Летящий вдаль - Виктор Лебедев

Григорий шагает рядом, постоянно оправляя на себе рубаху, все время выбивающуюся из шароваров. Ему отчего-то неловко, но он сам вызвался проводить меня. Может, чувствует за собой вину, что подвергает меня такой опасности?

– Особые указания будут? – хмыкаю я, глядя на его треволнения.

– Да какие там! – атаман отмахивается, как от надоевшей мухи. – Ну, разве что постарайся хотя бы прогнать эту тварь, если убить не получится.

– Ага, я ее очень попрошу, вдруг сжалится…

Мы проходим мимо памятника воинам-освободителям – одинокого мужчины в гимнастерке и с шинелью на одном плече. Еще кое-где сохранился низенький заборчик с цепями, которые густо оплели ползучие растения, и еще вполне различима надпись за памятником: «Никто не забыт, ничто не забыто».

Минуем перекресток и заброшенное здание местной начальной школы, и перед нами вырастает продуктовый супермаркет. Григорий останавливается.

– Там? – я указываю рукой на бежево-серое здание.

Атаман кивает.

– Будь осторожнее.

Замусоренная улочка отзывается на мои шаги скрипом и шелестом пластиковых бутылок, сгнивших пакетов, скрежетом всевозможных жестянок. Огибаю кучи песка или земли, больше похожие на норы. На всякий случай лучше не подходить к ним близко. Дверь в магазин давно выбита, нет, выдрана с мясом – об этом говорят неровные края входного проема. Несколько просевших ступенек, и вот я уже внутри. Выуживаю из-за пояса топор, правая рука крепко сжимает рукоять «Грача». Передо мной открываются внутренности помещения: с потолка свисают оборванные провода, стеллажи повалены и изломаны, в полу – змеящиеся трещины, в которых растет сероватый мох. Сквозь выбитые стекла окон падают косые лучи солнца, отражаясь в осколках, усеявших растресканный пол. Я осторожно обхожу растерзанное помещение, стараясь шуметь как можно меньше, но получается не ахти. Красться по этому заваленному хламом полу просто невозможно. На почерневших от сырости стенах налипла паутина, в углах – заскорузлая плесень, но больше ничего особенного я в верхних помещениях не обнаруживаю. Остаются подвалы.

Я выхожу из здания и обхожу магазин по периметру. Вот она – дверка, заваленная камнями, чтобы, не дай бог, сила, обитающая внутри, не выбралась наружу. Здесь придется попотеть, пусть это не входило в мои планы – встретиться с тварью, уставшим и обессиленным от разборки завала. Но ничего не поделаешь. Сгружаю оружие в мягкую траву, снимаю косуху и принимаюсь за работу.

Через полчаса с передышками проход очищен. Уже скоро я встречусь с местным Чудом-Юдом, вот тогда и посмотрим, сможет ли тварь увернуться от внушительного топорика и раскаленного свинца. Пять минут отдыхаю, восстанавливая силы, а затем погружаюсь во мрак подвальных помещений. Здесь оказывается не так темно, как я ожидал – стены оккупированы фосфоресцирующей плесенью. На всякий случай лучше к ней не прикасаться. Ступеньки вниз скользкие, и я два раза чуть не грохаюсь на них, лишь в последний момент чудом удерживая равновесие. В нос шибает вонь – обычно так пахнет на болотце, под ногами – чавкающая грязь. Вдоль стен замечаю длинные ряды полок с запасами, поросшими паутиной: всякие баночки, жестяные коробки, бутылки с непонятной жидкостью, деревянные сопревшие ящики, покрытые синими пятнами.

Двигаюсь дальше, в глубь помещений, вдоль полок и стеллажей, пытаясь разглядеть в этом мерцающем зеленоватом свете монстра, который прогнал отсюда местных жителей. У дальней стенки обнаруживаю несколько нор, пробитых прямо в бетоне и уводящих куда-то далеко. Значит, чудище не обязательно живет здесь, возможно, лишь появляется изредка. Вот только лезть в такую нору мне совсем не улыбается.

И в этот момент я чувствую легкое дыхание сквозняка. Инстинктивно пригибаюсь, а над головой взрываются осколками банки на одной из полок. На меня сыпется штукатурка и деревянные щепки, обдает какой-то дурно пахнущей жидкостью. Стремительно разворачиваюсь и вижу, как извивается и снова собирается атаковать отвратительная огромная змеиная голова на длинной шее, покрытой слизью, а из темноты выплывают все новые и новые головы. Кажется, что им нет числа. Наконец, показывается и толстобрюхое тело с коротким мощным хвостом. Многоголовая рептилия шипит и наступает, дрожа от возбуждения, задевает балки и сшибает ящики. Пространство вокруг оглашает треск «Грача», пули выбивают из мясистого тела твари тонкие фонтанчики крови, не причиняя, на первый взгляд, особого вреда. Одна голова подбирается слишком близко, и я стреляю прямо в эту мерзкую пасть, щерящую острые зубки. Пуля пробивает ее навылет, и голова безвольно повисает на длинной шее, а рептилия рычит и начинает метаться пуще прежнего. Вспухают облачка растревоженной пыли, летят во все стороны осколки и брызги грязи.

Мне удается справиться с еще одной головой – взмах топора, и она летит в темный угол, разбрызгивая вокруг маслянистую кровь, а обрубок слепо тычется рядом со мной, пока я не подрубаю его еще раз, и лишь потом он опадает. Но все-таки отростков у твари слишком много: кажется, они атакуют одновременно со всех сторон. Одну атаку я все-таки пропускаю, и пасть смыкается на нагрудном кармане моей косухи, отрывая его напрочь. И тут же рептилия издает вопль и разом отскакивает от меня, втягивая головы. Я удивленно смотрю на нее. Чего же она так испугалась? Почему отпрянула, словно обожглась обо что-то?

И внезапно приходит догадка, когда я вспоминаю, как положил в нагрудный карман чекушку, полученную от атамана. Алкоголь! Вот чего так испугалась тварь, когда схватила зубами за куртку и расколола бутылку. Подтверждением служит и мокрое пятно на моей груди, от которого нестерпимо несет той жуткой брагой.

Я прыгаю вперед, занося топор, но рептилия шипит и спешно отступает все дальше и дальше. Она судорожно дергается, бьется о стены, крушит подпорки и стеллажи, опрокидывая запасы в жидкую грязь и нещадно давя их своим телом. В этой суматохе твари все-таки удается скрыться. Напоследок обдав меня жутким шипением с присвистом, она проявляет недюжинную ловкость и скрывается в одной из своих нор в стене.

Я перевожу дух. Пусть Чудо-Юдо и не побеждено, но зато я нашел на него управу, так что с чистой совестью могу возвращаться – уверен, в ближайшее время тварь не покажется.

После пыльного подвала солнечный день снаружи кажется раем. Я вдыхаю воздух полной грудью и подставляю лучам лицо – надо же, сдюжил! Сейчас бы как раз не помешал глоток чего-нибудь крепкого.

Григорий очень удивлен. Он смотрит на меня вытаращенными глазами, по привычке крутит ус и слегка покачивает головой.

– Неужто разобрался с этой дрянью? Победил Чудо-Юдо? Али позорно сбежал, едва завидев?

– Скорее тварь позорно сбежала, – усмехаюсь я и рассказываю ему про свои приключения в подвале магазина.

– Повезло же тебе, Ямаха, – усмехается атаман. – Видишь, получается, я тебе жизнь спас, когда настоял на том, чтобы ты бутылочку с собой прихватил. И все равно спасибо тебе за отвагу и добрые вести. Теперь, если вернется тварь, мы ее радушно встретим.

Вечером, едва только солнце на западе скрывается за домами, но ночь еще не окончательно вступает в свои права, мы с Даниловым покидаем Красный Яр. Атаман более не счел нужным задержать нас и лично возглавил эскорт казаков, проводив до окраины в обход всех ловушек для незваных гостей.

Мы выходим к остаткам Жуковского шоссе, ведущего прямиком к заводу «Атоммаш». Гудят ночные насекомые, шуршат шаровары казаков, выстроившихся цепочкой, а на все это сверху глядит кривая желтолицая луна.

– Ну, бывайте! – Григорий усмехается в усы, глядя на нас. – Дорогу-то знаете?

– Тут по прямой, не промахнемся, – отвечаю я, поправляя топор на поясе и кобуру с «Грачом», любезно подаренные атаманом. Григорий предлагал еще шашку, но я отказался – опыта в обращении нет. А вот нож взял – всяко пригодится. Данилову тоже презентовали пистолет – потертый старенький «макаров». Теперь можно смело выдвигаться – отпор, если надо, дадим и недругу, и зверю.

– Да пребудет с вами Аксинья, – говорит напоследок Григорий.

– Что?! – я круто разворачиваюсь на пятках и смотрю в невозмутимое лицо атамана. – Она-то тут при чем?!

Шилов явно озадачен.

– Ну, как же. Любимая фраза джедаев. Погоди, неужели ты «Звездные войны» не смотрел? Ну, деревня!

– Ты же вроде сказал «Аксинья»?

– Нет. Сила, – атаман внимательно смотрит на меня, будто даже с неким подозрением. – Какая еще Аксинья?

– Ладно, забудь, – машу я рукой, мы разворачиваемся к востоку, туда, где торчат трубы ТЭЦ и стоят корпуса «Атоммаша». – Нам пора.

За спинами щелкают затворы. Похоже, живыми нас отпускать атаман передумал. «Неужели из-за одного упоминания…» По позвоночнику бежит холодок, и я уже готовлюсь бросаться со всей дури в сторону, сбивая Данилова с ног, как вдруг слышу тихий голос Шилова: