Егерь: Назад в СССР 3 - Алекс Рудин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я его не отвлекаю, — сказал дядя Лёня. — Это он меня отвлекает.
— Это я его отвлекаю, — подтвердил Володька.
— Да какая разница?! — взорвался Фёдор Игнатьевич.
Он схватил полупустую бутылку, оторвал кусок газеты, скрутил его и заткнул тонкое горлышко. Потом опустил бутылку в просторный карман полушубка.
— Вечером зайдёшь ко мне в сельсовет и заберёшь. Там и поговорим!
— А мне вечером не надо! — помотал головой дядя Лёня. — Мне сейчас надо! И ты, Фёдор Игнатьич, голос на меня не повышай!
Он погрозил председателю пальцем. Палец был корявым, словно его когда-то стукнуло током, и согнуло, а выпрямиться он так и не сумел.
— Что? — удивился Фёдор Игнатьевич.
— А вот то! — с вызовом сказал дядя Леня. — Я про тебя всё знаю. И сочувствую, как мужик мужику. Но бутылку поставь на место!
— Я поставлю! — с угрозой сказал Фёдор Игнатьевич. — Я тебе так сейчас поставлю! Вопрос о твоих загулах на общем собрании — вот что я поставлю!
— Дядя Леня, уймись, — встревоженно зашептал Володька и схватил электрика за рукав. Но тот отмахнулся, чуть не порвав куртку.
— Ты приди по-человечески! — сказал дядя Лёня Фёдору Игнатьевичу. — Скажи — мол, мужики, горе у меня! Налейте! Разве мы не люди? Разве не поймём, не нальём? А бутылку отбирать не смей! Это святое!
— Да какое горе у меня? — возмутился Фёдор Игнатьевич. — Что ты мелешь?
Володька бросил безуспешные попытки уговорить дядю Лёню и обратился к председателю.
— Не сердитесь вы на него, Фёдор Игнатьевич! Он за вас переживает, и я тоже! Потому и выпили даже — от переживаний. Ведь все бабы в деревне только об этом и говорят!
— Да о чём «об этом»?! — рассвирепел Фёдор Игнатьевич.
— Да о том, что ничего ты не можешь! — выкрикнул дядя Лёня.
— Что???
Фёдор Игнатьевич вытаращил глаза так, что они чуть не выскочили из орбит.
— Кто эту ерунду говорит?
— Да все говорят! Мне Валерка Михайлов сказал, а ему — жена.
— А она откуда знает — могу я, или не могу?!
— А ей Наташка сказала! — победно выкрикнул дядя Лёня.
— Ах, вот оно что! Ну, ладно! Я на собрании с этим разберусь! При всех, так сказать! А ты, дядя Лёня, если к вечеру проводку не доделаешь — пеняй на себя! что-что, а без премии тебя оставить я всегда могу, тут уж не взыщи!
— А ты мне не начальник!
— А это ничего! Мы с твоим начальником в соседних кабинетах сидим — как-нибудь договоримся!
Фёдор Игнатьевич круто развернулся и выскочил на улицу. На крыльце он чуть не поскользнулся и остервенело пнул валенком новенькую ступеньку.
— Ну, я вам покажу!
— Эх, ты, дядя Лёня! — укоризненно сказал Володька электрику. — Вот кто тебя за язык-то тянул? Не видишь — и так переживает человек, а ты масла в огонь подлил. Обидел председателя.
— А чего он бутылку хватает? — уже утихая, выкрикнул дядя Лёня. — И грозится ещё!
— Так время-то рабочее, — рассудительно ответил Володька.
— Слушай, Вовчик! — просительно сказал электрик. — А сбегай ещё за одной, а?
— Денег нет.
— А ты у Лидки в долг попроси — она даст! Запишет в тетрадку и даст.
— Да не пойду я! Давай, лучше с проводкой помогу. Что тут у тебя?
Володька выглянул в окно и с сожалением посмотрел в спину Фёдора Игнатьевича. Председатель, широко размахивая руками, шёл в сторону сельсовета.
— Вот горе-то у мужика! — вздохнул Володька.
* * *
Я готовился к празднику.
Завтра будет красный день календаря — седьмое ноября. День Великой Октябрьской Социалистической Революции.
Над сельсоветом натянули кумачовый транспарант с лозунгом «слава КПСС!»
Завклубом проверил свою музыкальную технику и расчистил от снега площадку за клубом, где вечером будут танцы.
Женщины напекли пирогов и припрятали от мужей водку, чтоб не выпили раньше времени.
Участковый Павел отгладил парадную форму — жаловался мне, что чуть не прожёг галстук.
А я прибрался в доме, протёр окна, вымыл полы и купил в магазине бутылку красного вина.
Помимо всеобщего торжества у меня намечался личный праздник. И ему я, честно говоря, радовался гораздо больше.
Вечером должна приехать Катя.
Сегодня у них были занятия, и Катя сообщила, что приедет поздней электричкой. Я собирался встретить её на вокзале в одиннадцать вечера.
Но зато весь конец недели будет принадлежать нам! Удивительно, но так решил декан. Он сам подошёл к Кате и предложил отдохнуть до понедельника.
— Я знаю, вы живёте в области, — сказал декан, — и, наверное хотели бы навестить родных. Поезжайте, и не беспокойтесь. И пожалуйста, передайте привет вашему дяде.
— Ты не знаешь, что он имел в виду? — спросила меня Катя по телефону.
Я пожал плечами, потом спохватился и сказал в трубку:
— Не знаю. Но очень рад, что ты приедешь на все выходные.
С делами я покончил к обеду. Идти в обход не было никакого смысла. Баню я запланировал на завтра — сегодня Катя слишком устанет с дороги. Оставались несколько свободных часов, и я решил провести их с пользой.
В самом деле, зачем дожидаться Владимира Вениаминовича? Можно же попробовать вспомнить что-нибудь ещё самостоятельно.
Честно говоря, меня не слишком интересовали общественные события. Ну, то есть, волновали, конечно. Но их я и так помнил в общих чертах, а уточнить даты и подробности можно будет со временем.
А вот события моей личной жизни... Это совсем другое дело. Мне казалось очень важным вспомнить их самому, чтобы лишний раз не делиться сокровенным с посторонними людьми.
Я проверил печку, которую топил с утра. Угли уже почти погасли, и трубу можно было смело закрывать. На всякий случай, я оставил минимальную вытяжку. Лучше немного замёрзнуть, чем сильно угореть.
Вообще-то, с подачи Алексея Дмитриевича я привык медитировать сидя. Но сейчас решил попробовать тот способ, которым пользовался Беглов.
Я переоделся в свободный спортивный костюм и лёг в кровать прямо поверх покрывала. Закрыл глаза и попытался расслабиться.
Моим пальцам тепло. Они расслабляются и тяжелеют. Дыхание ровное и спокойное. Ничто не тревожит меня. Я вижу перед собой гладь
