Отступник - Михаил Кин

пропутил большую тележку, которую катили сразу четыре человека. — Ты теперь не одна. У тебя есть младший брат, и младшая сестра, и еще один брат карапуз, есть мать. Нам предстоит еще найти их. Да твоего капитана тоже следует поискать.

— Хорошо, постараюсь во всяком случае. И тоже не вздумай там сдохнуть, иначе я тебе руку сломаю. — Она буркнула снова надув щеки, начиная осознавать, что я действительно скоро уеду.

Мы вышли в портовую зону, тут как обычно кишело куча народа. Какое-то время мы с ней продолжали путь молча, каждый обдумывая свое и уклоняясь от прохожих в нескончаемом танце уличной жизни. Обходя лоточников, бесчисленных воришек и грузчиков и моряков. Просто прохожих и приезжих, которые испуганно и растерянно стояли, осматривая живое море людей снующих между ними. Вдохнув аромат жареной рыбы я решил, что не наелся, завтрак у Наместника я прервал. А обед весь скормил Карлотте, чуть не с ложечки. Да и сейчас тоже требовалось отвлечь ее от мрачных мыслей, так что купив еще по две хрустящие и щедро посыпанные специями рыбки, нанизанные на палочку. Мы пошли дальше в сторону начальника порта, он знал нас обоих, и раз донна Леона сказала, что претензий нет, прятаться смысла особо не было.

Пока шли к начальнику порта, мы разговаривали обо всем и ни о чем сразу. Я взял себе на заметку, что стоит прикупить себе специй пока есть возможность. Во первых они там жутко дорогие, во вторых их там просто очень сложно достать. А я уже привык к такой острой и насыщенной пище. Чувствую пресной кухни севера я еще наемся. Начальник порта оказался у себя, его подбородки пошли волнами, он взмок и покраснел, подавившись золотым вином, когда мы зашли к нему в кабинет. Он прекрасно знал, что бывшие убийцы ушли из семьи, а такие люди заходят в гости обычно только в одном случае. Но с чувством выдохнул, когда узнал, что это не тот случай.

Он с радостью указал нам судно под флагом золотой марки. Стараясь поскорее выпроводить опасных и нежелательных посетителей. Я быстро отыскал нужное мне судно. После непродолжительной, но горячей перепалки с капитаном, продававшим места на борту корабля, схватки. Которая сопровождалась упоминанию обоих верховных божеств, а таких более плотских персонажей, как знакомые наших знакомых, мне удалось выторговать гамак и обед раз в день в одной закрытой комнатушке за приемлемую сумму. Я внес залог, и пообещал, что к моменту отбытия судна непременно буду на борту. А отплытие к огромному разочарованию Карлотты было этой ночью с отливом. Так что у нас осталось лишь несколько часов.

Так что мы поспешили пройтись по лавкам, мне нужны были еще пара комплектов одежды и еды в дорогу, что не испортиться и я закупил себе специй разных видов. Карлотта взяла в подарок дорогих сигарил и бутыль золотого вина отвалив за все четыре золотых, под мои слабые попытки отказаться. И со смущением вернула недавно подаренный мной амулет, который мне всучил серебряный Беттино. Я удивился ее выражению, Карлотта и смущение две несопоставимые вещи. Раскрыв с изумлением уставился на ее портрет, вставленный в этот амулет. Оказалось эта зараза как чувствовала, и пока мы сидели в трущобах. Она нашла какого-то художника, и почти неделю ему позировала. Этот амулет стал самой ценной вещью, что я имел. Мы сходили за оставленными вещами к Фло и оставшееся время устроившись ступеньках просто болтали, наслаждаясь обществом друг друга. Когда я смотрел на нее, я видел в ней решительность, доходившую почти до жестокости, храбрость, доходившую почти до свирепости. Но в тоже время испуганную девочку, которая боялась. И я старался как мог развеять этот страх.

В конце концов начало темнеть, она придирчиво поправила мою куртку и ремень от рюкзака, что был перекинул через грудь, чтобы тот расположился под эстетически правильным наклоном. Затем она обняла меня — в своей любимой манере быстро, неловко и свирепо, сдавив мои ребра гидравлическим прессом своих объятий. И не прощаясь развернулась и ушла.

А мне ничего не оставалось как поспешить на судно, что скоро отчалит. Кубрик, где располагался мой гамак был маленький и глухой, без окон, находясь недалеко от лестницы в нем было прекрасно слышно тяжелый топот бегающих туда сюда матросов. И я оказался не единственным его обитателем, вторым пассажиром была чернявая девушка примерно моего возраста точнее сказать было сложно, она могла быть как и младше так и старше на пару лет. Она глянула на меня угольно черными глазами из под свисающей челки недовольно и волком одновременно.

Она прекрасна и стройна, мраморная кожа, утонченные черты лица да губки бантиком. Ладно шучу, она действительно обладала этими чертами, но в целом образ выходил… немного искаженным. В конце концов, «мраморная» — просто красивый синоним к «болезненной». «Стройная» — всего лишь поэтическое описание «истощенной». У нее были бледная кожа и впалые щеки, из-за которых девушка выглядела голодной и истощенной. Кроме того, она была низенькой. Тощей, как жердь. Задницы едва хватало на то, чтобы штанам было на чем держаться. Глядя на нее появлялось лишь одно желание, взять и накормить. Ее иссиня-черные волосы ниспадавшие до ребер и давно не виделись с мыльней, криво обрезанная челка, судя по всем была обрезана кинжалом висящим на поясе, чуть ли не на ощупь. Губы были все в трещинах, под глазами уже не мешки, а синяки. Однако ее руки были чистые и нежные, ни разу не видевшие тяжелой работы. И на ней висела перевязь с метательными ножами, не такими как у меня, а судя по всему сделанными на заказ. Но главная черта, как мне шепнула Полночь была в том, что она маг. Ее источник был как бы прикрыт, спрятан. Она оглядела новоприбывших пассажиров тревожно, — то был взгляд человека, который спасается бегством. Я его хорошо знал этот взгляд, я последнее время сам постоянно смотрю таким взглядом.

Так что быстро глянув на нее, я поспешно спрятал глаза. Включив свой излюбленный режим простоватого, даже туповатого деревенского парня и постоянно извинялся. Это обычно сильно действовало на нервы, и люди старались поскорее избавиться и не общались со мной. Так и сейчас, она сморщилась, когда я «неуклюже» ввалился в комнату, зацепив дверь, уронив лютню, и три из пяти слов было извините. Но меня она мало интересовала, мало ли у человека каких проблем, у меня самого их валом. Так что скинув основную кучу веще в свой уголок я вышел на палубу, осматривая город. Который раскинулся в в низине, взбираясь своими частями выше и выше на холмы. Город который стал мне родным, город, который навсегда отпечатается у меня в памяти, с друзьями и врагами. На палубу корабля вместо со мной зашли новые пассажиры, вместо сошедших. И сейчас палубе было немного многолюдно, никто не хотел сидеть в своих каютах в такую погоду. Они гомонили, переговариваясь и смеясь. Плывя на поиски загадочного мага-наставника, глядя на звезды и слушая гомонивших пассажиров, я вполне понимал их полное надежд невинное возбуждение и даже частично разделял его. Но мое лицо и глаза были суровы, и это разграничивало нас так же четко, как пространство между нами на палубе.

Глава 15

Козырное место на носу корабля предлагало знакомое лишь птицам божественное парение на крыльях встречных ветров с периодическими падением на каждом гребнем волны, с обязательным последующим взлетом. Я никогда не плавал на кораблях, не довелось, а на парусниках тем более. Так что я стоял и смотрел на тающие огни ночного города, на растворяющийся в ночной мгле и в бормотании волн Райлегг. Кожей ощущая свежий морской ветер трепавший волосы. Мы плыли навстречу угрожающе нависающим, нахмуренным небесам. Капитан надеялся успеть проскочить самую сердитую часть приближающегося шторма, несущего очередную волну туч. Сезон дождей и штормов как никак, неизвестно сколько он мог ждать хорошей погоды в порту. Именно поэтому мы так поспешно и отплыли. По мере того как мы отдалялись от берега, волны вырастали, становясь агрессивней. Пробуя борт корабля на прочность, и брызги уже начинали заливать палубу. Так что амплитуда взлетов и падений становилась все выше и выше.

Я немного понаблюдал одобрительно цокая языком и слегка качая головой, как капитан и его помощник орут благим матом, подгоняя