Судьба драконов в послевоенной галактике - Никита Елисеев

– Да надоело… Доволен?

Я поглядел на тяжело дышащего, шмыгающего носом Куродо.

– Чем?

– Ну как… – Куродо почесал в затылке, – как этот… Джонни над тобой измывался.

– Надо мной измывался этот… Джонни, а не этот… прыгун, – тихо сказал я.

– Идиот! – гаркнул Порфирий. – Куда ты в оружейку полез? Ты представляешь, что здесь будет, если ты огнеметом шарахнешь? Тебя что ли не учили? Псих… Мы же все изжаримся на костре из собственных кроватей.

Я усмехнулся:

– А Порфишка прав…

Прыгун ворвался в туннель, уводящий прочь из карантина, по пути он успел садануть хвостом Саню поддых, и тот лег на пол, тихонько постанывая.

Прыгун опрометью убегал по туннелю, исчезал из глаз, истаивал вдали…

Ночью я решил: никгода больше не подавать рапортов. Никогда. Ну их…

– Джекки, – сказала мне Наталья, – тебя засунули в паршивую дыру. Северный – поганое место, там даже вылетов раз-два и обчелся. Там – "чистильщики" – шугают по диким пещерам, кого-то отлавливают, кого-то ничтожат, – Наталья чуть улыбнулась, произнося старинное слово, – на другие планеты выпускают только для того, чтобы совсем в подземельях не задохнулись… чтобы работы у других чистильщиков не прибавилось. Там такие монстры вылупляются – куда там твой Джонни или Тарасик…

– Я больше не буду посылать рапорты, – сказал я.

– Это – верно, – одобрила Наталья, – это ты, Джекки, правильный вывод сделал из всего происшедшего… И главное, писать рапорты среди "чистильщиков" все равно что гадить себе на голову… У них там – нравы…

– Побьют?

– Ну… и это… Главное – из графиков вылетов будут вымарывать… Сгниешь в подземелье. Ни в "псы" не вырвешься, ни в сержанты. Уползешь на четырех лапах, шипя и выстреливая жалом, в пещеру.

– Понял, – сказал я, – понял.

Наталья дотронулась до моей руки, и я удивился холоду и твердости ее пальцев.

– Джекки, – она говорила грудным, странно-тихим голосом, говорила так, что мне казалось, будто она целует меня в губы, – Джекки, мальчик мой… если уж ты загремел сюда по дурости, по мальчишеству, Джекки, хочешь я сделаю так, чтобы тебя перевели в лабораторию?

Я сжал пальцы Натальи.

– Я хочу его убить. Хочу – убить.

Наталья выдернула руку:

– Хорошо, но только учти: без вылетов – к нашему – ни-ни…

– Не пустят?

– Сам не возьмет. Старик не любит "чистильщиков".

– Понял, – сказал я, – учту…

Шлагбаум медленно поднялся. Полз вверх, подрагивая, поскрипывая, будто и не в подземелье вовсе, а вверху, на шоссейке, пересекающей железнодорожное полотно.

– Да, – сказал "отпетый", он оказался на редкость разговорчив, – ну и занесло вас, парни. Двоечники.

Он непонятно произнес "двоечники", не то утверждая, не то спрашивая, и я почел за лучшее ответить:

– Мы – не двоечники…

– Гы, – ухмыльнулся "отпетый", – значит, дебоширы, прогульщики, скандалисты.

– Мы – не скандалисты, – твердо сказал я, – у нас просто не сложились отношения с сержантом.

– Бла рива. – удивился "отпетый", – а кто же вы, если у вас отношения с сержантом не сложились? Скандалисты и есть…

Я глядел на тронутые сыростью, облупленные стены подземелья и молчал.

– Слышь, – спросил раззадоренный, как видно не на шутку, "отпетый", – кто же вы, как не скандалситы? Ангелы, что ли? С сержантом не поладили… Рожей не вышли! Хы, – "отпетый" покачал головой, – чего вас сюда выслали, раз вы такие хорошие?

– В характеристике и препроводительных документах, – с видимым усилием. чтобы "отпетому" стало ясно, что разговор кончается, сказал я, – дана обоснованная мотивировка причин перевода в Северный городок.

– Ббте… – "отпетый" разинул рот, – ты, парень, стихи, что ли, пишешь? Или в писаря навострился? Ты что же, думаешь, что я буду твою препроводиловку читать? У меня времени нет, чтобы фантастику почитать, а ты мне поганую бумажку подсовываешь – читай, мол, там про меня написано… Я подтерся уже давно твоей характеристикой.

– Очевидно, – вежливо сказал я, – вы наклали в штаны и подтерлись, не снимая штанов…

"Отпетый" махнул кулаком, и я не смог отбить удар, поскольку Диего схватил меня за руки.

Вслед за тем "отпетый" ахнул по челюсти Диего.

– Вы что? – изумился Диего, – хватаясь за скулу.

– Ничего, – буркнул "отпетый", – нашелся союзничек. Помогать мне кинулся. В следующий раз вообще мозги вышибу.

Оставшуюся часть пути ехали молча.

Стены туннеля были испещрены надписями и незамысловатыми рисунками, трактующими вечную тему борьбы и дружбы двух полов.

Грузовик притормозил у огромных ворот в стене, обрубающей, оканчивающей туннель.

Ворота поехали в разные стороны, открывая вид на Северный городок.

Перед нами был плац. На плацу стояли кадки с пальмами.

Пальмы поливал из лейки какой-то "отпетый". Вместе с ним бродила кошка.

У стены сидел на стульчике другой "отпетый" в расстегнутом кителе.

Грузовик въехал на плац. "Отпетый" тронул некий рычаг, и ворота, скрипя, закрылись.

"Отпетый"-драчун спрыгнул из кузова на бетонный пол.

– Ден, – крикнул драчун поливальщику, – сколько я тебе говорил, чтобы ты эту дрянь с собой не таскал?

Ден, не поднимая головы, не прерывая своего занятия, спокойно ответил:

– Валь, чего ты вяжешься? Сходи к полковнику – с ним и разбирайся. Он Аграфену приволок.

Кошка замурлыкала и принялась тереться о ногу Дена.

– Его любили кошки, женщины и дети, – провозгласил сидящий у стены на стуле "отпетый", – ибо он был силен, жесток и тверд, как настоящий мужчина. Валек, здорово! Наши все – в малахитовой. Монстров ловят…

– Ловят, – буркнул недовольно Валек, – я знаю, как они ловят! Надрались небось – и спят под сталактитами. Ты бы хоть застегнулся, Пауль.

"Отпетый", сидящий на стуле, почесал грудь, зевнул и дружелюбно спросил:

– Валечка, тебя что – в звании повысили, пока ты за "младенцами" ездил? Или стаж прибавился? нашивочки? Ты иди и "младенцев" муштруй, а от "годков" отлипни.

Диего выглянул из кузова и робко спросил:

– Разрешите выйти?

– Выходи! – крикнул Пауль.

– Сидеть! – прикрикнул Валя.

Диего остался сидеть.

– Я ни хрена не понял, – Пауль пристукнул кулаком по колену, – что за орлов ты привез? Они что, недавно после киносеанса? Победа над жутким зверьем так вскружила им головы, что они не слушаются взрослых? Выходи!

Диего дернулся.

– Сидеть! – расхохотавшись, заорал Пауль.

Диего застыл с задранной ногой на борту грузовика.

По лицу его бродила глуповатая испуганная улыбка, он понимал, что над ним смеются, и не хотел, чтобы его побили.

Ден прекратил поливать, поставил лейку на край кадки, ухмыльнулся: