Статус: все сложно - Дарья Белова

Глеб ловит мой взгляд, который сейчас устремлен именно на его шею и ключицу. Шумно глотаю, потому что он все понял.

Отхожу в сторону. Надо держаться на расстоянии. Безопасность надо соблюдать и с Глебом. Не переходить черту, пока не разберусь в чувствах. Не давать надежду.

– Помнишь? – он указывает на стену и следит за моей реакцией.

– Помню, – взгляд не увожу, я его не боюсь. И пусть в моих глаза сейчас проносятся картинки той близости, а в ушах стоят наши стоны, его слова, мои шипения. Пусть видит все.

Он напрягается, глаза чернеют за секунду. А в воздухе напряжение, наша недосказанность и желание. Опасно, дико и запретно.

Отхожу в зал, оставляя Глеба одного. Но он следует за мной по пятам. Я спиной чувствую его жар.

– И что, никого сюда не водил, Навицкий?

– Да приводил как-то пару шлюх.

– Повеселился?

– Конечно.

Резко оборачиваюсь, практически врезаюсь в его грудь. В нос ударяет тяжелый сандал, а ноги подкашиваются. Запредельная близость, которая пугает. Отшатываюсь от него, неуверенной походкой иду в сторону кухни. Дыхание сбилось, а сердце щемит. Воспоминания и сладкие, и горькие одновременно. Стоит убежать, закрыть уже эту дверь на замок, выкинуть ключи и идти дальше. Но вот от себя не убежишь.

Наливаю воду в бокал. Она ледяная, что горло сковывает в тиски. Говорить пока не получится. Это дает мне отсрочку в несколько секунд. Но я слежу за каждым его движением. Они плавные и уверенные. И Глеб опять идет в мою сторону. Будто провоцирует. Или проверяет. Себя? Меня? Нас?

Закатное солнце прожигает наше пространство. Мне всегда нравилось это время проводить на диване в зале. Прекрасный вид на город, мягкая обивка дивана приятно щекочет кожу, а лучи освещают большую комнату. Цвета яркие, а контрасты режут глаза.

В один из дней Глеб вернулся именно в это время, когда я с ногами забралась на диван и просто смотрела в окно. Он подошел тихо, практически незаметно. Но не для меня. Его шаги я узнаю из тысячи, а аромат из сотни. Его руки на плечах, потом опускаются ниже, сжимают. Поцелуи страстные, а движения голодные. Словно мы не виделись вечность, а может, и больше. Он пил меня, а я его. Два ненасытных дикаря, чья задача уничтожить другого, залюбить, а потом покрыть рваными поцелуями все тело. Оставить след и наслаждаться им. Ни капли нежности, ни капли ласки. Только похоть, обладание и страсть.

Я прикрыла глаза, когда вспоминала тот вечер. Мне было безумно хорошо. А сейчас, открыв глаза, – резко холодно и одиноко. Никто не виноват, что между нами произошло. И одновременно виноваты оба.

Глеб подходит и всматривается в меня. Видит эти изменения. Слова сейчас будут казаться лишними. Да мне и не хочется их произносить. Он просто прижимает меня к себе, а я кладу голову ему на грудь. Маленькая пушинка нежности, что кружится на ладони. Совсем юная и невесомая. Ее хочется сохранить, согреть своим теплом и никуда не отпускать. Поселить в своем сердце и делиться ей. С Ним?

– Расскажи мне что-нибудь. – Глеб гладит меня по голове.

– Что, например? – я в шаге от того, чтобы рассказать все. В самых мельчайших деталях и подробностях.

– Да что хочешь. Любое твое воспоминание, когда мы жили здесь или когда ты была во Франции. Любое. Только хорошее. Можно смешное.

– Полгода назад Зойка зарегистрировалась в Тиндере. И потом постоянно нам с Соней показывала парней, чтобы мы их оценивали. Кто-то ее звал на свидание, а она нам скидывала его профиль, и все совместно решали, стоит ли соглашаться или нет. Так вот однажды ей написал красивый такой парень. Его звали Иван. Тридцать лет, холост, имеет высшее образование. Брюнет с голубыми глазами. Скорпион по гороскопу.

– Удивительная память, – мы просто стоим и обнимаемся. Тепло каждого передается через открытые участки кожи. Мне спокойно сейчас с ним. Кажется, что Глеб сможет защитить меня от всего. Даже от меня самой.

– Мы дали добро с Соней. А он говорит, что у него есть еще друг, и предложил двойное свидание. Пришлось с Соней бросать жребий. Зойка уж очень хотела с ним встретиться.

– И жребий пал на тебя, полагаю?

– Угадал.

– Задницу бы тебе твою шикарную напороть.

– Зачем?

– Две девчонки идут встречаться с двумя неизвестным парнями. Страшно не было?

– Нет. Было волнение. И трепет, – Глеб шумно вздыхает, а потом пальцами цепляет мой подбородок. В его черных глазах не то беспокойство, не то гнев. Он прищурил их, а у меня, несмотря на его недовольство, вырастают крылья.

– Дальше.

– Мы пошли. В ресторане за обозначенным столиком сидели два парня. Один был очень похож на того, что на фотографии. Но только в живую он оказался страшненьким, а второй вообще толстым и в очках. Мы с Зойкой так к ним и не подошли. Стояли за стенкой и смеялись. Пока на нас не обратила внимание хостес. Чуть не выдала нас. Мы убежали тогда.

– Так это была смешная история?

– Ну да. У тебя пропало чувство юмора, Навицкий?

– Оно у меня на месте. А где был ваш инстинкт самосохранения?

– Не знаю. А если бы я тебе позвонила и попросила о помощи, ты бы приехал? – спрашиваю осторожно, но смотрю в глаза. В них сейчас больше ответов, чем когда-либо.

– Да.

– И спас меня?

– Да.

– Теперь ты расскажи?

– Что именно?

– Какую-нибудь историю. Твой черед.

– Я объездил пол-Москвы в поиске той мухоловки. Так странно, ведь в столице можно найти все, что угодно. Так что говорить про какое-то экзотическое растение? А вот и нет. Но я нашел. А потом там, на спектакле, я сидел и думал, а вдруг тебе не понравится? Или ты обидишься? Была мысль встать и купить нормальный букет. Розы там или что обычно дарят? Да те же ромашки.

– Но ты оставил мне мою мухоловку.

– Да. Я решил рискнуть.

– А ты рисковый, Глеб Навицкий. Был и остался.

– Скорее был, – Глеб отходит от меня на шаг, а мне резко становится холодно и снова одиноко. Я опять одна. Умоляюще смотрю на него, чтобы подошел обратно и вернул все как было.

– Может, закажем ужин?

За окном темно. Я даже не заметила. В комнате остался гореть только тусклый торшер. Интимная атмосфера и два чужих человека, связанные одним прошлым.

– Давай.

– Как в старые добрые времена, да, Мила?

Просто неопределенно двигаю плечами. Мне хорошо перебирать в памяти нашу прошлую жизнь: там много теплых моментов. Но оглядываясь на нас, понимаю, что спустя несколько минут