошу бывшую тещу поговорить с Ниной, — пообещал Андрей. — Родственники на днях уезжают в Ереван, увозят туда тело отца. Ждут Нину, чтобы вместе с ней с ним попрощаться. Для них это очень важно.

— Да, попробуйте. Я чувствую, что мои визиты начинают ее напрягать и еще больше травмировать. — Врач протянул Андрею визитку. — Тут все мои телефоны, включая домашний. Звоните, как что-то решите, в любое время.

Легко и быстро не получилось. Андрей привез мать Нины, та долго уговаривала дочь, рассказывала, как она все хорошо подготовила в квартире Нины, как будет звонить два раза в день, как приедет по первому зову. И какая хорошая женщина сиделка Феруза. У нее среднее медицинское образование, кроме того, она прекрасно готовит. Нина только смотрела черными воспаленными глазами, а потом вдруг схватилась за сердце и застонала, стала задыхаться.

— Андрей! — крикнула с порога палаты мать. — Срочно зови врачей. У Ниночки, наверное, инфаркт.

Врач и сестры прибежали, осмотрели, послушали, что-то дали выпить, укололи. А затем врач в коридоре сказал Андрею:

— Нет инфаркта. Просто небольшая тахикардия. У нее как раз неплохое сердце. Это паническая атака, о которой я вам говорил. И немного симуляции, если совсем откровенно. Я тяну с выпиской из последних сил. Но такая возможность практически иссякла.

Андрей отвез бывшую тещу в квартиру Нины. Она всю дорогу молчала, скорбная и величественная. Он не прерывал молчания, потому что отнес его на свой счет. Мать брошенной жены имеет право обвинить его во всем, что произошло. Он и сам себя обвиняет.

— Гаяне, — сказал он ей в квартире. — Я вчера разговаривал с Ниной довольно долго. Врач правильно говорит: она отказывается выписываться, потому что ей страшно вернуться туда, где она пережила такой страх, боль, трагедию. Но есть и другое. Она, как ребенок, боится остаться с вами наедине, считает, что вы не простите ей гибель отца и потерю его денег.

— Я это поняла, сынок, — произнесла теща. — Нина всегда любила только его, а он обожал ее. Случилась такая страшная беда и потому, что они слишком сильно поверили в то, что вдвоем все сделают, как хотят. Они просто не заметили рядом других людей, которые несут зло… О нас они вообще не подумали. Я ничего не знала об этих деньгах и планах. Мне трудно не только говорить, но и думать обо всем. Конечно, о том, чтобы ее прощать или не прощать, речи нет. Это моя дочь. Но она чувствует то, что я не могу скрыть. Не надо ее заставлять, прошу тебя. Поговори еще с врачами: пусть она побудет, пока мы не уедем. Мы готовы. Завтра посидим, помянем, простимся с местом, где убивали моего мужа. И вернемся сюда, когда это место оживет, когда Нина позовет нас не для горя, а для какой-то радости. Приходи завтра, Андрей. И не думай, что я могу тебя в чем-то упрекнуть. Ты не был плохим мужем, я спокойно доверяю тебе Нину сейчас. А любовь приходит к тому, кого сама выберет. За это никто не должен расплачиваться.

Через день Андрей вывел из больницы Нину. Она неумело передвигалась на костылях. В квартиру он ее внес. Она ничего не ответила на приветствие сиделки Ферузы, опрятной женщины в очень чистом голубом платье и белой косынке. Постаралась брезгливо обойти новое инвалидное кресло.

— Это только на первое время, — поспешно сказал Андрей, — врач сказал, что ты очень скоро сможешь передвигаться самостоятельно, но необходимо часто отдыхать, пока все не заживет.

— Тебя сильно тошнит от всего этого уродства для жены-инвалидки? — требовательно спросила Нина. — Не надо тут мучиться и терпеть. Возвращайся к своей…

— Нина, — поморщился он. — Давай попробуем обойтись без бессмысленной и пошлой чуши. Меня тошнит только от нее. Очень надеялся, что ты поймешь. Нам придется сотрудничать, нравится нам такое обоим или нет. Кстати, как тебе Феруза?

— Это кто? — пренебрежительно спросила Нина. — А. Эта… Где вы ее откопали, интересно? Она просто не может мне нравиться. От слова совсем.

— Но ты же ее не знаешь. Это добрый, умелый человек. Приготовила тебе ужин.

— Ради бога. Я даже пробовать не стану.

— Твои проблемы, — сухо сказал Андрей. — Тогда она поможет тебе помыться и уложит в постель. Я не могу этим заниматься: мы даже не женаты. А Феруза — профессионал. Впрочем, если не хочешь мыться, она поможет тебе раздеться и лечь. Потом вернемся к обсуждению порядка наших встреч. Мне пора уходить.

Андрей хотел сразу выйти из спальни, но вдруг встретил взгляд Нины. В нем были такая беспомощность и такой ужас… Она явно рассчитывала на то, что он останется. Будет думать, что на вечер и ночь, а потом не сможет уйти. Это и есть причина, по которой она так некрасиво отнеслась к Ферузе. И вновь эта невыносимая волна жалости. И четкое понимание, что уступать этой жалости нельзя. Это не просто никому не поможет. Это сделает их обоих еще несчастнее, а все проблемы и эмоции настолько усугубятся, что утопят в обреченности их жизни окончательно.

Он вышел из спальни и увидел Ферузу у накрытого стола с красивыми, праздничными блюдами. Ее глаза блестели от слез. Она явно все слышала. Вот и наняли они Нине жертву.

— Давай поедим, Феруза, — сказал он. — Собрался уходить, но ты такое великолепие приготовила. Не могу устоять. Нина устала, отдохнет и, если захочет есть, позовет. Сразу скажу: у Нины посттравматическое расстройство, как сказал врач. С такими людьми нелегко. И если совсем честно, мою бывшую жену ни в каком виде на сладкое не подают. Терпят, как горчицу на десерт. Что не мешает мне ценить ее за другие качества и по-своему любить.

— Я поняла, — хорошо рассмеялась Феруза. — Я как раз сладкое не ем. Люблю горчицу.

— Но ты мне сразу звони, чуть что, — сказал Андрей.

Когда они поужинали и Андрей вышел в прихожую, он был почти спокоен. «Как легко посидеть за одним столом с женщиной, которая тебя не любит безумно, а ты не любишь еще более безумно ее», — успел подумать Андрей. И тут же услышал отчаянный крик Нины:

— Андрей, вернись! Срочно вернись.

У него оборвалось сердце, мелькнула даже мысль сбежать и попросить Ферузу сказать, что она его не смогла догнать. Но он