Россия - преступный мир - И Костоев

На проводах было традиционно много народу - родственники, друзья, соседи. Говорили хорошие слова, веселились. Сам Джигкаев пробыл в гостях недолго, скоро вернулся домой. А после полуночи его разбудила милиция.

Точные, в деталях записанные, его показания были полностью подтверждены пятью товарищами. Следователь арестовал учителей и их приятеля и тут же провел опознание. Одна из пострадавших, уверенно опознавая насильников по чертам лица, росту, телосложению и другим приметам, заявила, что она закончила хореографическое училище и смогла бы даже на ощупь узнать первого насильника. Когда арестованных раздели, она, оглядя их всех, сразу указала на одного: "Этот насиловал меня первым..." Аналогично опознала их и вторая потерпевшая. Далее были проведены все необходимые следственные мероприятия: допросы, очные ставки. Женщины больше всего переживали за мальчика, который, к счастью, оказался живым и здоровым. Тот открыто обвинял учителей в насилии, они категорически отрицали свою виновность, однако защитить свое алиби не могли - путались в показаниях, противоречили друг другу. Никто не мог сказать точно, когда они разошлись по домам, закончив игру. В то же время показания потерпевших и свидетеля Джигкаева объективно подтверждались всеми, от пятерых учеников до гостей в доме Икаевых.

При исследовании одежды потерпевших были обнаружены биологические выделения, следы спермы, которая могла принадлежать двоим обвиняемым. В то же время на трусах одного из насильников также были обнаружены выделения, не принадлежащие ни ему, ни его жене. Последнее он объяснил тем, что накануне был в случайной связи с незнакомой ему женщиной в городе Орджоникидзе.

Одним словом, картина была достаточно ясной, тем более что и насильники постоянно путались в своих показаниях, что прямо указывало: они не успели сговориться в деталях. И поэтому все оправдания обвиняемых, рассыпавшиеся от прямых и объективных вопросов и показаний потерпевших и свидетелей, воспринимались следствием как попытка уйти от ответственности.

Я внимательно и не один раз прочитал, проанализировал все материалы этого дела и уже склонялся к тому, чтобы считать жалобу необоснованной, о чем и сообщить в соответствующую инстанцию. Но решил встретиться с арестованными, которые более трех месяцев ждали суда.

Долгая беседа с ними оставила сомнения. Не по вопросу достаточности доказательств. Люди образованные, они понимали, что будут бесспорно осуждены, поскольку все факты против них, но тем не менее продолжали категорически отрицать свою вину.

И я снова вчитывался в материалы дела, чтобы найти любую возможность допроверить, опровергнуть либо доказать данный факт. Затем поехал в село. Нашел Джиткаева, который пас коз недалеко от сельсовета, велел ему найти председателя, чтоб тот открыл мне помещение сельсовета, где я мог бы официально проводить допросы. Мальчик выполнил поручение, но весьма неохотно: мол, надоели уже все, приезжают, приказывают, гоняют без дела... Однако ключи принес. И я снова повторил допросы тех, кто были на проводах и подтверждали алиби учеников. После чего сам решил пройти по пути пострадавших и Джигкаева, опираясь на их показания. Обратил внимание на тот факт, что женщины могли опоздать к автобусу по той причине, что заходили в местный магазин, куда, как они сообщили, по словам Джигкаева, нередко завозят всякий дефицит. А вечером, снова сидя в сельсовете над материалами дела, решил провести следственный эксперимент. Вот его условия. Установлено, что нападение произошло в 20.45. Сколько времени женщины подвергались насилию, неизвестно, но дежурный сообщил, что у проходной они появились в 23 часа. Одна из родственниц Икаева утверждает, что, выйдя с работы в 21.50, самое позднее - в 55 минут, видела учеников, идущих на проводы, и пришла практически вместе с ними в дом в 22.05.

Значит, с момента нападения на женщин и, соответственно, Джигкаева до его появления в доме Икаевых прошел час двадцать минут.

Несколько раз я сам пробежал этот длинный маршрут, делая короткие остановки и имея в виду, что дело происходило практически уже ночью, в темноте. Мне тогда было двадцать семь лет, имел спортивное звание кандидата в мастера и, естественно, не курил.

Я поставил людей у дома Икаевых, на месте нападения, у школы и колонки на центральной улице, пригласил Джигкаева, Мы сверили часы и отправились вдвоем с мальчиком. Он почему-то нервничал. Было достаточно темно, и от места нападения он бежал быстро - через ямы, валуны, вброд через речку... Я понимал его: после крепкого удара не так еще побежишь, опасаясь за свою жизнь. Оказавшись у школы, Джигкаев не стал терять времени, отпущенного на его рассказ о насильниках, и мы помчались обратно. Это тоже укладывалось в схему. Однако, не обнаружив никого на месте нападения, они могли уже спокойно возвращаться домой. Нет, заявил Джигкаев, мы бежали. Ну хорошо. У водопроводной колонки я остановил его: мол, вы же тут стояли, чистили одежду. Но он торопится, не слушает. И мы снова бежим, теперь уже к дому Икаевых.

Итак, на все путешествие, во время которого я только и успевал давать команду участникам эксперимента: фиксируйте время! - нам потребовалось полтора часа. Очень быстрого бега.

Закончив, мы составили обстоятельный протокол - со свидетелями, понятыми. Подписали его, Джигкаева я отпустил домой до утра, а сам стал приводить себя в порядок после всего этого ужаса.

С утра проверил наш ночной путь и обнаружил, что Джигкаев вел меня невероятно неудобным, зато самым коротким путем. Но ему было пятнадцать лет, и он прыгал как молодой козел, а я был ему уже далеко не ровня. Значит, он сумел разгадать мой замысел.

Я вызвал в сельсовет родителей всех шестерых учеников и сообщил им, что расследование закончено и больше никто им надоедать и таскать на допросы не будет. Самих же учеников попросил в последний раз явиться в прокуратуру, в город, чтобы поставить свои подписи на некоторых ранее составленных процессуальных документах. С тем и уехал. На следующий день они явились, я отвел их в МВД и там задержал. Их развели по разным камерам. Начались тяжелые, утомительные допросы подростков. Среди них, кстати, оказался сын участкового инспектора Качмазова. Именно папаша в ту злополучную ночь практически не спал вовсе, разыскивая насильников.

В середине второго дня допросов один из них заговорил.

Еще утром они увидели женщин, направлявшихся в часть, и тогда же возникло желание "оформить" их. Собирались перехватить на обратном пути, но оказалось еще светло. Опасно. Целый день, ожидая, играли в футбол недалеко от лагеря. Когда же вечером появились женщины, приставили к ним Джигкаева, чтобы не торопился, задержал. Он и постарался, рассказал о магазине с дефицитом, вообще не спешил. Разыграл спектакль по поводу возможного нападения, напугал, "подготовил" и повел туда, где их уже ожидали приятели. Дальнейшее было ясно. Он ловко сыграл роль защитника несчастных женщин, "пострадал" за это, но быстро оправился и... первым, тоже скинув рубашку, кинулся их насиловать. А те рыдали: мальчика, наверное, убили!..

Бросив наконец женщин, ученики вернулись в село, привели себя в порядок и отправились к приятелю.

Поздно ночью, расставаясь, договорились: если Джигкаева будут допрашивать, валить все на учителей, тем более что они уже пытались заговорить с женщинами. Поднятый среди ночи Джиткаев позже все подробно рассказал приятелям, также и про то, что в насилии он обвинил учителей, которые встретились совершенно случайно, но оказались удобными фигурами для этой цели.

После того как раскололся первый из них, дело пошло быстро. Последним я вызвал Джигкаева, самого младшего. Входит он в кабинет, где, распустив сопли, сидят с ощущенными глазами его приятели, и все понимает с ходу: то, что готовилось три месяца, рухнуло. "А ты, - говорю, - Джигкаев, в разведчики годишься. Это ж надо - такую историю придумать!" Посмотрел он на приятелей. "Ну что, тогда все герои были! А сейчас? Я тоже буду рассказывать..."

Все полностью совпадало.

Взял я с собой ученика Качмазова, который был с ножом, но в ту же ночь его выбросил, взял металлоискатель и отправился в село. Привез экспертов, облазил с ними все огороды, и нашли мы тот самый поржавевший нож, который был опознан.

Прокурору республики доложил, что четверо обвиняемых по делу об изнасиловании, сидящие уже четвертый месяц, невиновны.

- То есть как - невиновны?

- Виноваты другие шестеро, - и прошу санкцию на арест.

Прокурор изучил все собранные за последние дни материалы и санкционировал арест всех шестерых. А мне надо ехать в тюрьму, освобождать людей...

Пригласил потерпевших.

- Настаиваете на своих прежних показаниях?

- Никаких сомнений в этом нет. Да и мальчик все видел... Опять же фигура, которая на ощупь... - ну и так далее.

- Жалели, - говорю, - мальчика. Плакали... А ведь это он первым одну из вас насиловал... - И рассказываю, как было дело.