Полный вперед назад, или Оттенки серого - Джаспер Ффорде

— Выходит, ты такой же дурак, каким выглядишь.

— И даже хуже, — заверил я ее, — меня всегда подводило любопытство. Слышала бы ты, как разорялся старик Маджента, когда я предложил усовершенствовать систему очередей.

— Обычно я отношусь к любопытству хорошо, но на этот раз, пожалуй, безопаснее отдать тебя дереву. Если ты, конечно, не придумаешь веского довода против этого.

Перспектива близкой смерти чудесным образом настраивает разум. Что за бессмыслица: преследовать загадочную курносую серую девушку — и погибнуть от ее рук! Но не все было потеряно. У меня было что ей предложить. Наверное, больше я вообще ничего не мог предложить ни здесь, ни где-либо еще.

— Послушай, — начал я, — я не знаю, чем ты занимаешься, и это не мое дело. Убей меня, если хочешь, но я могу оказаться полезным.

Джейн рассмеялась.

— С чего ты взял, что у тебя есть хоть что-нибудь нужное мне?

— Твои волосы. Они рыжие.

Она уставилась на меня с неподдельным изумлением.

— Кто тебе сказал?

Я показал на свои глаза. Я видел больше цветов красного спектра, чем большинство моих одноцветников, — возможно даже, я не уступал вообще никому. Все стало бы ясно в воскресенье, после теста, но сейчас следовало донести до Джейн, что я могу ей пригодиться. Что я могу быть полезен. Она склонила голову и посмотрела на меня. Мой довод явно подействовал. Я тут же прибавил, что отныне буду незаметным — «даже мышь меня не увидит».

— Нет, — заявила Джейн после краткого размышления, — мне кажется, тебе надо по-прежнему проявлять любопытство. Чтобы отвлекать внимание префектов.

— Разве я сказал «незаметным»? Я имел в виду «сующим везде нос».

— Совать везде нос — неплохая привычка. Когда это не происходит рядом со мной. Скажешь слово про Зейна, Ржавый Холм или что-нибудь еще — и я сразу же выполню свое обещание. Если согласен, кивни.

Я кивнул, и она удалилась без единого слова.

— Эй! — крикнул я, не очень громко, потому что ятевео способно воспринимать вибрации. — А как же я?

Но Джейн уже скрылась из виду. Я в тревоге поглядел на ветви с шипами, готовые обрушиться на меня, если я сделаю хоть малейшее движение.

— Ах чтоб тебя, — пробормотал я себе под нос.

Домой

2.3.06.02.087: Затачивание карандашей без особой необходимости рассматривается как разбазаривание общественных ресурсов и карается соответствующим образом.

Не стоит пребывать в растерянности, дорогой читатель. В тот день я не стал жертвой ятевео — это случилось позже. С плотоядными деревьями потом случилась другая история, в которую оказались замешаны я и Джейн, — история с плохим концом. По крайней мере, для меня.

Через тридцать восемь минут отец с Фанданго наконец пришли за мной. К этому времени я весь изошел потом, мои ножные мышцы начала сводить судорога. Казалось, их обоих все это скорее позабавило, чем встревожило.

— Э-э, — хихикнул отец, — дерево тебя обставило, приятель?

Он говорил вполголоса и ступал очень осторожно.

— Вот она, сладкая месть дров, — добавил Фанданго. — Где моя канистра с водой?

— Вон там. Вы можете сделать что-нибудь? У меня уже начались судороги.

Отец, стараясь ступать бесшумно, передвинулся так, что оказался по другую от меня сторону дерева, и бросил к его подножию полено. Ятевео молниеносно протянуло к нему ветви с шипами, схватило полено, поднесло его под самую крону, чуть помедлило и швырнуло обратно в лес. Полено шмякнулось с глухим стуком. Дерево выглядело достаточно большим для нескольких последовательных атак, и поэтому, выждав пару минут, чтобы ветви заняли прежнее положение, отец бросил второе полено. Ветви потянулись за ним, но на этот раз медленнее. Когда дело дошло до четвертой деревяшки, темп уже заметно снизился, и я попросту вышел за пределы досягаемости дерева, которое лениво начало простирать щупальца в мою сторону.

— Меня однажды схватило такое дерево, — поведал цветчик через несколько минут, когда они с отцом закончили смеяться надо мной. — Я не стоял бы здесь, если бы оно не переварило передо мной нескольких человек. Запомните, — обратился он ко мне, — если вам суждено быть съеденным, лучше находиться вниз головой. Так быстрее.

— Запомню, — хмуро отозвался я. — Большое спасибо.

— Не за что. Кстати, вы пропустили пару ринозавров — они пересекали дорогу в тридцати ярдах от нас. Я записал их коды — вдруг вам понадобится.

В принципе, не заметить представителя мегафауны было неприятно, но сейчас меня занимало совсем другое: как, оставив в покое Джейн, сосредоточиться на завоевании Констанс и поскорее уехать из Восточного Кармина. Еще мне следовало проявлять любопытство, сбивая с толку префектов — просто для того, чтобы сделать Джейн что-то приятное.

Когда мы прошли примерно три четверти пути от карантинной границы, отец напомнил об основных симптомах плесени: ускоренный рост ногтей, онемевшие локти, некоторая ломкость ушей. Ни у кого из нас их не оказалось: значит, все здоровы. Плесень проявляется максимум через два часа после заражения, ни в коем случае не позже.

— Я так понимаю, ты пройдешь тест Исихары у нас? — спросил Фанданго, когда карантинный период закончился и мы брели в Восточный Кармин.

— Это большая честь для меня, — ответил я без всякой иронии.

— Моей дочери Имогене тоже будут показывать цветные пятна в этом году, — сказал он. — Она будет почти фиолетовой. Возвращение к корням: ее бабка по матери была сильнопурпурной.

— Вот как? — Я вспомнил слова Томмо о том, что наследственность Имогены — купленная. — Вам есть чем гордиться.

— Мы весьма горды этим и желаем ей всяческих благ. К слову сказать, ты не знаешь каких-нибудь пурпурных — слабоцветных, но с большими бабками? Я интересуюсь, но без фанатизма. Вдруг на примете есть сиреневые невысокого ранга, готовые расстаться с монетами?

Я подумал о Берти Мадженте. Его старшая сестра, умнее и пурпурнее брата, должна была унаследовать завод старика Мадженты по обогащению синтетического пигмента и должность главного префекта. Сам Берти в прошлом году прошел тест Исихары: жалкие 53 % пурпурности. К тому же мозг его по размеру едва ли превышал горошину. Несмотря на это, он вел вполне приятную жизнь только благодаря своему цвету. Если бы его сестра вышла замуж на стороне и поблизости не появилось никого с более высокой пурпурностью, Берти мог бы даже стать главным префектом. Я холодел от одной только мысли об этом.

— А как насчет ума? Требуется или нет? — поинтересовался я.

— Если есть деньжата, мне все равно.

— Знаю я одного парня, хоть он и не слишком башковитый. Можно сказать даже, что у него мозг как у слизняка. Но он — сын главного префекта.

— Отлично! — заулыбался Карлос. — За комиссию получишь два процента, приятель.

— А что скажет Имогена?

— Она сделает так, как мы сочтем нужным, — отрезал Фанданго. Тон его мне не понравился. — Кроме того, помолвка покончит с недолжной привязанностью. Можешь расхвалить Имогену в телеграмме своему приятелю. Скажи, что, если есть серьезное предложение, она готова провести с этим парнем вечер, чтобы он попробовал. А я постараюсь поскорее достать ее фотографии и список достоинств.

Мое молчание он принял за знак согласия и хлопнул меня по плечу. Я не был до конца уверен, но, кажется, Фанданго только что предложил мне устроить понятно что между своей дочерью и Берти — слабоцветным денежным мешком, о котором он ничего не знал. Я потряс головой. Да нет, не может быть. Фанданго явно имел в виду что-то другое: ужин, например.

— Двадцать девять миль, — грустно сказал он, когда мы вышли из машины за воротами склада, чтобы привести себя в порядок и надеть кружки. — Такими темпами через двести лет от «форда» ничего не останется.

Люси, Виолетта и Дэзи

5.1.02.12.023: Хранитель обязан обеспечить доступ к картинам, скульптурам и другим произведениям искусства по первому требованию любого гражданина.

Весть о прибытии цветчика разнеслась мгновенно. К тому времени, как мы с ним подходили к нашему дому, у дверей уже собралась кучка зевак, чтобы посмотреть — нет, не на него, а на шестерни велосипеда и заляпанный краской комбинезон. В этом унылом городе он был проблеском надежды, примером того, каким красочным может выглядеть мир, если только позволить себе купить пигмента, для чего нужно иметь время и возможность собирать цветной хлам.

— А вы пользуетесь популярностью, — заметил я, провожая его в одну из гостевых комнат.

— Не я, а НСЦ, — поправил он. — Я знал людей, совершавших немыслимые поступки ради одной цветной орхидеи. А ты, приятель, интересуешься цветом?

— Мой оттенок горчичного занял первое место на прошлогодней ярмарке увеселений. — Наконец-то мне представился случай похвастаться. — Он получился темнее, чем у остальных: 33–71–67.