Завтра. Гром завтра. Солнечный восход завтра. Долгая дорога в завтра - Артур Лео Загат
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Никогда раньше такое количество американцев не маршировало вместе. Армия, как называл из друг Дикара Уолт. Никогда армия американцев не шла так далеко, не двигалась так медленно, и это тревожило Дикара, тем более что до этого дня азиафриканцы не делали никаких попыток остановить ее.
Вчера Уолт рассмеялся, когда Дикар рассказал ему о своей тревоге и просил передать Норманфентону, чтобы тот был осторожней.
– Хашамото понятия не имеет, что мы здесь, – сказал Уолт. – Нам принадлежит вся долине Шенандоа, и эта северо-западная часть Северной Каролины еще месяц назад была очищена от черных; ни один белый мужчина или женщина не предадут нас.
Нам предстоит идти еще одну ночь, мой мальчик, и спать еще один день. Завтра ночью мы захватим азиафриканцев врасплох в их горных крепостях, а наши друзья из Теннеси будут штурмовать ущелье Камбперленд-Гэп с другой стороны. Через два дня к рассвету Смокиз будут нашими.
– Смокиз? – повторил Дикар.
– Посмотри. – Уолт показал, и Дикар понял, что то, что он считал низкими голубыми облаками на горизонте, на самом деле возвышение земли такое большое, какого он никогда раньше не видел. – Это горы, – ответил Уолт на вопросительное выражение на лице Дикара, – такие высокие, что ты мог бы поставить одну твою Гору на другую такую же, а на них еще одну, и все равно они не были такими высокими, как самая низкая из этих гор. Они такие высокие, что на их вершинах всегда туман; поэтому индейцы называли их Смоки Маунтинз, то есть Дымящиеся Горы.
Тень легла на лицо Уолта.
– Генерал Фентон только вчера рассказывал мне, что совсем молодым слышал по радио речь президента Рузвельта, который объявил это место большим национальным парком для радости и удовольствия людей всех времен.
– Для всех времен, – с горечью повторил он и потом сказал: – Теперь здесь вверху азиафриканская армия, Дикар, но ее офицеры не знают, что мы в нескольких сотнях миль от них.
Он был так в этом уверен, что Дикару было бесполезно рассказывать о следах, которые он видел на мягкой земле, о следах ног с вывернутыми пальцами, как ходят черные, бесполезно говорить, что на прошлой неделе Дикар время от времени чуял запах черных, которые очень близко. Уолт был уверен, что все в порядке, а Уолт гораздо умнее Дикара. Не зря ведь Норманфентон сделал его своим ближайшим помощником.
И поэтому армия шла всю ночь. Сегодня утром, еще до восхода солнца, они нашли места для сна в амбарах и домах или под кустами в лесу, как спала Группа. Почти так же скрытно, как Группа, устроились другие американцы. Им пришлось научиться этому в последнюю зиму.
Но Дикар, лежа рядом с Мэрили на сладко пахнущей постели из папоротников, не спал. Сквозь ветви дерева над собой он смотрел, как светлеет небо с наступлением рассвета. Он видел, как лучи солнца коснулись вершин гор, сейчас таких близких и высоких, что у Дикара перехватывало дыхание, когда он смотрел на них. Он видел, как там распространяется яркость.
И видел, как из-за вершин этих гор появилась в небе черная точка, и еще одна, и еще, и далекий рев самолетов усиливался в его ушах. Прежде чем он успел вскрикнуть, на вершине горы появилась яркая вспышка, а вместе с ней из брюха одной из этих зловещих птиц выпало большое черное яйцо…
Пламя пронеслось над головой Дикара, ослепив его. Сторона ущелья поднялась. В зелени появились красные полосы. Это была красная земля, и она падала на него.
– Мэрили!
Это имя вырвалось у него в громком крике, который он сам не услышал. Дикар упал на свою подругу, и земля обрушилась на них обоих.
Глава II. Босс и Группа
Чернота была осязаемой оболочкой вокруг обращенного вниз лица Дикара. Темная земля страшной тяжестью давила ему на спину, так что его бедра и руки дрожали.
Грудь Дикара отчаянно вздымалась, вдыхая влажный воздух из черного пространства, в котором крышей была его спина, а стенами – руки, бедра и земля, привалившая со всех сторон.
– Дикар! – Из темного пространства, которое удерживал, теряя силы, Дикар, послышался голос Мэрили. – Дикар, где ты?
– Здесь. – Говорить так же трудно, как дышать. – Прямо над тобой. Ты… в порядке?
– Да, Дикар. Ноги… я не могу ими пошевелить… но думаю, это потому, что на них земля. О, Дикар! – Она всхлипнула. – Что нам делать?
– Делать? – Сколько он сможет выдерживать эти гигантскую тяжесть на спине, не давать ей обрушиться на Мэрили. – Убираться отсюда.
Но как вытащить Мэрили и самому выбраться из этой земляной могилы?
– Она движется, Дикар. Земля ползет на меня.
– Просто оседает, Мэрили. Я ее держу.
– Если б я могла увидеть тебя, Дикар. Если бы могла почувствовать себя в твоих руках, только еще раз.
Только еще раз! Она знала, что он лжет.
– Я держу ее, – снова солгал он, потому что не мог придумать, что еще сказать. Земля была живой, со слепой волей раздавить их. Дикар слышал мягкое мертвенное движение земли, двигающейся под ним.
Тем временем Мэрили говорила, но не с Дикаром.
– Я ложусь спать. – Она произносила «Я-ложусь-спать», слова, которые Старшие научили произносить Группу, когда приходит Время Сна. – Молю Господа принять мою душу. И если я умру до того, как проснусь…
– Нет! – простонал в темноте Дикар. – Нет, Мэрили, ты не… ты не умрешь.
Но ужасная тяжесть на спине росла, она отнимала силу у его рук и спины.
– Быстрей, Дикар! Она закрывает мне лицо. – Земля ползла у него под животом. – Быстрей! Прежде чем…
Голос Мэрили прервался. Руки Дикара подогнулись. Его руки нашли теплое тело Мэрили. Земля, опускаясь, придавила тело Дикара к Мэрили. Их губы встретились.
Неожиданно Дикар снова громко услышал грохот, он смог дышать.
– Дикар! – послышалось поблизости. – Дикар, парень!
Голова Дикара откинулась; он, мигая, убрал землю с глаз, а голос воскликнул:
– Дикар, старина!
В глазах Дикара снова был свет, и он увидел перевернутое, все в грязи лицо, которое он знал.
Это лицо Уолта, его друга.
– Слава богу! – сказал Уолт, руками разгребая землю вокруг Дикара. – Слава богу, ты жив. Когда я увидел, что на тебя обрушился откос…
Дикар приподнялся, встал на колени и плотно сцепленными руками вынул из земли Мэрили. Она вцепилась в него, и он слышал, как часто она дышит.
* *
