Небесный король: Эфирный оборотень - А. Живой

Патерсон закурил огромную сигару, предварительно отрезав специальными ножницами ее край, и откинулся в мягком кожаном кресле.

– Вы, наверняка знаете, джентельмены, что с маневрами наших ВВС в Европе творится черт знает что. Уже почти два месяца идут срывы заданий, и никто не может понять, отчего. Постоянно отказывают приборы, пилоты получают дезинформацию от несуществующих баз и командных пунктов. Мы теряем технику и даже людей. Нашим ребятам из космической службы и подразделения Грегора Йорка удалось несколько раз засечь выбросы непонятной энергии в одном из квадратов средней полосы лесов России. Эти выбросы происходили как раз в то время, когда с курса сбивались наши самолеты. Последний раз всплеск активности энергетического источника произошел в момент вашей последней операции, майор. Нет сомнений, что мы имеем дело с новым секретным оружием русской армии. Поэтому ваш новый экипаж, Рассел, отправляется на подавление этого источника русских. Теперь вам понятно, надеюсь, что временно все ваши полеты по личному плану Грегора Йорка прекращены. Продолжите после возвращения. Тем не менее, война нам не нужна, джентельмены. Поэтому ваш стратегический бомбардировщик будет укомплектован новыми ракетами класса «Только туда», которые сметают все на своем пути, но не оставляют после себя никакой радиоактивной грязи. Суперчистое оружие. Радиус действия – три тысячи километров. Именно для его обслуживания вам, Рассел, придаются два специалиста из Военной Академии: Дик Биллинго и Лэсли Форд – оба бортинженеры.

Патерсон неожиданно повернулся к экипажу и сказал:

– Вы свободны, парни. Майор Кремп, останьтесь.

Откозыряв, все вышли из комнаты. Джонни бросил на прощанье Кремпу взгляд, означавший «Держись, старина. Что-то услышат твои уши». Когда за Питфайером закрылась дверь, Патерсон встал и подошел к карте Европы.

– Майор, не мне вам объяснять, что задание сложное и очень опасное. Я не могу ручаться за русских, поэтому в Европе во время проведения операции под кодовым названием «Труба всему» вас будут прикрывать два звена истребителей F-15. В то же время, чтобы не привлекать внимания русских, они будут оттягивать его на себя, как бы активизируя свои действия в рамках учений «Кругом туман». Это должно позволить вам пробраться незамеченными и произвести залп. Параллельно все наши станции будут работать на подавление русских РЛС и создание эфирных помех. Выход в эфир для связи только два раза – во время перелета через океан и над Европой, чтобы не навести этот русский источник прямо на вас. Бомбардировщик оборудован генератором частоты мыслей. Возможно, против энергетического источника он бессилен, но местонахождение его определено достаточно четко. В этом случае вам помогут новые ракеты, не оборудованные приборами самонаведения. После успешного выполнения задания посадка на любой из европейских авиабаз по выбору. Все понятно?

– Так точно, сэр. Когда вылет?

– Завтра в шесть утра.

Рассел вышел из кабинета и спустился в офицерский бар, где его поджидал весь новый экипаж. Джонни налил ему рюмку коньяка и спросил:

– Ну, Кремп, мы летим кидать на русских маленькую атомную бомбу?

Рассел опорожнил рюмку и сказал:

– Вылет завтра в шесть утра. Джонни, проверь все приборы. Наш бомбардировщик должен работать как часы. Громоотвод, весь боезапас на тебе. Если нам суждено встретить на прогулке пару «МИГов», я не хочу, чтобы последнее слово осталось за ними.

Билл Хармэн ухмыльнулся:

– Я тоже, сэр.

Кремп повернулся к Джассини, потягивающему «Кока-Колу»:

– Пит, рация самолета в порядке?

– Конечно, сэр. Весь мир будет у нас в ушах.

– Отлично. Дик и Лэсли, ваша штучка налажена?

– Да, сэр. Она прошла испытания на севере Штатов. Великолепная игрушка, сэр. Мы берем с собой четыре ракеты.

– Итак, ребята, Соединенные Штаты Америки ждут нас завтра в шесть утра здесь. Я жду вас в пять. А сейчас можно расслабиться.

Огромное кровавое солнце медленно поднималось над просыпавшейся землей. Над самой поверхностью взлетной полосы висел горячий воздух, нагретый выбросами огня из турбин стартующих самолетов. Сквозь него солнце казалось словно расплывчатым и нереальным, как будто появилось здесь из какой-то сказки. Навстречу ему по самой середине бетонной полосы шли шесть фигур в оранжевых летных костюмах, держа в руках гермошлемы. Достигнув стоянки тяжелой бомбардировочной авиации, люди остановились и, бросив прощальный взгляд на восходящее светило, медленно направились к стоявшему поодаль стратегическому бомбардировщику Б-52.

– Сколько лет летаю, каждый старт будоражит мне кровь. Будто снова рождаюсь, – высказался вслух Джонни Питфайер.

– На этот раз у меня такое ощущение, что мы стартуем на Марс, – сказал Пит.

У самолета копошилась техническая команда. Ее старший сержант Стив Гарди подошел к Расселу и доложил:

– Сэр, все в порядке. Баки заправлены. Боезапас в комплекте. Самолет готов к старту.

– О’кей, Стив, – ответил Кремп, – твои люди свободны. И, обернувшись, приказал:

– Экипажу занять свои места.

По черной металлической лестнице все, один за другим, поднялись в кабину самолета. Устроившись в кресле пилота, майор Кремп надел гермошлем и включил тумблер связи с диспетчером.

– «Вавилон». Говорит «Труба всему 55». Готовность номер четыре. Техническое состояние – Альфа один.

– Понял, Рассел, – ответил надтреснутым голосом полковник Патерсон, лично следивший за вылетом бомбардировщика, – у тебя есть еще четыре минуты.

– Знаю, шеф.

Джонни Питфайер пощелкал тумблерами навигационных приборов, посмотрел на легкое дрожание стрелок и остался доволен.

– Предлагаю назвать наш бомбардировщик «Мамочкой». – предложил он.

– Согласен, – поддержал его Кремп, – каждый самолет должен иметь свое имя, как человек.

– Я проверил работу вооружения, кэп. – подал голос Громоотвод. – можем встретить достойно дюжину «Мигов».

– Если за дело берется Громоотвод, я спокоен, – подколол его Пит Джассини. – Хотя лично я предпочел бы заочное знакомство с «Мигами».

– Молчи, проклятый трус, – огрызнулся Билл и повернул голову влево. Повинуясь системе управления, источник сигнала которой находился у него в гермошлеме, туда же повернулась и пушка. Хармен довольно осклабился:

– Проверь лучше свой передатчик. Не хотел бы я остаться без связи раньше времени.

– Ничего, – весело откликнулся Пит, – если этот русский источник нас нащупает, все равно ничего не спасет. Даже твои бочонки с гремучей смесью.

– Эй, – окликнул их майор Кремп, – Что за настроение перед стартом? Ребята, – обратился он к Дику и Лесли, – ваша игрушка здорова?

– Так точно, сер, – отрапортовал Лесли Форд, – Ждет не дождется, чтобы дать парочку выстрелов по русскому эфирному оборотню.

– Ха, – воскликнул Пит, – Здорово ты его окрестил. Летим поохотиться на оборотня.

– Это впервые в моей жизни, – подвел итог разговору Рассел, – всем приготовиться, через минуту старт.

Веселое настроение, царившее в экипаже, сменилось напряженным ожиданием. Мерно работали приборы. Светились индикаторы топлива и забортной температуры. Рассел запустил двигатели. Мощная сила родилась где-то с боков, дав о себе знать дрожью корпуса. Стратегический бомбардировщик ожил, словно в него вдохнули жизнь, и стал выруливать на взлетную полосу. Солнце, светившее теперь слева, отразилось на черной поверхности гермошлемов экипажа. Вырулив на прямую, как стрела, полосу, бомбардировщик на мгновение замер.

– «Вавилон», здесь «Труба всему 55». Аппаратура в норме. Вооружение тоже. К старту готов.

– «Труба всему 55». Здесь «Вавилон». Старт разрешаю через пять секунд.

Рассел уставился на таймер, встроенный в панель управления. Зеленые цифры быстро сменяли одна другую. Пять, четыре, три, два…

– Старт! – раздался в гермошлеме у Рассела голос майора Патерсона, – С Богом, ребята! Соединенные Штаты на вас надеются.

Рассел мысленно перекрестился и нажатием послал свою смертоносную птицу в полет. Б-52 рванулся с места. Шасси бешено завращались, набирая обороты. Через несколько секунд разбега бомбардировщик подпрыгнул и оторвался от земли, набирая высоту, достигнув которой, взял курс в сторону бескрайнего океана. В диспетчерской башне полковник Патерсон провожал его взглядом. Только он один знал, что из этого полета стратегический ракетоносец никогда не вернется.

Последнее время Антон чувствовал какую-то тоску. Из дома давно не было писем. Служба надоела до боли в затылке, а впереди не было ничего кроме серых долгих дней. Скоро начнется поздняя осень и он будет мокнуть под дождем, съеживаясь от холода и падающих за шиворот капель, а еще от безысходности и желания заорать на всю часть, что он больше не может ждать. А дембель все не наступал.