Ойроэн (СИ) - Кочешкова Елена А. "Golde"

– Не пущу, – сказал, как будто камни пророкотали. – Ты моя теперь.

И снова поцеловал, да так, что все внутри у меня вспыхнуло.

Из всех сил врезала я ему кулаком по груди, да толку то...

Страх исчез. На смену ему пришла злость.

Когда снова стали свободны мои губы, я прошипела тихо, но яростно:

– Пусти меня! Пусти покуда жив, не то убью, и никто могилы твоей не сыщет!

Он рассмеялся и вдруг одним движением задрал рубаху, кроме которой на мне и не было ничего. Еще миг, и я ощутила, как его жаркая плоть входит в мое тело. И закричала от боли и гнева.

– Моя... – шептал он горячо, повалив меня на гриву своего коня. – Забудь, что было прежде. Все забудь! И сына, и того, кто дал его тебе, и ойроэна седого... Теперь я буду твоим мужем. Новых детей народишь, обычных.

Ох, как ненавидела я его в этот миг!

Не за дерзость, не за то, что украл – за этот выбор, который посмел за меня сделать. За то, что Рада так легко вышвырнул из моей жизни. И всех тех, кто был мне дорог.

За то, что напомнил мне о прошлом, которое я никогда не хотела вспоминать.

В миг, когда он глухо застонал от наслаждения, я извернулась и выдернула длинный кривой кинжал из его ножен. Приставила к беззащитному горлу и прохрипела:

– Не поверил мне, да? Я уже прирезала одного такого страстного... И тебя отправлю с Небесным Повелителем повидаться!

Он застыл, уставился на меня, онемев от изумления и страха.

– Сказала же, не сладить тебе со мной! – я слегка надавила, и под остро отточенным лезвием проступили капли крови. – Слезай с коня! Ну! Живо!

Позор для воина остаться без своего скакуна. Он посмотрел на меня, как на демона во плоти.

А потом сильным ударом выбил из руки кинжал и снова скрутил, повалил безжалостно поперек седла.

– Ох, дикая же ты! Люблю таких... Но вот так больше – не делай. Не то в другой раз сильней ударю.

Куда уж сильней? Моя правая рука сначала взорвалась от боли, а теперь вовсе ничего не чувствовала, висела плетью...

Таргано Бенеш сейчас ухмыльнулся бы во весь рот. Его призрак так и встал у меня перед глазами.

А Наге не спеша связал мне руки, не замечая, что одна из них совсем бесполезная, и, не выпуская поводьев, спрыгнул наземь, чтобы подобрать свой кинжал. Он был уверен – я и дернуться не смогу.

Ошибся, милый.

Не знаю, от кого мне досталась эта способность изворачиваться верткой ящерицей и ускользать от опасности, но в степи она меня не раз выручала.

Не успел этот самоуверенный ублюдок разогнуться, как я вонзила зубы в лошадиную спину и заорала:

– Ах-га!!!

Конь рванул с места так, что я подумала – конец мне, сейчас полечу вниз и костей никто не соберет. Но нет... удержалась. Зажала под локтем край седла, коленом уцепилась за путлище от стремени, обхватила испуганного скакуна всем телом.

А вот Наге поводья не удержал.

Едва конь перешел с галопа на шаг, я заползла кое-как на седло и ухватила их пальцами левой. Развязать путы сил не было, но править умной скотиной и так можно.

Не так уж далеко увез меня глупый тайкурский жених, но, когда я вернулась к становищу Кайзы, уже едва могла сидеть. Упала в подставленные руки плачущей Вей и забылась тут же.

5

Едва ли это был сон – скорее спасительное забытие. Я выплывала из него медленно, рывками, как из мутного омута. Сначала нашла свою руку, вернее тупую и сильную боль, которая поселилась в ней. Потом – все тело, тяжелое и вялое, будто чужое. Наконец проступили звуки и запахи, говорящие о том, что я лежу в большом тэне. Негромко звучали голоса шамана и его жены, слышалось капризное хныканье Рада и веселый щебет Шиа.

Я была дома. Я была в безопасности. Хвала богам...

Голоса смолкли. Я услышала шаги, качнулась занавесь, и на женскую половину шагнул Кайза. Темные косы его были обвязаны платком, глаза полны сумрака и тревоги.

– Очнулась, – не спросил, но словно сам себе сказал он. Сел на топчан рядом, погладил по плечу. – Как ты?

Я разжала губы и вдруг поняла, что ничего не могу сказать. Что скорее заплачу, чем выдавлю из себя хоть слово. Шаман это почувствовал, ничего больше спрашивать не стал. Вздохнул только и покачал головой.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Прости, – промолвил. – Моя вина. Не думал я, что так далеко дело зайдет. А должен был догадаться. Ну... теперь не тревожься. Не вернется сюда этот человек. Я ему все сказал, что сначала должен был.

Я опустила ресницы, молча благодаря его. И прощаясь с той судьбой, которая была так красива, так близка – только шагни в нужную сторону.

– С рукой что? – спросил Кайза, отворачивая край одеяла и осторожно касаясь моего запястья. Именно там, где боль была сильнее всего.

– Ударил... – я сама удивилась, как глухо и безжизненно прозвучал мой голос. Оказывается, я все-таки могла говорить. – Выбил кинжал.

Кайза хмыкнул, очевидно, представив себе эту сцену.

– Опасная ты, Шуна.

И не поймешь по его прищуренным темным глазам, шутит или всерьез говорит.

Я выдавила кривую улыбку, больше похожую на гримассу.

– Мать с детства научила, что меня обижать нельзя.

– Хорошая, видать, была женщина, – сказал Кайза, потихоньку разглаживая мою боль своими большими сильными пальцами. Руку мою он почти не задевал, как будто по воздуху водил, но с каждой минутой становилось легче.

– Ты умеешь лечить как эти колдуны, – я качнула головой в ту сторону, откуда слышался писк моего сына.

– Умею.

– Это не всякому шаману дано...

– Да. Мне повезло, – он убрал ладонь от моего запястья и снова накрыл меня одеялом. – И твой сын наделен этим даром. Подрастет – будет у тебя свой лекарь.

На сей раз моя улыбка была вполне настоящей.

– Да когда еще он поумнеет...

– Когда-нибудь. Сама не заметишь. Оглянешься, а он уж большой, все знает, все умеет.

– Ага. И мать ему не указ.

– И так будет. Но прежде он станет тебе верным другом.

– Если не отнимут...

Кайза посмотрел на меня удивленно.

– Да кто же отнимет у тебя его, Шуна?

Я дернула плечом, отвела глаза к стенке тэна.

– Патрик.

Шаман издал смешной звук.

– Глупости. Это твой сын.

– Ну и что же что мой? Он даже чужих колдунят, вон, собирать взялся по всему королевству! А тут и искать не надо...

– Тут твой сын не оставлен наедине со своей силой, Шуна. Уж этого ты точно можешь не бояться.

– А если я уеду? Что тогда?

– Ты ведь пока здесь. Какой прок говорить о том, чего нет? Или завтра будешь фургон запрягать?

– Не буду...

– Вот и не тревожься. Как знать, что будет, когда надумаешь уехать. Может, к тому времени твой сын многому научится, и никакие наставники будут ему не нужны. Может, ты сама захочешь вернуться в Закатный Край. Может еще что-то сложится, о чем сейчас и помыслить не берешься.

Он хорошо говорил. Умно, складно. А только все равно мой страх никуда не исчез.

– Фарр поминал, в детстве он был опасным... Рассказывал, что без наставников натворил бы бед.

– Натворил бы. Но твой сын – не Фарр. И даже не Лиан. Рад это Рад. Над ним не висит проклятье и не довлеет чувство долга, его не крали младенцем и не уродовали ненавистью. Этот мальчик никогда не знал зла. К тому же... в нем две силы. Две стихии дают ему право менять этот мир. И вторая всегда будет сдерживать первую.

– Это как? – я ничего не поняла.

– Он владеет не только огнем.

– Ох... А что еще?

Кайза встал с топчана, качнул головой из стороны в сторону, разминая затекшую шею.

– Вода, – сказал он. – Разве ты сама не замечала?

6

Вода...

Ну, конечно, я замечала. Но не особо верила, ведь у папаши Рада не было ни малейших проблесков такого дара. А от кого бы еще ему унаследовать его? Видать, мало я понимала в делах магов. Да и ладно. Тот факт, что сын, возможно не спалит себя и все вокруг в порыве гнева, сам по себе был достаточно хорош, и я не стала ничего спрашивать. А Кайза и не подумал объяснять. Он покинул женскую половину, оставив меня одну.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})