Скрытые намерения - Майк Омер

зеркально перекинуть его слова обратно к нему, заставить его увидеть свои собственные требования в более позитивном свете.

– Я хочу убедиться, что все правильно поняла. Вы хотите, чтобы шеф детективов признал то, что вы выяснили, – что его твит касался торговли детьми. Потому что, как только он это сделает, люди поймут, что вы поступили правильно и что вы поступили так, как поступили, только лишь для того, чтобы спасти этих детей.

– Да, именно так.

– Если нам удастся пролить на это свет, люди обязательно поймут ваши действия. Особенно если никто серьезно не пострадал.

Небольшая пауза.

– Верно.

– Меня беспокоит то, что если кто-то уже сильно пострадал, а мы не окажем им помощь, это выставит вас в плохом свете. В конце концов, вы ведь пытались спасти человеческие жизни.

– Да. – Он откашлялся. – Тельма… с ней все в порядке. Но здесь есть парень, который и вправду довольно серьезно пострадал. Не по нашей вине. Это был несчастный случай.

– Ладно. Что мы можем по этому поводу сделать? – Если б она сама предложила решение, Гусеница наверняка отказался бы, заподозрив подвох. Ей нужно было, чтобы он сам его предложил.

– По-моему, скоро ему потребуется медицинская помощь. Но сначала я хочу получить это признание.

– Насчет признания… Мне придется предпринять целый ряд шагов, чтобы это произошло. Во-первых, мне понадобятся какие-то дополнительные доказательства, поскольку маловероятно, что он просто признает это, если я от него это потребую. Я, конечно, начну копать, но это означает, что мне придется получить разрешение на изучение полицейской базы данных. Мне нужно будет опросить администрацию школы и нескольких людей, близких к шефу детективов, а также получить постановление суда, чтобы запросить у «Твиттера» информацию об этом твите – например, кто его прочитал, – чтобы сопоставить этот список с известными сексуальными преступниками. И еще я хочу просмотреть форумы, известные своей педофильской направленностью, и посмотреть, не было ли каких-то обсуждений по этому поводу. Но это может означать сотрудничество с ФБР, поэтому для начала мне придется найти там кого-то, кому я могу доверять.

– Э-э… ладно.

Эбби откинулась на спинку кресла. Ее правое ухо словно расплющилось, а придавленные наушниками дужки очков впились в виски. Она поправила гарнитуру.

– Все это займет какое-то время. Мне нужно, чтобы вы набрались терпения и по-прежнему держали себя в руках. А я пока что постараюсь держать здесь все под контролем, если и вы будете держать все у себя под контролем. Я имею в виду не только ваших друзей, но и других людей, которые сейчас находятся рядом с вами. Справитесь?

– Мои друзья согласятся с этим. Они хотят, чтобы люди увидели правду. И с заложниками все в норме. Одна из них сейчас перевязывает Карлоса, и, похоже, у нее хорошо получается. А остальные делают то, что им говорят.

– Это хорошо. А еще мне нужно, чтобы вы держали эту линию свободной, чтобы я могла звонить всякий раз, когда у меня появятся какие-то новости касательно моего расследования.

– Я не хочу, чтобы люди звонили сюда, угрожали нам или пытались уговорить нас сдаться.

– Обещаю, что этого не случится. Это просто для того, чтобы я могла информировать вас, или же на случай если у меня возникнут какие-то вопросы касательно моего расследования.

– Да, договорились.

– Договорились. Меня беспокоит Карлос. Все это может занять некоторое время, а я не хочу, чтобы его состояние усугубилось.

– О нем заботятся. С ним все в порядке.

– Как только люди поймут, почему вы все это сделали, это представит вас в очень позитивном свете. Но если Карлос серьезно ранен…

– Я уже сказал, что с ним все в порядке! – Он становился нетерпеливым и выпускал иголки, уходя в оборону.

Эбби решила отступить. Вопрос о Карлосе можно будет вновь поднять в ходе их следующего разговора.

– А как насчет всех остальных? У вас есть еда и питье?

– Мы позаботимся об этом. Просто сделайте то, что обещали.

В наушниках послышались короткие гудки.

Эбби сняла их и положила на стол. Сняла и очки, позволив окружающей обстановке превратиться в мягкое размытое пятно. Глубоко вздохнула.

– Задача номер один сейчас определенно в том, чтобы вытащить оттуда Карлоса Рамиреса, – сказал Уилл.

– Да. – Эбби вновь надела очки. – Ты заметил, как он говорил про заложницу, перевязывающую Карлоса? Сначала он сказал «одна из них», а потом «у нее», говоря о ней абстрактно.

Уилл кивнул.

– Но Тельма была упомянута ранее в разговоре по имени. Это кто-то другой. И мне кажется, я слышал кого-то на заднем плане. Погоди-ка…

Он повозился с панелью записи. В ходе разговора с Гусеницей Эбби ничего не слышала на заднем плане. Главный переговорщик должен сосредоточиться на диалоге, внимательно прислушиваясь к объекту и сфокусировавшись на том, чтобы как можно более эффективно влиять на него, грамотно направляя разговор. А значит, все остальное – фоновые шумы, мелкие особенности речи, перемены тона – частенько оказывалось за кадром. Это была задача второго переговорщика – обращать внимание на детали.

– Вот тут. – Уилл ткнул в кнопку воспроизведения.

Эбби услышала свой голос: «Чем я могу помочь в вашей ситуации?» Гусеница ответил, упомянув про «Твиттер». И на заднем плане… и впрямь какие-то неясные звуки. Она нахмурилась. Уилл перемотал запись назад, затем отрегулировал звук так, чтобы голоса Эбби и Гусеницы звучали тише, а фоновые шумы усилились. Вновь нажал на кнопку воспроизведения. И вот оно. Резкий всхлип, кто-то произносит: «О господи!» Высокий женский голос. И Эбби была почти уверена, что это юная девушка.

– Кто-то из учеников? – предположила она.

– Похоже на то, верно? Совсем молоденькая девчонка.

Эбби бросила взгляд на список недостающих детей на доске, хотя уже знала их имена наизусть.

– Так что, вероятно, это либо Лисбет, либо Руби.

– Это могла быть та, что перевязывала Карлоса. Можно расспросить родителей, выяснить, умеет ли кто-нибудь из них оказывать первую помощь. – Уилл перемотал запись на несколько секунд назад. – И есть еще кое-что. Прислушайся-ка к его тону.

Эбби услышала, как Гусеница произносит: «Я не поэтому позвонил. Я хочу, чтобы вы кое-что для меня сделали». Уилл остановил запись и посмотрел на нее.

– Он понизил голос, – сказала Эбби.

– Вот именно. Он не хотел, чтобы его слышали. Я думаю, что его сообщники не согласны с его требованиями. Он говорит из кабинета директора, верно? И мы думаем, что по крайней мере один из них смотрит трансляцию с камер наблюдения в кабинете секретаря. Этот Гусеница понизил голос, чтобы они не могли его услышать.

– Наверное, ты прав. Мы могли бы использовать это, чтобы…

Задняя дверь фургона открылась, и внутрь влез Карвер, а сразу на