Ангел Спартака - Андрей Валентинов

Все молчат, Публипор не молчит. Не бывал пастух апулийский на наших посиделках, не привык еще. И обидно ему — вместе мы с ним, вождем пастушьим, дела наши вершим, хоть и видимся редко.

Вот вам и военный совет!

— Пять когорт... Будем считать шесть.

Осекся апулиец, слово проглотил. Дернулся Ганник, будто ударили его. Дернулся — назад подался.

Спартак!

— Когорты городские, постоянные, но не из ветеранов. Нас больше, но у нас мало оружия...

Тих голос вождя, все там же он, чуть в сторонке, в тени близкой скалы. И кажется, что заговорила каменная твердь. Не мне одной кажется.

— Глабр воевал, неглуп... Но и не слишком умен, легиона ему никогда не давали. Ты что-то предлагал, Каст? Покажи.

Открыл рот Ганник-вождь. Закрыл рот Ганник-вождь. А Каст уже встает, уже над картой-дорожником склоняется.

Поняла я — только сейчас военный совет начался. И я поняла, и все прочие поняли.

Рассмешил меня Марк Випсаний Агриппа. Сплел байку, будто Спартаку какая-то фракийская пророчица помогала, с богами разговаривала — и от них же помощь обещала. А мы, спартаковцы, пророчице верили и за Спартаком шли. Об этом в какой-то римской книге написано. Байку сплел — и ко мне пристал. Так ли, мол, было?

Рассмеялась я, а после руками развела. Кормились у наших костров и пророчицы, и ворожеи, и гадальщики. Как без них при войске? И о Спартаке всякое говорили. Может, была фракиянка, может, вещала. Только на том совете она точно за скалой не пряталась! Агриппу бы туда, к нашему костру — чтобы голос Вождя услыхал. Многое бы понял римлянин, ох многое!

Стоит лишь прикрыть веки... Блеск стали перед глазами, сверкающий сталью вождь с мечом у пояса, маленькая испуганная девчонка.

Девочка — и царь.

Спартак.

— Когда ловишь рыбу, лучше закинуть не один невод, а два. Лазутчики Публипора видят многое, но не все. Этот римлянин, Глабр, может оказаться умнее. Его когорты — ловушка, приманка. Нужен второй невод — тот, что раскинули мы с сенатором Примом.

— А говоришь, что ничего не понимаешь в войне! Именно так, и тот, кто бросает один невод, не должен знать, что в другом. Вернее будет.

— Поэтому у нас три отряда, да, Спартак? Каждый вождь знает лишь о своем, и только ты... Почему ты смеешься?

— Извини, ангел. Могу брови сдвинуть. Похож на Ганника?

— Не похож, не старайся! Знаешь, мой Спартак, я подумала... Мы все в чем-то правы, даже Ганник. Но много правд — много дорог. Каждый хочет своего, каждый готов Умереть — но за свое.

— И дом, разделившийся надвое, не устоит, и чем больше дорог, тем ближе гибель... Это так, но мы сделаем все, что можем: ты, я, твой муж, Ганник, Крикс, остальные.

И тогда нам всем будет не страшно — что бы ни случилось. А иначе зачем жить? — Все, что можем... Можешь ты, мой Спартак, мы лишь... мы лишь молнии в твоей руке! Ну не смейся, пожалуйста!

— Спартак-Юпитер! А что? Когда-нибудь и такое напишут. Отец богов — и его ангел. Так и запомнят. Только не говори мне, что ничто не вечно под солнцем!

— ...Потому что мудрого не будут помнить вечно, как и глупого; в грядущие дни все будет забыто; и, увы! мудрый умирает наравне с глупым...

— ...И возненавидел я жизнь... Да, припоминаю. Хотел бы я поговорить с этим мудрецом!

— Он бы сказал тебе, мой Спартак, что жизнь людей — это река от истока до устья, где они — лишь кувшинки, и чему суждено случиться — уже давно случилось. А боги с небес, смотря на нас, приговаривая...

— ...Суета сует и всяческая суета. А сами обделывают свои делишки не хуже менял на римском форуме. И пусть! А мы будем побеждать... Значит, Помпеи? Потому, что там нет стен?

— Да, мой Спартак. Потому. И не только потому.

— Помпеи... Ох и городишко! Я бы туда не пускал молодых красивых женщин. Даже ангелов.

— Спартак!

— ...И молодых красивых мужчин. И некрасивых. И немолодых тоже. Я почти не шучу, Папия. Если боги решат покарать людей за грехи, за всю мерзость, что мы творим, то начнут уж точно не с Рима — с Помпеи. Тем более Везувий под боком.

Сейчас уже многое кажется сказкой, сном, легендой Поверил бы мне Агриппа, если бы я рассказала, что Великий Спартак, Спартак Погибель Рима, царь, закованный в сверкающее железо, любил смеяться? Может, в этом была его мудрость? Крик не услышат, шутку услышат все, но вот что странно. Спартак сказал: «Везувий под боком. Учитель говорил... «Жить на Везувии? Скоро это станет пословицей». Точно!

Почему-то не завидую я Помпеям!

— Ты рассказывал о родных богах, Крикс. Обещал, что они помогут, поддержат. Ты говорил это для всех — или говорил правду?

Вечер, длинные тени придорожных пиний, последние ласточки в темнеющем небе, пустая вилла, каменный порог. Все ушли, мы остались — Носящий Браслет, Каст и я. Только что Крикс говорил с молодыми ребятами, осками и кампанцами, пришедшими к нам на Везувий. Почти все беглые, почти у всех родные убиты в войне за Италию.

— Я говорил правду, Каст. Правду — для всех.

— Значит, бывает правда — и правда для всех? Тебя научили этому твои жрецы? Я сам из жрецов, только не помню ничего, разве что, как дед у алтаря бормотал — и еще как травами пахло. Пять лет мне всего было, когда семью мою — под нож.

Они похожи, Крикс и Каст — крепкие, немолодые, с сединой на висках, с сединой в бороде. И повадки сходны, и тот и другой не спешат, обстоятельность любят. Обоих уважают, обоих вождями избрали. Издалека поглядишь — братья. Только чувствую — разные они, очень разные. Из какой семьи Каст, точно не знаю — и никто не знает, но уж точно не из тех, что с божественной кровью. А вот Крикс — рода жреческого, древнего, чуть ли не самого знатного в Кампании. Для большинства Носящий Браслет — опытный гладиатор, хороший вояка, не больше. Но кое-кто знает правду. Знает — но не спешит другим рассказать. Не любят боги суесловия.

— Меня тоже почти ничему не научили, Каст. Мальчишкой ушел воевать, не до мудростей жреческих было. Но кое-что знаю. О любой вещи можно сказать просто, описать, не проникая в суть. А можно дойти до глубины, посмотреть изнутри. Для того чтобы это знать и уметь не обязательно быть жрецом.

— Не уходи в сторону, Носящий Браслет! Ты говорил ребятами о богах — и от имени богов. Честно скажу — не люблю жрецов, с детства самого не люблю, хоть и сам из них. Был у нас в селе один бородатый, дедов приятель. Ходил, важный такой, толстый, требовал, чтобы в храм ходили, дары всякие несли. И тоже все повторял: боги помогут боги помогут! А потом римляне появились. Всех нас — кого под нож, кого в цепи, а жреца не тронули, обещал, сволочь, за великий Рим богов молить. Может, и сейчас молит, предатель! А боги все видят, все знают — и все терпят, так? Родные наши боги?

Сижу слушаю. Меня не прогоняют — все-таки своя. А может, просто забыли, не до того им. Редко наши о богах говорят и спорят, на войне не до небожителей, далеко они. Но если уж начнут!..

— Предатели есть всюду, Каст. Жрецы ничуть не лучше прочих. Но они не лгут, когда говорят о богах. Только понимать их нужно иначе.

— Иначе? Слыхал, Крикс, рассказывали! Боги всегда правы, это люди их понять не могут, да? Соврет оракул, а жрецы поясняют: не соврал, а глубинный смысл открыл, а вы, людишки мелкие, слушайте, повинуйтесь и богов страшитесь!

Разгорячился Каст, никогда его таким не видела. А Крикс спокоен, даже слишком. Словно не здесь его мысли, не с нами.

Или случилось что?

— Давай, Каст, твою историю иначе расскажем. Была у вас в селе река, на реке — плотина, а при ней смотритель. Представил?

— А что же не представить? У нас-то реки не было, но наглядеться успел. И на реки, и на плотины. Ага, понял. Значит, ходит по селу этот смотритель...

— ...И обещает, что с рекой все в порядке будет. По весне село не смоет, летом воды хватит, и рыбу ловить можно будет, и паром не перевернется. А если враги придут, плотину можно будет в миг нужный разрушить — и вражеское войско утопить. Только для этого постараться нужно, плотину каждый день укреплять, и берега укреплять, и его, смотрителя, кормить. А когда помощь потребуется, всем селом разом выйти пособить. Вот тогда родная река и поможет.

Поглядела я на солнце — ушло солнце. И ласточек больше нет, и тучами горизонт затянуло. Последний вечер на Везувии, пора домой, Эномай должен прийти.

Но и дослушать хочется. Река — слыхала я о реке. Река, на ней кувшинки...

— Но река — не бог, Крикс? Она просто — вода, не поговоришь с ней, не попросишь, не пожалуешься.

— Не просто вода. Наши предки верили, что река — тоже божество. Не в реке живет бог — он и есть река, Каст! Но пусть это вода — и только вода. Реку можно и нужно исследовать, изучить все притоки, старицы, все разливы за последние сто лет. Необходимо знать, как реку наполняют дожди, когда приходит засуха. И тогда можно предсказывать, как река себя поведет, можно обещать людям, что река им поможет. Но только если они сами помогут реке — и себе. Мы забыли наших богов, мы не укрепляли плотины, не следили за паводками. А когда пришли римляне — не бросились к запрудам, чтобы выпустить воду и утопить врага. На кого нам жаловаться, Каст? Наши боги с нами, когда и мы с ними.