Загадка Безумного Шляпника - Джон Карр

Дверь со сломанным замком закрылась за ним. В коридоре открылась и со скрипом захлопнулась дверь парадного. На мгновение унылые звуки шарманки ворвались в коридор и тут же заглохли.

– Это же песенка «Майне штайн»! – заметил доктор, прислушавшись к музыке. – Странно, что многим шарманка не нравится. Лично я всегда рад, когда слышу ее старинные напевы. Я сразу чувствую себя отважным воякой. И мне так и хочется маршировать, когда я прохожу мимо шарманщика. Идешь себе по улице купить барашка и бутылку пива, заслышишь шарманку, и кажется, как будто сегодня какой-то праздник… Кстати, миссис Ларкин…

Женщина уже встала и круто обернулась.

– Во время расследования не будет затрагиваться вопрос о том, что между миссис Биттон и Дрисколлом было что-то серьезное. Думаю, вам уже заплатили за то, чтобы вы хранили молчание. – Доктор Фелл лениво поднял свою трость. – Это честно заработанные деньги. Но не пытайтесь на этом заработать еще что-нибудь. Вы понимаете, я говорю о шантаже. За это вас без долгих разговоров упрячут в тюрьму. До свидания.

– О, все будет в порядке, – согласилась миссис Ларкин, приглаживая волосы. – Если вы со мной по-честному, я тоже вас не подведу… Вы понимаете, что я имею в виду? Но все-таки мужчины совершенно ненормальные. И мой Катберт был таким. Но я все равно любила этого старого хрыча, пока он не погиб в перестрелке на Третьей авеню в Нью-Йорке. Хотя он не пропускал ни одной юбки и меня это так бесило, что я не думала выходить за него. Вот как нужно относиться к юбкам. Держать их в кулаке. Ладно, зайду-ка я в паб. Прощайте! Теперь встретимся на суде.

После ее ухода снова воцарилась тишина, нарушаемая лишь сонливым сопением доктора Фелла. Хэдли снова заходил по комнате.

– Итак, эта версия проверена, – подытожил старший инспектор. – Думаю, мы можем исключить миссис Биттон из списка подозреваемых. Сомневаюсь, чтобы Ларкин нам лгала. Ее сведения совпадают с другими фактами, о которых она не могла знать. Чем займемся теперь?

– А вы что предлагаете?

– На данный момент не так много. Нужно выяснить, о чем вспомнил Дрисколл, когда разговаривал с миссис Биттон перед воротами Изменников. Он куда-то заторопился, но не успел уйти далеко, как с кем-то столкнулся… с убийцей.

– Пожалуй, верно, – пробурчал доктор.

– Прежде всего нужно определить, куда он направился. Ларкин этого не видела. Но нам известно, что он не пошел по Уотер-Лейн в сторону Сторожевой или Средней башни – другими словами, в сторону выхода. Потому что там стояла Ларкин, и она увидела бы, как он выходил.

Остается только два направления, которые он мог выбрать. – Из своего бесценного портфеля Хэдли извлек небольшую карту Тауэра, которую, очевидно, изучал еще со времени дневного визита. – Он мог пойти по Уотер-Лейн в другую сторону, то есть к другой арке, подобной арке под Кровавой башней и отстоящей от нее на расстоянии примерно ста футов в той же самой стене… во внутренней стене. Из этой арки тропинка ведет к Белой башне, которая находится почти в самом центре территории Тауэра. Но зачем ему идти к Белой башне? Если только все наши вычисления ошибочны и если мы упустили показания кого-нибудь из свидетелей… В этой же стороне находятся магазин, госпиталь, офицерские квартиры, солдатские казармы… Также непонятно, что ему могло там понадобиться?

Кроме того, нужно помнить, что он ушел совсем недалеко от ворот Изменников, когда встретился со своим убийцей. Это ясно каждому. Но если Дрисколл направился в сторону Белой башни и встретился с убийцей совсем недалеко от ворот Изменников, тому было не очень-то с руки всадить в юношу стрелу, взвалить его на плечи, тащить назад и там перебросить через ограду. Физически это было нетрудно: Дрисколл был легче перышка. Но риск, что его смогут увидеть с этой ношей, даже несмотря на туман, был слишком велик.

Хэдли остановился перед камином. Он посмотрел на наивную раскрашенную фигурку на полке, и, казалось, ему в голову пришла какая-то мысль, но он отмахнулся от нее и продолжал:

– С другой стороны, не мог же убийца сказать ему: «Слушай, старина, давай пройдемся до ворот Изменников, мне нужно поговорить с тобой». Естественно, Дрисколл сказал бы ему: «Зачем? Почему нам не поговорить здесь?» Да притом он еще страшно торопился, стремился куда-то, чтобы сделать что-то очень важное для него. Он мог просто сказать: «Извини, мне сейчас некогда» – и идти дальше… Нет, не подходит. У Дрисколла не могло быть дел в этой стороне. Так что остается только одно.

Доктор Фелл вынул сигару изо рта, чтобы вставить свое слово:

– А именно – что Дрисколл пошел в ту же сторону, что и миссис Биттон, – под арку Кровавых ворот?

– Да. Все указывает на это.

– Например?

– Например, – медленно произнес Хэдли, – то, что сказала Ларкин. Она слышала, как Дрисколл ушел, а потом миссис Биттон стала расхаживать около ограды… чтобы дать Дрисколлу время опередить себя. Дрисколл сказал, что их не должны видеть вместе. И раз уж вы оказались за внутренними стенами, как сказала Ларкин, вас любой прекрасно видит. Особенно на холме, где туман слабеет. У Ларкин создалось уверенное представление, что он ушел впереди миссис Биттон. А сверх того, для него это было оправданным направлением, потому что…

– Потому что это направление к «Кингс-Хаус», – предположил доктор Фелл.

Хэдли кивнул:

– Что бы он там ни забыл и побежал сделать, это было в квартире генерала в «Кингс-Хаус». Это единственная часть Тауэра, к которой он имел какое-то отношение… Он возвращался туда, чтобы поговорить с кем-то по телефону или передать какое-то сообщение Паркеру. Но он так туда и не попал.

– Неплохо, – одобрительно кивнул доктор. – Похоже, я действую на вас как стимулирующее средство. Постепенно ваше подсознательное воображение, Хэдли, пробивается на поверхность. И все постепенно начинает сходиться вокруг арки Кровавой башни… Отсюда мы должны сделать следующие выводы: арка под этой башней представляет собой широкий туннель около двадцати футов в длину, откуда дорога ведет к крутому подъему на холм. И в хорошую погоду там довольно сумрачно, но в такой сильный туман, как сказала миссис Ларкин, которая, вероятно, читала Данте, там было черно, как в аду.

Хэдли оторвался от напряженных размышлений и раздраженно возразил:

– Слушайте. Мне кажется, что это я восстановил всю картину преступления. И после того как я это сделал, вы спокойно заявляете, что с самого начала все так и представляли себе. Не знаю, верно ли это, но если это не так…

– Я следую методу Сократа, – с достоинством ответил доктор Фелл. – Не надо поражаться, если я догадываюсь о том, что вы собираетесь сделать. Я хочу провести вас вперед и посмотреть, куда заведут нас эти предположения. Следовательно…

– Гм!.. – промычал старший инспектор, очевидно пораженный какой-то мыслью. – Теперь, когда я подумал… Боже праведный! Я знаю, где начинается вся эта литературная галиматья о детективах! С этого греческого философа из «Диалогов» Платона! Он всегда меня бесил. Парочка греков прохаживается себе на лоне природы, никого не беспокоя, и вдруг этот проклятый философ говорит: «Бонжур»… Или как они там говорят по-гречески… «Бонжур, джентльмены, у вас на сегодня что-нибудь запланировано?» Разумеется, у его друзей ничего не запланировано, как, впрочем, и всегда. Такое впечатление, что у них в Греции не было никаких дел. Тогда Сократ говорит: «Ладно. Давайте присядем здесь и поговорим». После чего он предлагает им разрешить несколько вопросов… Сам-то он, конечно, знает ответ. Это не какие-нибудь важные вопросы вроде «Что вы думаете об ирландской проблеме?» или «Кто в этом году выиграет Мартовские иды – Афины или Спарта?». Нет, это обязательно должен быть какой-нибудь ужасный вопрос о душе. Сократ задает вопрос. Начинает говорить один из его друзей и болтает на протяжении девяти страниц, после чего Сократ грустно качает головой и говорит: «Нет!» Тогда в разговор вступает другой парень и занимает своей трепотней страниц эдак шестнадцать. И Сократ только вздыхает. Следующая его жертва трещит до самой темноты, и Сократ отвечает: «Возможно». И они ни разу не попытались восстать и треснуть его головой об обелиск. Мне именно это хотелось сделать, когда я читал «Диалоги», потому что он никогда не говорит, что он имел в виду… Вот происхождение ваших детективов, Фелл! И прошу вас прекратить это, наконец!

Доктор Фелл закурил сигару и с упреком посмотрел на него:

– Я замечаю в вас, Хэдли, определенную склонность к сатире… И как вы тонко определили происхождение идеи, которое просмотрели большинство библиофилов. М-да… Мне и самому никогда не хватало терпения следить за размышлениями участников этих диалогов… Однако вернемся к нашему предмету и продолжим обсуждать убийство.

– А на чем я остановился? – задумался Хэдли. – Это возмутительное дело становится…