Загадка Безумного Шляпника - Джон Карр

Хэдли снова открыл свой портфель. На этот раз он не блефовал. На извлеченном им бланке были наклеены два решительно нелестных фотоснимка, один из которых был сделан в профиль.

– «Аманда Жоржетта Ларкин, – начал он читать. – Она же – Аманда Лидс, она же – Жоржи Симпсон. Известна под кличкой Эмми. Магазинная воровка. Специализируется на кражах ювелирных изделий из крупных универмагов. Последнее дело в Нью-Йорке…»

– Можете не продолжать, – прервала его Эмми. – Теперь у вас на меня ничего нет. Сегодня я так вам и заявила. Но продолжайте. Пусть его милость скажет вам, на какое агентство я работаю. А потом вы сами с ними переговорите – и привет! Я чиста, вот что.

Хэдли сложил документ и убрал его.

– Может, вы и пытаетесь начать честную жизнь, – сказал он, – если вежливо назвать ваше теперешнее занятие. Разумеется, мы будем держать вас в поле зрения, миссис Ларкин. Но если вы дадите нам честные показания, думаю, мне не придется предупреждать ваших нанимателей о Жоржи Симпсон.

Уперев руки в бока, она пристально разглядывала старшего инспектора.

– Что ж, сделка вполне честная. Хотя и то правда, что мне не из чего выбирать. Ну да ладно, приступим к делу.

Внешность миссис Ларкин слегка изменилась. Казалось, днем она вся была затянута, словно корсетом, в темное пальто строгого покроя, всем своим видом напоминая суровую классную даму. Сейчас эта затянутость уступила место некоторой развязности. Она плюхнулась в кресло, заметила на табурете рядом несколько сигарет в коробке, выбрала себе одну и закурила, чиркнув спичкой по подошве туфли.

– Эта парочка, – проговорила она чуть ли не с восхищением, – отлично проводила время! Они…

– Довольно об этом! – сердито оборвал ее Лестер Биттон. – Людям не интересно…

– Может быть, и не интересно, – с холодной недоверчивостью сказала Ларкин. – Так как, Хэдли?

– Мы хотим знать обо всем, что вы делали сегодня, миссис Ларкин.

– Хорошо. Так вот, мы, частные детективы, обычно следим за почтальоном. Я вставала рано и сразу принималась его ждать. Обычно он всегда сначала опускал письма в квартиру номер 1, где жила я, а потом шел к квартире напротив. Я подгадывала время так, что забирала бутылку молока, которую оставляют по утрам у моей двери, в тот момент, когда он вынимал из своей сумки почту для квартиры номер 2. И это было легко. Потому что Х-19 – это условное обозначение человека, которое мы используем в своих конфиденциальных отчетах, – Х-19 писала свои письма на такой розовой бумаге, которую можно разглядеть за милю…

– Откуда вы знали, – спросил Хэдли, – что эти письма были от Х-19?

– Не смешите меня, – кинув на него презрительный взгляд, сухо сказала миссис Ларкин. – Респектабельной вдове неприлично проникать в чужую квартиру с помощью дубликата ключа. И еще более не подобает быть застигнутой в тот момент, когда она вскрывает чужие письма. Скажем, я слышала, как они говорили о ее первом письме.

Так вот, меня предупредили, что Х-19 возвращается в Лондон в воскресенье вечером, поэтому сегодня утром я была настороже. Признаюсь, я была удивлена, когда вышла на площадку забрать молоко и застала там Дрисколла, который забирал свою бутылку. Обычно он встает не раньше двенадцати. Так или иначе, но это был он, совершенно одетый, и выглядел так, словно провел ночь без сна. Он оставил дверь открытой, и я смогла увидеть внутренность его почтового ящика.

Она обернулась и указала сигаретой на проволочный ящик, висящий под щелью в двери.

– Он не обратил на меня внимания. Затем, засунув бутылку под мышку и придерживая дверь ногой, он полез в почтовый ящик. Достал розовый конверт, что-то хмыкнул и сунул его в карман, не распечатывая. Затем увидел меня и захлопнул дверь.

Тут я подумала: «Ого! Намечается свидание!» Но я не должна была следить за ним. Я поселилась напротив его квартиры только для того, чтобы поймать с поличным Х-19.

– Похоже, вы потратили на это много времени, – сказал Хэдли.

– Не волнуйтесь. Мы, детективы, не должны торопиться и обязаны во всем удостовериться, прежде чем действовать. Нет смысла слишком быстро заканчивать с хорошим заданием… Но сколько бы раз она сюда ни приходила, я ни разу ничего не видела! Больше всего мне повезло в тот вечер накануне ее отъезда, около двух недель назад. Они вернулись из театра или откуда-то еще, и оба были навеселе. Я следила за дверью. И около двух часов там все было тихо, так что я понимала, что там происходит. Затем дверь открылась, и они вышли на площадку. Он собирался отвезти ее домой. Я ничего не видела, потому что там было темно – хоть глаз выколи, зато слышала. К этому времени она была еще больше пьяной, а он вообще в стельку напился. И они стояли там и клялись друг другу в вечной любви, а он говорил, как собирается написать такое, что даст ему возможность получить хорошую работу в газете, и тогда они смогут пожениться… Словом, они там долго торчали…

Но этого было недостаточно, – сказала практичная миссис Ларкин, – потому что все они так говорят, когда напьются. Кроме того, я слышала, как то же самое он говорил рыженькой девчонке, которую принимал здесь, пока Х-19 была в отъезде, поэтому я не поверила, что он так же любит Х-19, как она его. Но в ту ночь я, конечно, не следила за ними. Тогда я только что вернулась домой, и он вышел, спотыкаясь и покачиваясь, спускался по лестнице, цепляясь за рыжую, и она поддерживала его, но он все-таки споткнулся и чуть не упал…

– Перестаньте! – внезапно вырвался у Лестера Биттона сдавленный крик. Все это время он стоял у окна за шторой и смотрел на улицу, теперь круто обернулся, начал говорить и вдруг ослабел. – Вы не указывали этого в своих отчетах, – с трудом проговорил он, – не говорили об этом…

– У меня еще будет для этого время. Но я отвлеклась, кажется? – Миссис Ларкин пристально изучала его. Жесткое, квадратное лицо, по которому трудно было определить ее возраст, немного смягчилось. Она поправила пряди волос над ушами. – Не принимайте это так близко к сердцу, мистер. Все они такие, во всяком случае большинство. Я не хотела вас расстраивать. Вы кажетесь мне приличным человеком, если бы только вы сбросили свою надменность и были бы проще.

Так я продолжу насчет сегодня. Да, я вспомнила, на чем остановилась. Ничего не поделаешь, приходится говорить о всяком, – раздраженно произнесла сыщица, когда Биттон снова отвернулся к окну. – Так вот, я оделась и пошла на Беркли-сквер. И хорошо сделала, потому что она рано вышла из дому. И хотите верьте, хотите нет, – с восхищением сказала миссис Ларкин, сминая в пепельнице сигарету, – эта женщина пешком проделала весь путь от дома до Тауэра! Я едва не сдохла, пока тащилась за ней. Но я не решалась взять такси, потому что боялась оказаться слишком близко – тогда она увидела бы меня – или потерять ее в тумане.

Я хорошо знаю Тауэр. Мой старик как-то водил меня туда. Сказал, что это очень познавательно. Я видела, как она покупает билеты на экскурсии во все башни, и мне пришлось сделать то же самое. Ведь я не знала, куда она пойдет. Я еще подумала: «Ну и дурацкое же это место для рандеву!» – а потом вдруг сообразила! Она знала, что за ней следят. Возможно, она узнала во время этой их поездки, когда ее муж что-то сказал и она догадалась…

– А раньше они никогда не ходили туда вместе? – прервал ее Хэдли.

– Нет, во всяком случае, с тех пор, как я начала за ней следить. Но подождите! Через минуту вы все сами поймете.

Она заговорила более спокойно и без комментариев. Лаура Биттон пришла в Тауэр в десять минут первого. Купив билеты и маленький путеводитель, она прошла в буфет и заказала сандвич и стакан молока. Во время еды она постоянно поглядывала на часы, проявляя крайнее нетерпение.

– Более того, – объяснила миссис Ларкин, – при ней не было этой стрелы, которая лежала у вас днем на столе. Единственное место, где она могла ее нести, – под пальто. Но когда она закончила есть, она встала, распахнула пальто и стряхнула с него крошки. Могу поклясться – у нее ничего там не было.

В двадцать минут второго Лаура Биттон вышла из буфета и поспешила прочь. У Средней башни она замедлила шаги, огляделась по сторонам, после чего двинулась вперед по дорожке и снова задержалась у Сторожевой башни. Здесь она заглянула в свой путеводитель и как следует осмотрелась.

Я понимала, о чем она думает, – продолжала миссис Ларкин. – Она не хотела, чтобы видели, как она расхаживает перед входом, как какая-нибудь гулящая. Но ей нужно было не пропустить его, когда он туда придет. Это было очень просто. Любой, кто приходил в Тауэр, должен был пройти прямо по этой дороге – по направлению к воротам Изменников и к Кровавой башне. Поэтому она стала медленно по ней прогуливаться, поглядывая по сторонам. Она шла посередине дороги, а я почти вплотную за ней, чтобы не потерять ее из виду в таком густом тумане. Дойдя почти до ворот Изменников, она свернула направо и опять остановилась…