Скандальные наслаждения - Элизабет Хойт

– Тише, – пробормотал он. – Позвольте мне… – И спустил лиф вниз, обнажив один сосок. Потом, бормоча, стал развязывать шнурки на лифе, чтобы ослабить корсет. И вот уже обе ее груди оказались в длинных, загорелых пальцах.

– Сладкая, нежная… – продолжал бормотать он. – Позвольте мне…

Зеленые глаза лихорадочно блестели… как у демона. И она согласно кивнула.

И тогда его рот оказался там, где ни один мужчина никогда ее не касался. Язык облизывал обнаженные соски. Геро понятия не имела, что это место у нее такое чувствительное. Он взял кончик в рот – нежно, осторожно, – и она вздрогнула. Он нажал языком сильнее. И ощущение сделалось невыносимо приятным, почти болезненно приятным. Она, как в тумане, опустила глаза и увидела его белый парик. То, что между ними происходит… такое интимное, – нельзя делать в карете… в одежде. Ей захотелось тоже коснуться его, а парик мешал. Она стянула парик с его головы и отбросила в сторону на сиденье.

Волосы у Гриффина были темные, густые и похожие на мех. Геро запустила пальцы ему в волосы – они оказались на удивление мягкими. Он пощипывал ей один сосок большим и указательным пальцами, припав ртом к другому. У нее внутри разгорался огонь.

– Дотроньтесь до меня, – прошептал он.

– Я… я трогаю, – запинаясь, ответила она.

Геро открыла глаза и увидела, что он смотрит на нее.

– Не здесь, – сказал он, взял ее руку и просунул между ними. Юбки платья скрывали его колени, он тянул ее ладонь вниз, а свободной рукой что-то делал у нее под юбками. И вдруг – совершенно неожиданно – она дотронулась до его голого тела.

Геро посмотрела ему в глаза.

Он улыбался, глядя на ее обнаженную грудь, но то, что она держала в своих пальцах, было в сотни раз более интимное.

– Вы чувствуете меня? – выдохнул он.

Она облизала губы, не отводя взгляда от его зеленых глаз.

– Да.

– Погладьте меня. Пожалуйста.

Геро сжала пальцы, ощущая горячую плоть, такую твердую… Неужели это принадлежит человеку? Он положил свою ладонь сверху, показывая, как обхватить его член и медленно водить по нему пальцами. Она погладила гладкую головку. Гриффин охнул, словно от боли, потом схватил ее руку и стал снова водить по своему члену, который показался ей намного длиннее и больше, чем она могла себе представить.

– Пожалуйста, – простонал он. – Пожалуйста. Погладьте меня.

И она погладила. Водила рукой по твердой плоти, укрытой под ее юбками.

– Так? – прошептала она.

Карета раскачивалась, за окном – улицы Лондона. А внутри кареты – она, держащая в руке мужскую плоть. Его плоть.

– Да! – вырвалось у него.

И тут она посмотрела на себя, лежащую у него на коленях с голой грудью. Розовые соски налились от его прикосновений. Она стонет от наслаждения. Ее рука гладит обнаженный мужской член – Рединга! – чтобы доставить ему удовольствие. Может, ей все это снится?

Его лицо лоснилось от пота, широкая грудь тяжело поднималась и опускалась. Геро вдруг пришло в голову, что с ней, возможно, никогда в жизни ничего подобного не произойдет.

Руки Рединга переместились ей на грудь – он нажимал на оба соска. Она закусила губу, испытывая наслаждение, смешанное с болью. Слезы медленно покатились у нее по щекам, и она сомкнула веки. Нет, все происходит на самом деле. Он прижался губами к ее рту, приподнял бедра, и его член ритмично задвигался в ее руке. Он снова и снова сжимал ее распухшие соски. И она… ощутила себя живой.

Геро изогнулась, позволяя ему терзать ей грудь. Она сосала его язык. Ни с чем не сравнимое наслаждение охватило все ее тело. И тут мужская плоть в ее ладони дрогнула, и у нее между пальцев потекла горячая жидкость. Каждый стук сердца отдавался во всем теле, и она чувствовала, что с ним происходит то же самое. Она не хотела, чтобы это кончалось.

Открыв наконец глаза, Геро с испугом и восторгом смотрела на Гриффина. А зеленые глаза, довольные и такие… глаза настоящего мужчины следили за ее лицом. Было покойно и хорошо.

И вдруг она вспомнила:

– Господи! Томас должен приехать к нам на обед.

Гриффин погрузился в приятную сонливость, но слова леди Геро были подобны ведру ледяной воды. Он выпрямился и выглянул в окно – уже показался ее дом. Он повернулся к ней и застыл. Геро лежала на его коленях с обнаженной грудью, обычно бледные щеки раскраснелись, а глаза затуманились от наслаждения, в которое они оба только что погрузились.

Великий боже!

Он сунул руку в карман и извлек платок, потом вытащил ее руку из-под юбок и начал торопливо вытирать ей пальцы.

Геро отдернула ладонь.

– Я… я сама могу…

Он отдал ей платок и поправил на себе одежду, наблюдая, как она вытирает пальцы, а потом, сморщив нос, не знает, куда деть платок.

– Дайте мне, – сказал он.

Она стала натягивать лиф.

– Пожалуйста, отвернитесь.

У него уже был готов насмешливый ответ, но он сдержался и повернулся лицом к задернутым занавескам на окне. Она слезла с его колен и одернула платье. Гриффин понимал, что она в ужасе от того, что произошло, и теперь умирает от стыда. Но как все исправить? Он не знал.

Она села напротив, и он повернул к ней лицо.

Геро приглаживала волосы, избегая его взгляда.

– Я… я надеюсь, вы не будете никому об этом рассказывать.

Он грязно выругался.

Она вскинула голову и посмотрела на него такими глазами, что ему хотелось рыдать и вопить.

Гриффин прижал руку ко лбу.

– Конечно, я ничего никому не скажу.

Она закусила губу и кивнула:

– Вам надо надеть парик.

– Да? – Он огляделся, обнаружил парик в углу сиденья и натянул его.

Карета остановилась.

Они молча сидели, ожидая, когда лакей установит лестницу и откроет дверцу. Гриффин судорожно искал подходящие слова. Он ведь лишил ее невинности… пусть и не по-настоящему. Пути назад нет.

Наконец дверца кареты открылась, и Геро вышла, отвернув от него лицо. Без сомнения, ей ненавистен даже его вид, мрачно подумал он, выходя следом за ней.

– Геро, дорогая, вот и ты! – крикнула леди Феба – она стояла у входа в дом на верхней ступеньке. – Кузина Батильда до дыр истоптала ковер в гостиной, а у кухарки выкипел суп. – Ясные глаза за стеклами очков скосились в сторону. Узнав Гриффина, она радостно воскликнула: – И ты привезла к обеду лорда Гриффина! Как замечательно!

Гриффин почувствовал, что леди Геро натянулась как струна.

– Я не смею вторгаться и нарушать ваш обед, леди Феба. Ваша сестра любезно предложила подвезти меня в своей карете, и не более того.