Судьба драконов в послевоенной галактике - Никита Елисеев

– Что, – подивился Диего, – правда, что ли?

– Правда, правда.

– Елки-палки, – Диего покачал головой, – я думал, врут.

Я подошел к своей кровати, стал раздеваться.

– Сержант, – сказал я, – мне по дороге встретился и просил передать: не будить Джекки Никольса ни под каким видом…

– Джекки, – Диего покачал головой, – так Тарас – точно?

– Точно, точно, – я зевнул и стал укладываться.

– Тут такое дело, – объяснил Диего, – Куродо две пайки принес: твою и Тарасову…

– Мою тоже съешь, – я положил голову на подушку, – за мое здоровье…

Диего открыл мою тумбочку, достал оттуда здоровенный шмат белого хлеба с твердым круглым куском желтого масла и двумя кусками сахара.

– Не, – сказал Диего, – я Тарасову съем, а твою не буду. Неловко как-то…

Я открыл глаза, сел в постели.

– Ну, ладно, давай, если ты такой… интеллигент.

Хлеб был мягк и пахуч. Я не стал раздавливать кругляшок масла. Проглотил так. Грыз сахар и заедал его хлебом.

– Мы уж думали – все… Ни Тараса, ни тебя… А на вечерней поверке сержант нам объявил, мол, возвращаетесь.

– Порадовал, – усмехнулся я, – сука. Боялся рапорта.

– Да никто бы не стал писать, – махнул рукой Диего, – у нас таких головастых, как ты, нету…

– Ничего, – я доел свою пайку, – теперь появились. Такой рапорт закачу. Будет помнить.

Я бухнулся на подушку и тотчас провалился в сон.

Я написал рапорт и отправил его через Наталью Алексеевну в штаб "отпетых".

Наталья Алексеевна оставила меня после урока и попыталась отсоветовать мне "закладывать" сержанта.

– Он же тебя схавает, а то, что останется, в такой гарнизон выплюнет. ..

– Схавает, – согласился я, – уже хавает.

Мы сидели в классе, где по стенам были развешаны плакаты, изображающие прыгунов, царевен, борцов со вскрытыми телами. Безобразные чудища напоказ выставляли безобразное сплетение своих внутренностей. Кроме того, в классе стояли чучела тех же рептилий. Скалящиеся, вываливающие свои языки, готовящиеся к прыжку, напрягшие свои мускулы – казалось, они застыли лишь на миг, замерли, чтобы наброситься друг на друга? На нас с Натальей?

– Так что же ты? – спросила учительница.

– Ничего. Я как вспомню Тараса…

– А что – Тарас? – Наталья Алексеевна пожала плечами. – Денек порасстраивался и знаешь как прижился? У! Жрет за двоих, скандалит за пятерых, работает за… – Наталья Алексеевна улыбнулась, – одного.

– А где он работает? – с некоторым усилием спросил я.

– Прыгунов тренирует… Ничего… Сносно. Цапает их как надо. Учит реактивности.

– А вы говорите, работает за одного, – усмехнулся я.

– Сначала работал за двоих, а теперь разленился, – Наталья Алексеевна зевнула, – если так дальше дело пойдет, отправлю в лабораторию на недельку-другую. Как у него полклешни отщипнут проверять на регенерацию – узнает, как лениться. Давай сюда свой рапорт. А на меня рапорт написать не хочешь?

– На вас – нет, – просто ответил я.

А потом нас повезли смотреть фильм. Мы ехали в грузовике. Кроме нас, везли ребят и из других карантинов.

Я сидел рядом с Куродо, глядел на скользящий над нами серый высокий потолок подземелья, равномерно поделенный не слепящими, мягкими фонарями. Фонари напоминали гигантские груши. Они были ввинчены в потолок и набухали светом.

Машина затормозила. Из кабины выглянул сержант.

Он стоял на подножке, полуоткрыв дверь, и заглядывал в кузов.

– Так, – сказал он с непонятной веселостью, – стало быть, в последний раз вас вижу, воспитаннички, – он притворно всхлипнул, – сколько вас у меня было, – он покачал головой, – а сколько будет! Ну, – сержант вздохнул, – что было, то было – не поминайте лихом – Джона Сидорчука… Хороший я был сержант?

– Хороший, хороший, – загалдели в кузове.

Я молчал и глядел назад, на другие останавливающиеся машины.

– А, – радостно сказал сержант, – значит, мало я вас, скотов, гонял…

В кузове стало тихо.

Я увидел, как изумленно вытянулось лицо у Орландо и невольно рассмеялся.

Следом за мной прыснул Куродо.

Потом загоготали Санек, Орландо, Диего… Скоро хохотал весь наш карантин.

Сержант тоже захихикал странным щекотным смехом. Потом забрался обратно в кабину. Хлопнул дверцей.

Машины стояли. Впереди и сзади стояли машины.

– Чего стоим? – поинтересовался Диего.

– А ты, – сказал Санек, – у Джонни спроси: видишь, он в настроении. Шутит даже.

– И чего, – Диего поправил ремень, – ты что думаешь – не спрошу? Да мне теперь на него… Я теперь все – "отпетый"! Фильм погляжу – и в гарнизон! Я теперь таких, как Джончик, – на члену вертел, на челне катал и в гробу видал…

– Вали, вали, – посмеялся Орландо, – герой голубого экрана.

– Орландо, – сказал Куродо. – ну че ты его подначиваешь? Он же такой дурак – пойдет и спросит…

Диего поднялся, прошел до кабины, небрежно, легко – действительно. ни дать ни взять – киногерой.

Я хотел было остановить его, но потом подумал: "А ну его… а ну их…"

Диего забарабанил в крышу кабины.

Из окна высунулся изумленный сержант.

– В чем дело? – спросил он.

– Шеф, – развязно спросил Диего, – почему стоим?

Сержант, выпучив глаза, смотрел на Диего.

– Я спрашиваю, – повторил Диего, выдержав сержантский взгляд, – почему стоим, шеф?

– Коллега Диего, – вежливо спросил сержант, – вы плохо спали?

– Нет, – не осознав надвигающейся угрозы, ответил Диего.

– У вас – повышенная температура?

– Да нет, – Диего несколько струхнул и сдал назад.

– Давление? Гипо- или гипертония? Сердце не пошаливает?

– Нет, – смутившись окончательно, отвечал Диего, – все нормально, я – здоров.

– Здоровы? – засомневался сержант. – И желудок? Желудок? Аппетит? Нормальный? Изжога? Металлический привкус во рту?

– Нету, нету у меня ничего такого, – Диего в ужасе хлопал глазами.

– И с головой все в порядке?

В кузове засмеялись.

– Галлюцинации? Видения? Вещие сны? Голоса?

– Да нет, – на лбу у Диего выступили капельки пота, – никаких видений.

– Значит, – сержант печально оглядел Диего с головы до ног, – вы просто оборзели?

– Нет, – брякнул Диего.

– Ну как же нет, когда да? – развел руками сержант. – Налицо явные признаки борзоты и оборзения, но это – излечимо. Это – лечится.

Диего стоял красный как рак.

– Вы, юноша, были у меня под вопросом, в какой вас гарнизон отправлять. Теперь вопрос решен – пойдете в северный городок, вместе с Джекки.

Сержант исчез в кабине.

Диего, расстроенный, уселся обратно на свое место. Воспитанники дружно реготали. Грузовик дернулся, поехал.