Дело не в тебе, дело во мне (ЛП) - Джонсон Джули

Мне должно быть по барабану.

Но всё же меня это цепляет.

— Я скучаю по тебе, детка, — она понижает голос, делая его ещё более соблазнительным

Ладно, может быть, она вовсе и не скулит.

Может быть, она говорит точно так же, как выглядит, высокая и худая, с множеством волос и идеальной кожей.

Чёрт.

— Я не должна была преследовать тебя, Чейз, — шепчет она.

Умная.

— Ну, послушай, детка, я же твоя невеста, — фыркает она. — Разве я не заслуживаю лучшего?

Каждый мускул в моём теле становится абсолютно неподвижным.

— Подумай об этом, детка, — произносит она, а затем щелкает влажным, причмокивающим губами "чмок!".

Книга в моих руках падает на пол, пока я слушаю звук помех на линии, стараясь не блевать, когда все мои страхи, что Чейз Крофт такой же, как и любой другой крысиный ублюдок в моей жизни, сбываются, поражая меня одним быстрым ударом в живот.

Все эти глупые, полные надежды бабочки, роящиеся в моём животе, умирают при ударе.

* * *

Я ни о чём не думаю.

Я просто хватаю свою сумочку с кофейного столика, на котором её оставила, и убегаю, решив не анализировать чувства крайнего разочарования и сожаления, текущие по моим венам. Прислонившись спиной к стене лифта, я держу глаза закрытыми всё время, пока спускаюсь на первый этаж, стараясь не вспоминать ещё одну поездку на лифте, состоявшуюся всего час назад, которая закончилась тем, что я ногами обхватила талию Чейза, а он запустил язык в мой рот.

Он худший из них всех.

Хуже моего отца.

Хуже, чем плевательницы третьего класса.

Хуже, чем Крысиный Ублюдок-Ральф.

Он — Король Крысиных Ублюдков.

От этой мысли мне хочется плакать.

Как только двери лифта пентхауса открываются, я убегаю. Мне не требуется много времени, чтобы найти дорогу через лабиринт коридоров с мраморным полом в главный вестибюль. Я замечаю ряд общественных лифтов, на которых я ездила в последний раз, когда была здесь, и знаю, что побег близок.

Тридцать секунд спустя я пролетаю мимо стойки охраны, пробираюсь сквозь толпу пассажиров, выходящих из здания по пути домой на ночь, и вырываюсь из вращающейся стеклянной двери на тротуар. Я делаю глоток влажного вечернего воздуха, первый настоящий вдох за последние несколько минут, и говорю себе, что всё будет хорошо.

В течение крошечного промежутка времени я не чувствую ничего, кроме сладкого, безмятежного облегчения.

А потом начинаются вспышки фотоаппарата.

* * *

— Насколько всё плохо?

— Это…

— Подожди! — вставляю я, крепко прижимая руки к глазам, чтобы не видеть лица Шелби. Или экран её компьютера. — Соври мне.

— Всё не так уж плохо, Джем.

— В самом деле? — спрашиваю я с надеждой в голосе.

— Нет, не совсем. Ты просила меня солгать тебе, помнишь? Плохо. Ну, очень плохо.

Я падаю на диван Шелби, затхлый, беспружинный, неудобный предмет, который, как она клянется, является антиквариатом, и громко стону. Слава богу, она была дома, когда я приехала. Будучи внештатным графическим дизайнером, она сама зарабатывает себе на жизнь и чаще всего проводит дни вне недавно отремонтированного дома среднего размера, который Пол купил для неё в пригороде четыре года назад, занимаясь пилатесом, кроссфитом, горячей йогой или бог знает какой другой пыткой.

Однажды, когда она потащила меня с собой в спортзал, я провела сорок минут, флиртуя с личным тренером по имени Дрейк и подпрыгивая на тренировочных мячах, как пятилетний ребенок, в то время как она делала миллион хрустов с такой решимостью, что можно было подумать, что над ней стоит сержант-инструктор. Она даже не запыхалась. Что касается меня, я так и не получила номер Дрейка, несмотря на некоторые из моих лучших движений, включая (но не ограничиваясь этим) взмахи волосами и кокетливые улыбки, и у меня не появилось другого шанса, так как Шелби больше никогда не приглашала меня в спортзал.

Шокирует, я знаю.

— Это катастрофа, — бормочу я.

— Да, — у неё практически кружится голова. — Есть много твоих фотографий (слава богу, у тебя был хороший день… ты с прической) и все они имеют восхитительные заголовки, такие как "ПОСЛЕОБЕДЕННОЕ НАСЛАЖДЕНИЕ" и "ДЖЕММУ САММЕРС ЗАМЕТИЛИ, ПОКИДАЮЩЕЙ "КРОФТ ИНДАСТРИЗ". Это потрясающе.

— Шелби!

— Что?

— В этом нет ничего потрясающего. Я чуть не ослепла от вспышек камер у башни Крофт, я ударилась ногой о пожарный гидрант, убегая от толпы репортёров, и таксист, которого мне еле-еле удалось окликнуть, взял с меня двойную плату, потому что я заставила его проделать долгий путь сюда, чтобы за мной не следили, — я вздыхаю. — История едва утихла, папарацци только начали оставлять меня в покое. И на тебе…

— Теперь они точно знают о твоём помпезном романе с миллиардером!

Я приоткрываю глаза и смотрю на неё.

— Это не роман. Мы едва знаем друг друга.

— Ты целовалась, — замечает Шелби. — Дважды.

Я краснею.

— На самом деле…

— О, Боже! Не дважды? — она пищит. — То есть больше, чем два раза?

Я снова стону и снова закрываю глаза рукой.

— Ты что-то от меня скрываешь, сучка! — Шелби хватает меня за руку и отводит её от лица. — Пролей это, как стакан молока.

Я смотрю на неё.

— Люди так не говорят.

— Я говорю так.

— Ну, это не выражение.

— Спроси меня, насколько это меня волнует, — требует она. — Не хочешь спросить? Тогда выкладывай!

Со вздохом я рассказываю ей о поездке в офис Бретта, о том, как Чейз вытащил меня оттуда, и о поездке на лифте, не вдаваясь в подробности о том, что, по-видимому, Бретт — отъявленный сумасшедший. Когда я описываю поцелуй в лифте, она мечтательно вздыхает и начинает таять. К тому времени, как я добираюсь до части о нежном легком поцелуе в квартире Чейза, она практически растворяется в луже эстрогена на диване рядом со мной.

— О, Боже, — выдыхает она, не сводя с меня глаз. — У ТЕБЯ СОВЕРШЕННО БЕЗВКУСНЫЙ РОМАН С МИЛЛИАРДЕРОМ!

— Шелбс! Прекрати.

— Что? — спрашивает она. — Как всё это плохо? Мегасекси, нечестиво богатый, собственнический во всех отношениях мужчина заинтересован в тебе! Не мальчик, как те неудачники, с которыми ты встречалась в прошлом… мужчина.

— Спасибо, — саркастически бормочу я. — Ты заставляешь меня чувствовать себя намного лучше после моего дерьмового дня.

Шелби издает нетерпеливый цыкающий звук.

— Я совершенно не понимаю, почему ты в настоящее время не срываешь с него все предметы одежды. Зубами. Чёрт, если бы я не была за мужем… Уф! Чтобы я сделала с этим мужчиной.

— У тебя есть муж.

— У меня также есть воображение. Активное, — её глаза блестят.

— Отвратительно, — бормочу я. — И к твоему сведению, у меня есть масса веских причин держаться подальше от Чейза Крофта, начиная с того факта, что все мужчины — крысиные ублюдки, и заканчивая тем фактом, что сегодня утром в галерею заглянула женщина и пригрозила мне держаться от него подальше.

— Сучки всегда сумасшедшие, — Шелби пожимает плечами. — В течение последних нескольких лет он возглавлял список "Самых богатых 50 до 50-ти" журнала "ПИПЛ", меня не удивляет, что женщины пытаются заявить о себе, даже если это не их право.

— Да, я тоже так думала… Пока она не позвонила ему на автоответчик, в то время как я была в его квартире. Он был в другой комнате, но я услышала, как включилась голосовая почта.

Её брови поднимаются.

— Она назвала его деткой.

Её брови поднимаются ещё выше.

— И она назвала себя его невестой.

— Что?! — Шелби взрывается.

— Видишь! Он крысиный ублюдок.