Прощай, принцесса - Хуан Мадрид

— Ты не… Ты правда никогда не видел ее, Тони? Ни разу не видел мою девочку?

— Я только что сказал тебе это, Элена. Когда ты напивалась настолько, что не могла самостоятельно добраться до дома, я доставлял тебя, укладывал в кровать и сразу же уходил. Не помню точно, сколько раз такое было. Ну, может, с десяток случаев за все время, что мы были вместе. И я могу поклясться, что никогда не встречал там твою дочь, вообще не предполагал, что там жил кто-то еще, кроме тебя.

— Но она же жила в то время со мной, Тони.

Мы помолчали еще немного. Я продолжал пить кофе маленькими глотками. Она нарушила тишину первой:

— Когда я прочитала те странички ее дневника, то… то не могла поверить — это казалось мне невозможным. Ты лез к моей девочке, пока я… Меня вырвало, Тони, когда я прочла тот листок, правда вырвало. Если бы ты был рядом, клянусь, я бы убила тебя, задушила голыми руками. Такое отвращение меня охватило.

— Где хранился дневник, Элена?

— Лидия как раз съехала от меня тогда. Она сняла квартиру в Маласанье, и мы не виделись какое-то время. Она немного сердилась на меня и обвиняла в том, что я веду такую жизнь. Думаю, полиция обнаружила этот дневник, когда проводился обыск у нее дома. — Она сделала паузу, потом продолжила: — Почему ты бросил меня, Тони? — Она не стала ждать ответа на свой вопрос и продолжила: — В любом случае… то есть… ты и я… у нас ведь были хорошие времена. Правда? Не все было так уж плохо?! Забавно, но дело в том, что сейчас, пять лет спустя, в памяти остались приятные моменты. Так ведь? У меня тогда был очень тяжелый период, я только что развелась с мужем и сходила из-за этого с ума — чувствовала себя униженной, бесилась… Вливала в себя алкоголь бочками, ты помнишь? Выпивка и карты — вот из чего состояла моя жизнь… Это все, чего я хотела от жизни… Ну хорошо, признаюсь, еще я хотела мужчин, чем больше, тем лучше… понимаешь? И вот что я еще скажу: меня страшно бесило, что ты никогда не напивался, всегда казался таким… таким, не знаю, уравновешенным, что ли.

— Да я тоже надирался в хлам, Элена.

— Даже если и так, я этого не замечала. Тони Карпинтеро, настоящий мачо. Думаю, я тогда искала для себя нечто подобное — простого парня, крепкого и без особых притязаний. Ты помнишь, как мы познакомились — тогда, в клубе? Я сидела за столиком, готовилась к игре, уже порядком надравшись, а ты… О, я как сейчас вижу это. Ты стоял у дверей с этим карликом Кукитой. Вы пытались без лишнего шума выставить из заведения пару посетителей — мужчину и женщину, очень хорошо одетых. Это были воры — щипачи, так их называют, да? Если бы я не наблюдала за тобой пристально, то и не заметила бы, как ты двинул тому типу под дых, резко и сильно. Именно в ту секунду я подумала: «Я хочу этого мужчину», — понимаешь?! Ты даже близко не был похож ни на моего бывшего мужа, этого размазню, ни на кого из моих знакомых мужчин, коллег по институту, друзей. А теперь… как это понимать… Ты вдруг звонишь после стольких лет, и мы сидим здесь, в двух шагах от твоего дома. Но ты так и не ответил. Почему ты бросил меня, Тони?

— Ты только что сама это объяснила.

— Из-за того, что я напивалась?

— Возможно, из-за этого тоже, но, в сущности, ты ведь никогда не была со мной. Ты создала некий образ, соответствующий твоей мечте. А меня словно бы и не существовало.

— Ты так считаешь? — Она улыбнулась, но улыбка вышла грустной. — Скорее всего, ты прав, но ведь такое происходит с любой парой, так ведь? Мы придумываем себе друг друга… А знаешь, пожалуй, я признаюсь тебе кое в чем… ведь мне тебя иногда очень не хватало, я даже несколько раз поднимала телефонную трубку, чтобы набрать твой номер, но… Ты все еще работаешь в «Охотничьем клубе»?

— Нет, уже нет. Я сменил хозяина, а вот Кукита еще трудится там. Да и я иногда захожу на пару партий.

— А я вот совсем бросила играть… и пить тоже. Со всем этим покончено. У меня есть… то есть я встречаюсь с одним мужчиной, это мой коллега по институту, прекрасный человек. Он пишет роман.

— Вот и отлично! Слушай, я хочу спросить у тебя еще кое-что, Элена. Насколько я знаю, твоя дочь проходила курс у психолога или психиатра в девяносто четвертом — девяносто пятом годах, в клинике Санчеса Росса. Но история ее болезни таинственным образом исчезла. Ты можешь мне рассказать что-нибудь?

— Сукин сын, ради этого тебя и подослал ко мне Матос? Какой же ты козел, Тони. Сволочь!

— Да, я сказал тебе, что работаю на Матоса, но почему ты так злишься? Тебе что, не нужно знать, кто убил Лидию?

— Мою дочь убил негодяй Дельфоро, твой дружок Дельфоро.

— Элена, твоя дочь утверждала в своем дневнике, что я ее лапал, но ведь точно так же она могла выдумать, будто в нее влюблен принц, могла выдумать всю эту историю с Дельфоро. Это ведь так очевидно.

— А если она ничего не выдумывала?

— Ну тогда я тебе вру, Элена.

Она резко поднялась на ноги, схватив со стола свою книгу.

— Да пошли вы с Матосом куда подальше! Никогда не звони мне больше!

Я проводил ее взглядом до двери и затушил свой окурок в остатках кофе на дне чашки.

Лидия Риполь снимала мансарду в доме номер 60 по улице Ла-Пальма, напротив «Бодегас Ривас», на углу с улицей Сан-Димас. Строго говоря, это был не совсем чтобы район Маравильяс или Маласанья, скорее часть квартала Конде Дуке, хотя и находился на их границе.

Дверь в мансарду на четвертом этаже была опечатана, и на ней красовалась желтая полицейская лента, там же был приклеен лист бумаги с постановлением суда. Лидия жила в средней квартире, с обеих сторон у нее были соседи. Свидетельница, показания которой я читал в газетном репортаже, Ана Гарсес, обитала слева от жертвы. Я нажал кнопку звонка, но никто не ответил. В это время дня довольно трудно застать дома тех, кто ходит на работу. Я попробовал постучать в другую дверь, но там тоже было тихо.

Я вышел из дома и направился к улице Сан-Бернардо. Насколько я помнил, Анна Гарсес работала кассиршей в супермаркете «Роттердам», который располагался прямо за углом.

В магазине я остановился у касс, где трудились три женщины, к каждой выстроилась очередь старичков и старушек с корзинками и тележками. Одна из кассирш явно была восточного вида, две другие казались латиноамериканками. Я подошел к одной из этих двоих и спросил:

— Ана Гарсес?

— Ана? Нет, она больше здесь не работает. Уволилась.

— Ничего себе! И когда же?

— По-моему, на прошлой неделе. Если хотите, можете уточнить у нашего шефа, это вон тот сеньор.

Она указала мне на господина лет шестидесяти, невысокого и крепко сбитого, одетого очень небрежно, похожего на крестьянина. Он прохаживался между стеллажей.

Девушка добавила:

— Ей предложили место с неполным рабочим днем. Такая удача, правда ведь? Она хвасталась, что будет возвращаться теперь домой часов в пять. Вы знаете, что она живет тут за углом?

— Да, я в курсе. Так вы говорите, что она приходит домой в пять?

— Ну да, так она сказала. Но вы еще уточните все у шефа, он лучше знает.

Я поблагодарил разговорчивую кассиршу, пошел к низенькому господину и спросил у него про Ану Гарсес, представившись дальним родственником, очутившимся проездом в Мадриде.

Он помолчал, разглядывая меня, потом сообщил:

— Эта девушка живет на улице Ла-Пальма, здесь за углом.

— Да, я знаю, в доме номер шестьдесят. Но ее не оказалось дома, а я подумал, что, может быть, она здесь. Ана как-то рассказывала мне, что работала в этом супермаркете.

— Да, именно что «работала», потому что она смылась, так сказать, распрощалась с нами. Уволилась за один день, никого не предупредив заранее.

— А вы знаете, куда она устроилась?

— Не имею ни малейшего представления. Вроде как она… Она сказала, что выиграла какой-то конкурс вакансий или что-то типа того. Ну, я дал ей расчет и велел убираться на все четыре стороны. Плакать не будем! — Он возмущенно взмахнул рукой: — Скатертью дорога! Эта девица просто не хотела работать. Уж простите за откровенность.

— Ничего страшного… Ладно, все равно спасибо вам огромное.

Я вышел на улицу и поймал такси.

Клиника Санчеса Росса располагалась в богатом особняке с зеленой крышей, окруженном высоким забором, над которым виднелись верхушки деревьев, возможно даже столетних. Входную дверь украшала скромная табличка. Надпись на ней гласила «Клиника Санчеса Росса. Лечение наркотической зависимости и психических заболеваний. Основана в 1912 году».

Я нажал кнопку звонка.

Открыла женщина средних лет, одетая то ли как служанка, то ли как медсестра из какого-то английского фильма, по крайней мере у меня возникли именно такие ассоциации. Верх белого головного убора напоминал хохолок давно вымершего вида экзотических птиц. Она спросила:

— Что вам угодно?

— Я хочу поговорить с вашим директором или администратором. — Я улыбнулся, чтобы несколько снять напряжение. — Меня зовут Антонио Карпинтеро.