Под пологом семейного счастья - Эмилия Остен

– Признаюсь, мне ближе его сдержанность, пусть и несколько угрюмая, чем развязная жизнерадостность мистера Смолланда и даже его сестры.

– Видно, таковы уж они все, их матушка вполне поощряет манеры своих детей, считая это признаком образованности и умением держать себя в обществе, а ее кузены и другие родственники так же точно уверены в собственной неотразимости, что не мешает им оставаться приветливыми и забавными людьми. Наша тетушка Грантли тоже не являет собой образец всех достоинств, но мы учимся любить ее такой, какая она есть.

– Но ведь никто не заставляет нас любить Смолландов!

– Разумеется, никто не требует от тебя такой жертвы, дорогая моя. Скоро мы вернемся в Лондон, и тем дороже тебе покажутся оставшиеся там друзья.

С этим утверждением Дженни от всего сердца согласилась, и ожидание встречи с Кастомами, а может быть, и кое с кем еще помогло ей пережить оставшиеся дни в гостях, а установившаяся наконец сухая погода сделала их еще приятнее, так как дала возможность много гулять среди просыпающейся после зимнего оцепенения природы.

15

Март уже готовился уступить место апрелю, когда карета тетушки Джозефины остановилась у ее дома, и молодые гостьи с большой радостью вернулись в привычную среду, пожелав себе пореже встречаться со Смолландами.

Дома они нашли приглашение от Конни на обед, после которого избранные гости могли немного потанцевать и скоротать время за картами. Разумеется, на вечере присутствовал и мистер Доэрти, проводивший у друзей едва ли не больше времени, чем у себя дома, где, по его словам, все напоминало ему о понесенной утрате.

Сегодня он был более мрачен, чем в их последнюю встречу, и Дженни начала уже тяготиться таким общением, когда собеседник молча сидит на диване, время от времени поднося к губам чашку кофе. Поэтому она не стала отказываться, когда один из друзей Джона пригласил ее на танец, но время от времени бросала взгляды в открытые двери зала, сквозь которые был виден диван. В какой-то момент она увидела, как на колени мистера Доэрти вспрыгнула комнатная собачка Конни, и молодой человек отшвырнул ее так грубо, что бедняжка перевернулась в воздухе и исчезла из поля зрения Дженни. Девушка была поражена этим поступком не меньше, чем Алисон, в это время вошедшая в гостиную сквозь другие двери.

В следующий раз Дженни заметила в проеме дверей, как Алисон с холодным выражением лица что-то говорит стоящему перед ней Роберту, а молодой человек с виноватым видом, судя по всему, оправдывается в своем прегрешении.

Проступок этот был вскоре забыт Дженни, но надолго остался в памяти ее матери. У мисс Браун в тот же вечер появились другие причины для глубоких раздумий, связанные с мистером Доэрти. Вскоре после танца она уселась за рояль, чтобы дать потанцевать игравшей до нее барышне. Роберт оказался неподалеку под предлогом помочь Дженни справиться с нотами, а на самом деле чтобы отвлекать ее от игры своими обычными загадочными репликами.

– Вам понравился ваш последний партнер по танцам? Он смотрел на вас, словно вы – пудинг, которого ему хочется отведать.

– Что вы такое говорите, мистер Доэрти!

– Вы сами знаете, что он за вами ухаживает, и вам это приятно, так что отпираться бессмысленно.

– Как вы можете утверждать это, когда знаете, что я вижу его всего лишь в третий раз! До этого мы встречались в театре и на балу у Гринсхиллов и едва обменялись десятком слов.

– Как хорошо вы, однако, помните, где и когда с ним встречались, – ехидным тоном отозвался молодой человек.

Взволнованная, Дженни играла все быстрее и быстрее, так что танцующие едва успевали за ней, с недоумением переглядываясь друг с другом. В конце концов Алисон, не сомневавшаяся, кто стал причиной такой бурной манеры исполнения, подошла к роялю и довольно прохладно попросила мистера Доэрти переворачивать ноты медленнее, ибо ноги танцоров уже почти не касаются земли, а это чревато увечьями. Роберт поспешно извинился, а Дженни, прекрасно понимая, что упрек относится к ней, покраснела и продолжила играть в нужном темпе, стараясь не обращать внимания на слова джентльмена, которые задели ее сильней, чем она ожидала.

Если бы она хоть на миг заподозрила, что его отношение к ней постепенно выходит за рамки дружеского участия, она бы наверняка опознала в его поведении банальную ревность, но Дженни все еще упрямо отрицала очевидное и сейчас была обижена резкими словами и откровенной насмешкой.

Закончив играть, мисс Браун молча перешла в другой конец комнаты, не имея желания разговаривать с мистером Доэрти и едва сдерживаясь, чтобы не расплакаться. Он также больше не приближался к ней, развлекая группу молодых барышень, столпившуюся у чайного столика. В целом Дженни сочла прошедший вечер отвратительным, и, хотя другие гости оказывали ей внимание, она то и дело прислушивалась к веселым голосам, среди которых слышался и смех Роберта Доэрти, враз утратившего свою мрачность.

Дженни даже попыталась определить, какой из молодых леди он оказывает наибольшее предпочтение, внезапно сообразив, что его недавние слова о перемене чувств могут быть вызваны появлением новой привязанности. Ей показалось, что он излишне внимателен к мисс Элейн Страттон, статной красавице с манерами мисс Марч, и это открытие настолько испортило Дженни настроение, что она попросила матушку отправиться домой по причине, разумеется, головной боли.

Алисон, уже заметившая, что между ее дочерью и мистером Доэрти вышла какая-то размолвка, а также не упустившая из виду его внезапную живость и галантность по отношению к другим леди, встревожилась еще больше, если только это возможно. В карете она хотела заговорить о молодом джентльмене, но Дженни была так огорчена, что мать, жалея ее, сдержала свое любопытство.

Оказавшись каждая в своей комнате, дамы дали волю своим мыслям, предметом которых являлся один и тот же мужчина.

Миссис Браун думала о том, насколько сердце Дженни затронуто на этот раз и отдает ли она себе отчет в том, что юноша ей небезразличен. С точки зрения матери, это было именно так, но она опасалась, что при попытке поговорить дочь будет все отрицать, отчасти из неуверенности в себе, отчасти из боязни показаться непостоянной, так как слишком быстро отвлеклась от мыслей о прежнем возлюбленном.

На следующий день принесли письмо для мисс Браун. Тетя Джозефина и Алисон только переглянулись, когда Дженни попросила разрешения удалиться к себе, чтобы прочесть послание. До сих пор она получала только сообщения от мисс Долни или Конни Кастом и никогда не покидала комнату, чтобы прочитать их. Судя по всему, это письмо от джентльмена, и не надо долго мучиться в догадках, чтобы понять, от кого оно.