Побег на Альфу Центавра (сборник) - Леонид Шифман

– Цикл... Сбой программы, говоришь... – Генри начал качать головой с максимальной амплитудой. Я знала, что ключ от загадки уже в его руках, и с нетерпением ждала, что он скажет.

– Я что-нибудь не то сказал? – спросил Патрик, но не был удостоен ответа. Генри ушел в себя. Я сделала Патрику знак помолчать.

Игра в молчанку закончилась через несколько минут поражением Генри.

– Пожалуй, эта версия не противоречива. Темный квадрат на том же месте на трех разных картинах, может, и вправду является ничем иным, как ошибкой программы.

– Какой еще программы, Генри? Это я так, образно выразился. – удивился Горвиц.

– Есть же станки с программным управлением, почему бы не представить себе такой станок, где вместо фрезы действует кисть? Управляет таким станком, разумеется, программа. Программу пишут программисты, а им, как известно, свойственно ошибаться. Вот эта программа в силу некоей ошибки закрашивает небольшое квадратное поле более темной краской на каждой картине. Что скажешь, Патрик?

– Я ничего не слышал о таких приспособлениях, но почему бы и нет? Если их еще не существует, то их следовало бы придумать. Поле деятельности для них бы нашлось. Но это, я полагаю, должно быть сверхточное и недешевое устройство, к тому же написать такую программу, вероятно, необычайно сложно.

– Что касается программы, то ты, конечно, прав, – задумчиво произнес Горвиц, -тут надо создать специальный язык программирования. Несомненно, это трудная задача, но интересная. А, главное, вполне реальная. А вот что ты скажешь по поводу версии?

– Разумеется, эта версия объясняет природу возникновения темного квадрата. Интересно, выходит, Малевич как бы предвосхитил наступление компьютерной эры....

– Скорее он предвосхитил закат искусства, – вставила я.

– Я с удовольствием с вами поспорю на эту тему, но как-нибудь в другой раз. А сейчас я, наверно, пойду, – вздохнул Патрик Горвиц.

– Спасибо, Патрик, ты нам очень помог. А деньги мы не потеряли, ведь это раритет – первые произведения компьютерного искусства! Жаль, что не удалось купить и «Надежду»...

– Посмотрим, посмотрим, Генри! Это еще неплохо бы доказать, – усмехнулся наш гость.

После ухода Патрика я приготовила кофе, и мы принялись обсуждать компьютерную версию Генри.

– Николь, позвоните, пожалуйста, Рут. На всякий случай давайте убедимся, что Ламберт никогда не держал мышку в руках. Художник и компьютер, это несовместимо, но давайте проверим. Если я прав, то все указывает на Лорьена.

Да, такую версию, пожалуй, вот так сразу мог выдать именно программист. Не то, чтобы она не могла прийти в голову человеку далекому от программирования и современных компьютерных технологий, но подумать в этом направлении…

Впрочем, в этой гипотезе еще оставалось слишком много странного, почти фантастического. Теоретически изобрести такую машину и такую программу можно, но Генри сам признал, что это непросто. Для этого нужно быть гениальным программистом, при этом, хорошо разбираться в живописи, знать тонкости исследования живописных полотен на подлинность. Иными словами, нужно четко представлять те параметры, по которым определяется стиль и почерк конкретного художника, нужно найти способы измерения, сравнения и задания этих параметров. Это только то, что представила я своим дилетантским взглядом. Нет, эта задача не казалась мне такой уж простой. Но другое объяснение просто не приходило в голову. Действительно слишком подозрительная закономерность, слишком точно на каждом полотне был воспроизведен один и тот же дефект. Даже если бы он был придуман художником, то, как Ламберту удалось добиться такой точности?

Но это были не единственные вопросы. Допустим, кто-то изобрел такую машину. Но кто? Сам Ламберт? Лорьен? Или кто-то еще? Если изобретателем был Джозеф Ламберт, для этого он должен был заняться еще и программированием. Впрочем, у него мог быть помощник – программист. Тогда можно понять и повод для его убийства. Программист помогает Ламберту создать машину, после чего они вместе проверяют ее работу написанием этих трех картин. Затем, программист понимает, что на этом можно неплохо заработать. Но тогда художника уж точно нужно убрать. Во-первых, он может разоблачить машинного копииста, во-вторых, со смертью Ламберта его картины сразу поднимутся в цене. Но в эту гипотезу не вписывается версия Лорьена. Зачем ему говорить, что картины были ему подарены, если он их купил? Возможно, сам Лорьен и был этим программистом? Эта версия значительно лучше. Но нужно бы узнать, насколько Морис Лорьен владел программированием. Кроме того, картина убийства пока тоже не ясна. Лорьен мог прийти к художнику, если они были знакомы. Он мог влить в его пищу, или питье что-то, что привело его к смерти, но неужели, полиция не проверила возможность факта отравления? Впрочем, тогда, год назад, не было ни у кого мотива. В доме ничего не пропало, все картины, которые не были проданы художником, по свидетельству Рут были на месте. А об этих трех «лишних» тогда даже речи не было. И яд, если это все же был именно яд, мог быть не из тех, что легко обнаружить в крови, особенно, если не подозревать о том, что этот яд может в ней быть, как и было бы в этом случае. Да и сейчас, если бы не Рут. Вот тут я подумала о том, что Рут действительно подняла на поверхность всю эту ситуацию. Именно она заставила всех присмотреться не только к подозрительным картинам, но и к обстоятельствам, которые привели эти картины на вернисаж. Рут была опасна для человека задумавшего и совершившего это необычное преступление. Я вдруг почувствовала какую-то тревогу. Я попробовала рассуждать так, как должен был бы рассуждать изготовитель фальшивых картин. Наверняка, он следил за ними на выставке. Он мог заметить Рут еще тогда, когда она обнаружила эти картины, она могла выдать свое отношение к ним. Обычные посетители выставки вряд ли обратили на девушку внимание, а вот тот, кто наблюдал за своими полотнами, мог проследить за ней и увидеть, что она была в полиции, мог он проследить и ее путь до офиса Генри Тамона.

Я схватилась за телефон и набрала номер Николь.

Но здесь имеет смысл опять перейти к ее рассказу, поскольку события вокруг Рут и без моего звонка приобрели весьма зловещий характер..

Глава 5. СТРАННОЕ СОВПАДЕНИЕ

Домашний телефон Рут не отвечал. Не отвечал и мобильный. И это уже было, по меньшей мере, странно. Я забеспокоилась.

– Я, пожалуй, поеду и проверю, как там наша клиентка, – обратилась я к Генри, отключившись от безответно гудевшего телефона.

– И хорошо сделаете, – мне это показалось, или в голосе шефа действительно зазвучали тревожные нотки?

Рут жила в большом многоэтажном доме на улице Трумэна. Она снимала квартиру на пятом этаже. Дверь в подъезд оказалась открытой, лифт был в порядке, и я, ни с кем не встретившись, вскоре оказалась у нужной двери. Я нажала на кнопку звонка несколько раз, но мне никто не открыл. Однако, я не могла отделаться от чувства, что в квартире кто-то есть. Если вы спросите у меня, почему, то я вам не отвечу, тем не менее, я стояла под дверью и не уходила… В это время из соседней квартиры вышла женщина, немолодая, но очень симпатичная.

– Вы пришли к Рут? – спросила она.

– Да, но, похоже, ее нет дома, – мне показалось, что женщина ждет от меня какого-то еще объяснения, – я не смогла к ней дозвониться, и меня это беспокоит…

– Вы думаете …

– Я ничего не могу утверждать, – не дала я ей высказать никаких предположений, – но лучше бы убедиться, что ее действительно нет дома.

– Нет ничего проще, у меня есть ключ от ее квартиры, иногда, когда она ездит к маме, я поливаю ее цветы и кормлю рыбок, – сказала соседка Рут и пошла за ключом.

Какое счастье, что у людей есть комнатные растения и аквариумы. Интуиция меня не обманула, и, к счастью, мы успели вовремя, Рут была без сознания, но жива. Я тут же вызвала неотложку, помощь врачей не опоздала.

Диагноз оказался неожиданным.

Конечно, его я узнала только на следующий день, когда смогла навестить Рут в больнице.

Она была еще очень слаба, но в сознании. По мнению медиков, девушка перенесла микроинсульт на фоне гипертонического криза. Рут никогда не страдала нестабильностью артериального давления, поэтому все это было очень странным. Но от подобных неожиданностей не застрахован никто. Обращаться в полицию не было никаких оснований. Да это и действительно вполне могло быть банальным совпадением. Тем более, что я не представляла себе, каким образом Лорьен, именно его я сейчас подозревала, мог вызвать у Рут повышение давления.

Кстати, Рут сказала, что художник плохо разбирался в компьютерах, совсем не знал никакого программирования и никогда не стремился восполнить этот пробел в своем образовании.

…Шеф слушал мои рассуждения молча, но мне показалось, что у него уже была своя версия этого события, так как он попросил меня соединить его с инспектором Майлсом, не дослушав все, что я хотела ему сказать.