«Господь да благословит решение мое...» - Петр Мультатули

8-го мая представитель французского правительства Р. Вивиани вновь просил Государя ускорить отправление бригады, подчеркивая жертвы, понесенные Францией, и указывая на необходимость прийти к ней на помощь. Государь ответил, что он разделяет озабоченность Вивиани, что он делает все, от него зависящее, чтобы оказать помощь Франции, но имеется ряд затруднений. Наконец, 3 июля 1916 года сформированная бригада отплыла на 9 французских и английских пароходах. Пароходы шли без всякой охраны, хотя их должны были сопровождать английские военные корабли. Начальник 2-й Особой бригады генерал Дитерихс писал: «Надо отдать должное англичанам, что они большие свиньи»[332]. 16 июля корабли прибыли в Марсель, а 5 августа в Салоники.

Неоднозначная картина складывалась и с поставками союзниками оружия в Россию. С одной стороны, союзники были крайне заинтересованы в боеспособности русской армии. Этим объясняется рост военных поставок из-за границы. В 1915 году Россия получила от союзников пулеметов — 1057, 3-х дюймовых снарядов около миллиона, 4–6 дюймовых снарядов — 129 000. В 1916 году эти цифры соответственно составили: пулеметов — 9428, 3-х дюймовых снарядов — восемь миллионов, 4–6 дюймовых снарядов — 1 692 000. Кроме того, в 1916 году в Россию было поставлено 446 тяжелых (осадных) орудия и 46 000 снарядов к ним[333]. Но с другой стороны, решающие победы на Восточном фронте, вероятно, были для правящих кругов Франции и Англии нежелательны. Ослабевшая, но сопротивляющаяся Россия была им более выгодна, чем Россия сильная и сокрушающая. В конце 1915 года русское военное ведомство решило построить пять автомобильных заводов с программой в 7,5 тысяч машин в год. Но все эти заводы не были пущены в ход и даже не были достроены, так как предназначенное для них иностранное оборудование не было прислано союзниками[334].

Генерал М. Свечин писал: «На нашу просьбу к французам о заказе снарядов со своих заводов — мы получили отказ. У них не оказалось той жертвенности, которую проявили мы в начале войны, не готовыми наступать для помощи союзнику. Лишь в 1916 году французское правительство дало нам разрешение покупать небольшой процент продукции завода в Крезо. Дирекция завода не постеснялась брать с нас непомерно высокие цены»[335].

К 1916 году Император Николай II был отмечен высшими наградами Франции, Англии, Бельгии и Сербии. Император Николай II был фельдмаршалом Великобритании: звание, которого не имел английский король. Вручая Царю орден Бани от имени короля Георга, английский посол сказал: «Король, в знак восхищения перед русским флотом, повелел мне передать Вашему Императорскому Величеству, как Верховному Вождю сухопутных и морских сил, знак первой степени ордена Бани за военные заслуги»[336].

В 1916 году по личному приказу Императора Николая II был основан город Романовна-Мурмане (ныне город Мурманск). Это событие имело для России огромное значение — она приобретала незамерзающий порт. Была построена в кратчайший срок, в 20 месяцев, Мурманская железная дорога длиной в 1050 км, проходившая через край вечной мерзлоты.

Здесь нельзя не сказать о еще одной личной заслуге Николая II — о спасении сотен тысяч армян от турецкого геноцида. К сожалению, в 1915 году он не смог полностью предотвратить страшную бойню, устроенную турками, но оказал огромную помощь армянам. «По личному приказу Государя Императора Николая II, — пишет П. Пагануци, — русские войска предприняли ряд мер для спасения армян, в результате которых из 1 651 000 душ армянского населения Турции было спасено 375 тысяч, то есть 23 %, что само по себе является исключительной цифрой»[337]. Г. Тер-Маркариан писал по этому поводу в своей книге «Как это было»: «Ради исторической справедливости и чести последнего русского царя нельзя умолчать, что в начале описываемых бедствий 1915 года, по личному приказанию царя, русско-турецкая граница была приоткрыта и громадные толпы скопившихся на ней измученных армянских беженцев были впущены на русскую землю»[338].

К концу 1916 года в России остро чувствовались разлад железнодорожного транспорта и перебои продовольственных поставок в армию. Эти проблемы чрезвычайно волновали Государя. Начальник военных сообщений Ставки генерал Н. М. Тихменев вспоминал: «Предшествующее революции время войны сопровождалось, между прочим, двумя явлениями в области народного хозяйства: так называемым расстройством транспорта и недостатком продовольствия в городах и армии. Железные дороги казались каким-то таинственным и неисчерпаемым исполином, который должен был безотказно делать все, что от него требовали. Отсутствие на железных дорогах необдуманно взятых в армию железнодорожных рабочих и специалистов, которых пришлось потом возвращать к их прямому делу, — давало себя чувствовать самым существенным образом. Другое явление — недостаток продовольствия в городах и на фронте — было печальным фактом. Оба означенные явления крепко беспокоили и заботили всех, кто так или иначе был прикосновенен к делу снабжения армий и населения. И крепче и больше всех заботили они покойного Государя, ясно понимавшего всю катастрофическую важность голодных волнений в населении и роковое влияние на ход боевых военных операций недостатка продовольствия»[339].

Во время встречи с Тихменевым Николай II затронул эти проблемы: «Остановившись передо мной, Государь секунду помолчал и затем спросил: „Скажите, Тихменев, все ли перевозите продовольствие для армии?“ „Мы перевозим все, Ваше Императорское Величество, — ответил я, — но должен доложить Вам откровенно, что удается это лишь потому, что дают нам к перевозке не очень много“. „Да, да я знаю“, — сказал раздумчиво Государь. Затем опять произошла некоторая пауза, после которой он, посмотрев на Егорьева и на меня и соединяя нас, таким образом, в общей беседе, сказал, обращаясь к Егорьеву: „Я вас прошу, достаньте непременно продовольствие для армии, а вы (обращаясь ко мне) непременно его перевезите. Я не сплю по целым ночам, когда я думаю, что армия может голодать“»[340].

Несмотря на имеющиеся глубокие проблемы в снабжении, положение к концу 1916 года, в военном и промышленном плане, внушало надежду на благополучный исход кампании. Оно, конечно, не позволяло закончить войну в 1917 году триумфальном вступлением в Берлин, но оно неминуемо привело бы к наступлению по образцу так называемого «Брусиловского прорыва». На весну-лето 1917 года свое наступление готовили союзники на Западном фронте. В таких условиях сильно подорванная германская армия, несмотря на все свое мастерство, просто не смогла бы долго противостоять такому давлению с запада и востока. Катастрофа Германии неминуемо наступила бы в конце 1917 — начале 1918 года. Об этом свидетельствуют и немецкие генералы. Так, генерал Людендорф пишет, что всю надежду в начале 1917 года немцы возлагали на подводную войну. «Без подводной войны разгром четверного союза в 1917 году казался неизбежным»[341]. Будущее казалось уверенным, фронт надежным. «17 декабря, писал Государь императрице, — все главнокомандующие приезжают сюда на военный совет, так как пора готовить планы на будущую весну»[342]. «Русская армия к тому времени, — писал полковник В. М. Пронин, — благодаря усиленному производству отечественной промышленности и поддержке союзников, располагала огромными материальными и техническими средствами, она была ими богата как никогда. Что же касается духа армии, то он заставлял желать лучшего. Продолжительная и кровопролитнейшая во всей мировой истории война, вызвавшая огромную напряженность духовных и материальных сил, понизила вообще моральную устойчивость борющихся народов и их армий. Но, нужно правду сказать, это в большей степени, чем кого-либо, коснулось нашей родины и русской армии; причиной тому были обстоятельства внутриполитического характера и, в частности, это был результат крупных пробелов в воспитании народных масс в духе сознательной и горячей любви к родине.

В общем же, однако, нужно признать, что русская армия начала 1917 года, прочно державшая свыше чем 1000-верстный фронт, представляла внушительную силу и могла быть использованной не только для продолжения пассивной обороны, но и для наступления, что, при наличии огромных технических средств, сулило успех. Тот удар, который готовилась нанести вместе с союзниками Россия, был бы, более чем вероятно, роковым для Германии»[343].

Генерал А. С. Лукомский писал в своих воспоминаниях: «Заседание состоялось 17/30 и 18/31 декабря под председательством Государя Императора. Главный удар решено было нанести на Юго-Западном фронте. На этом фронте остановились вследствие того, что, по имеющимся условиям, там можно было начать операцию раньше, чем на Западном и Северном фронтах, позиции противника там были более слабые и рассчитывали, что на этом фронте, после прорыва позиции противника, можно будет достичь решительных результатов. После успеха на Юго-Западном фронте намечено было перейти в наступление и на других фронтах»[344].