Дьявол носит чёрный - Л. Дж. Шэн

поделилась с нами кое-чем очень интересным. Она сказала, что на этой неделе видела, как ты обнимала ее педиатра, доктора Гудмана, и что он поцеловал тебя в щеку. Это правда? – Он приподнял бровь, изображая удивление.

– Чейз утверждает, что она, должно быть, обозналась. – Эмбер запрыгнула в фургон с дерьмом, быстро оправившись после того, как не смогла накормить собственного ребенка. – Но я знаю свою дочь, и она чрезвычайно наблюдательна.

Взгляд Мэдисон метнулся ко мне. Я его выдержал. Не уверен, о чем именно ее просил, но я знал, что если она откажется, то я с большой вероятностью сожгу этот мир.

Тик.

Ток.

Тик.

Ток.

С каких пор часы стали такими чертовски громкими? Я ждал, пока она что-нибудь скажет. Что угодно. Как все изменилось. Полгода назад Мэдисон Голдблум из кожи вон лезла, чтобы осчастливить меня (в буквальном смысле – мы пробовали ту позу дважды). Теперь я находился в ее власти.

Ее губы приоткрылись, и все присутствующие сделали коллективный вздох.

– О, доктор Гудман! – воскликнула она со своей широкой улыбкой Мэдди, но я мог видеть ее насквозь. В ее больших карих глазах плескалось отвращение к себе, смешанное с паникой. – Клемми, ты определенно видела именно меня! Мы с доктором Гудманом старые друзья. Он готовится к полумарафону. Я просто заскочила с выпечкой, потому что оказалась в том районе в гостях у подруги.

Конечно. Друг. Просто друг. И почему я не подумал об этом?

Потому что единственные женщины, с которыми ты общаешься, среди тех, кто не связан с тобой кровным родством, в конечном итоге оказываются в твоей постели. Даже ударь она тебя по яйцам, ты бы не признал дружбу с представительницами слабого пола.

Клементину это, казалось, успокоило, и она улыбнулась Мэдисон своей полубеззубой улыбкой, словно та достала для нее звезды и луну.

Однако Джулиана эта чушь не впечатлила. Изогнув бровь, он переводил взгляд с Мэд на меня. И уже собирался сказать что-то, что я на сто процентов не желал слышать, когда громкий хлопок вырвал всех из драмы. Мой взгляд метнулся к главе стола.

Отец.

Глава 9

Чейз

Я подхватил отца под правую руку, поддерживая его своим плечом. Джулиан занялся левым боком. Мы неровно петляли по гостиной, наша разница в росте заставляла отца бессознательно раскачиваться, словно он тряпка, развевающаяся на бельевой веревке.

– Давай отведем его в мою спальню, – простонал Джулиан, его колени подгибались под тяжестью папы. Мы потащили его через коридор, мама и Кэти семенили за нами по пятам. Я слышал, как Эмбер открыла бутылку ликера, а Мэдисон с энтузиазмом просила Клементину показать ей свою коллекцию книг.

Коридор казался бесконечным, растянувшись на многие мили, и я отогнал мысли о том, что сегодня ночью отец умрет у меня на руках. Фотографии на стенах слились в единое пятно. Когда мы добрались до спальни Джулиана и Эмбер, то положили Ронана Блэка на кровать. Я набрал номер Гранта. К черту его свидание с Лайлой. Расхаживая по комнате, я наблюдал, как Кэти пыталась влить немного воды между сухими, бесцветными губами отца. Он пришел в сознание, но это еще ничего не значило после того, как несколько минут назад его голова опустилась на тарелку, и он потерял сознание прямо за столом.

Словно опомнившись, мама поспешила обратно в гостиную за аптечкой, которую привезла для отца (потому что таскать ее с собой повсюду теперь было в порядке вещей). Она представляла собой большую черную коробку со всевозможными кислородными масками и множеством оранжевых бутылочек с таблетками.

– Возьми трубку, возьми трубку, возьми чертову трубку, – бормотал я, прижимая телефон к уху, продолжая расхаживать по спальне Джулиана, в которой никогда не хотел находиться. Грант взял трубку после второго звонка. Я отрывисто пересказал события.

– Передай, пожалуйста, трубку Ронану, – сказал Грант с раздражающим спокойствием. Моему четырехлетнему «Я» захотелось бросить ему песок в глаза. Почему ты такой спокойный? Мой папа умирает.

Мама передала мне аптечку. Я расстегнул молнию. Кэти прислонила отца спиной к изголовью кровати, тонкая пелена пота покрывала ее лоб. Я поспешил помочь ей, зажав телефон между ухом и плечом.

– Просто скажи мне, что делать.

– Чейз, я не могу.

– Я твой лучший друг, – прошипел я сквозь стиснутые зубы, понимая, как по-детски это звучит.

– Можешь быть хоть Папой Римским, мне все равно. Тебе нужно передать трубку отцу. Он единственный человек, с кем я могу обсуждать его лекарства, если только не получу его устное разрешение.

Мы оба знали, что отец не позволит мне обсуждать его здоровье, пока он еще в состоянии принимать решения самостоятельно. Он слишком горд. С неохотой я протянул телефон отцу. Его дрожащие пальцы обхватили устройство. Он начал рыться в аптечке у себя на коленях, хмыкая в телефон. Ранитидин, пролонгированный морфин, диклофенак, метилпреднизолон. Хосписная медицина, предназначенная для того, чтобы ему стало легче, но не лучше.

Кэти галопом помчалась в ванную комнату, и я услышал, как ее вырвало. Для нее это слишком. Реальность потери отца.

Ронан Блэк принял несколько таблеток, запил их водой и ответил на различные вопросы, которые задавал ему Грант. Не думаю, что это стандартная процедура для врача, у которого сегодня выходной, сидеть и слушать медленное дыхание пациента в течение двадцати минут, но он это сделал. Папа включил громкую связь, и Кэти вернулась в комнату.

– Эй, мистер Блэк, помните, как мы с Чейзом смотрели «Сияние», когда устроили ночевку, и я обмочил штаны, а вы помогли мне привести себя в порядок? Спорим, вы никогда не думали, что все так обернется, а? – Грант засмеялся. Отец тоже.

Я молча благодарил Вселенную за то, что она подарила мне лучшего друга-врача, а не придурковатого брокера с Уолл-стрит, с которым я учился в школе.

– Как я мог забыть? – отец усмехнулся. – Ты прошел долгий путь.

– Ну, несколько лет это точно заняло. – Я услышал, как Грант усмехнулся.

Папа повесил трубку и вернул мне телефон, его строгий отцовский голос заставил меня вздрогнуть.

– Грант скоро заглянет ко мне домой, дабы убедиться, что с моей головой все в порядке. Он хороший друг. Удостоверься, что не потеряешь ни его, ни Мэдисон. Они мне нравятся.

– Правда? – я приподнял бровь. – Ты только что потерял сознание, но хочешь поговорить об этом? О моем друге и девушке?

– Невесте, – поправил Джулиан с тенью улыбки.

Верно. Мне пора запечатлеть это на запястье, чтобы не забывать. Джулиан – искусный шахматист. Но еще он предсказуемый игрок, и его любимый