Концерт в криминальной оправе - Марк Фурман

В конце концов уголовным розыском было задержано несколько высоких мужчин со светлым цветом волос и третьей группой крови. Осмотрев всех и исследовав их волосы и кровь, Андрей безошибочно указал на основного подозреваемого, который и оказался разыскиваемым грабителем. Замечу, — заканчивает Фридман, — что, отталкиваясь от выявленной генетической аномалии клеток в одном единственном волосе, судмедэксперт «нарисовал портрет», который до сего времени в отечественной, да, пожалуй, и мировой следственной практике создавали лишь свидетели и очевидцы.

Так получилось, что в круг длинной, за полночь, беседы с Львом Михайловичем оказались вовлеченными и экспертизы, сработанные Федоровцевым. Я не напрасно употребил это надежное русское слово — сработанные, ибо за ними и основательность, и труд, и полет мысли, и воображение, которые отличают любого исследователя, каким бы научным поиском он ни занимался.

Наш выдающийся писатель К. Г. Паустовский как-то сказал, что люди, работающие в любых областях, делятся на три категории: тех, кто уже своей профессии, кто точно входит в ее рамки и тех, кто значительно шире своей профессии. Мне кажется, что заключительная часть этого мудрого высказывания может быть отнесена и к моим друзьям-экспертам.

Я припомнил Льву Михайловичу одну из первых его научных статей. В том случае «виновником» происшедшего невольно явилась охотничья собака, которая, вылезая из лодки, наступила лапой на взведенный спусковой крючок ружья. Последовавшим выстрелом был смертельно ранен ее хозяин. Есть в концовке той статьи и такие слова: «Среди большого количества несчастных случаев, с которыми приходится сталкиваться судебному медику, известное число приходится на случаи с охотничьим оружием… Если бы событие произошло только в присутствии одного свидетеля, который сам мог не знать истинной причины выстрела, на него самого почти наверняка пало бы тяжкое подозрение в убийстве. Только наличие сравнительно большого числа объективных и добросовестных свидетелей позволило следствию в короткий срок выяснить причину выстрела, квалифицировать событие как несчастный случай, и возбужденное дело дальнейшим производством прекратить».

Читатель, наверное, уловил, что в той давней экспертизе и тех, что производились моими героями по факту нелепой гибели профессора Константинова, при известном сходстве — события произошли на охоте не без «помощи» животных, заметны и существенные различия.

— Согласись, без лишней скромности, Лев Михайлович, — сказал я Фридману на прощанье, — что случай в Дальнем лесу, куда как более сложный. Он показал, что такие, как вы с Андреем опытные эксперты, могут приоткрыть завесу и подняться над тайной даже без свидетелей происшедшего, в ситуациях необычных, запутанных и исключительных.

— Что было, то было, — философски заметил мой ночной собеседник. — Спасибо, конечно, за лестные отзывы о нас с Федоровцевым. Сам знаешь: мы, эксперты, не лечебники, и судебных врачей редко, кто хвалит. А доброе слово — оно и кошке приятно…

Привет парикмахеру

Как-то с супругой и внуком Сашей мы поехали на электричке к друзьям в деревеньку Куницино, что километрах в тридцати от Владимира. Когда доехали до станции с оптимистическим названием «Новая жизнь» (прежде она называлась более мрачно — Пропасти), десятилетний Александр страстно возжелал положить палку на рельсы, чтобы ее переломил поезд. Однако, моя супруга Мара протестовала столь же истово, как Саша, хотевший положить палку. В итоге диверсия не состоялась, палку огорченный внук забросил в кусты.

Когда мы двинулись по тропинке через соседнее село к Куницино, передо мной шел невысокий коренастый мужчина в спортивном костюме. Казалось, обычный дачник, если бы сзади на шее, сразу за клочьями седоватых волос не виднелась надпись-татуировка «Привет парикмахеру!». Два слова четко выделялись на бледной коже.

Я обратил внимание Мары и Саши на столь удивительное приветствие неизвестному мастеру с ножницами. Впрочем, и другие люди, шедшие друг за другом по тропе, тоже обратили на нее внимание. Однако, никто вида не подал, комментариев не последовало.

Мужчина с татуировкой шел быстро, похоже, торопился, и посредине села встретил двух парней. Они о чем-то переговорили, потом татуированный, сойдя с тропы, пошел улицей, скрывшись за домами. Вскоре мы вновь увидели его, когда он появился на шоссе перед Куницином.

Тучи ушли, выглянуло солнце. Стало жарко и душно. Время близилось к полудню. Теперь человек с надписью шел быстрыми шагами, обогнав нас, обернулся, спросив о времени. Во рту его блеснули два золотых зуба, вскоре он свернул в поле с колосящейся рожью. Фигура его все уменьшалась, пока не пропала совсем. Между тем, Мара сказала Саше:

— Таких людей, внучок, надо сторониться. Человек он нехороший, похоже сидел в тюрьме, там наверное ему и сделали надпись на шее.

Несмотря на мое предложение идти обычным путем, Саша и Мара, разморенные жарой, тоже решили свернуть и пойти сквозь рожь, по которой шел незнакомец.

В итоге мы сбились с пути и, основательно проплутав, задами и огородами вышли к дому, где жили наши друзья.

И подумалось мне тогда, пойди мы привычной дорогой за этим отсидевшим в тюрьме гражданином, наверняка быстрее добрались бы до места.

Прошло несколько лет. В один из осенних деньков с давним приятелем Володей Беляковым мы отправились в баню на Всполье. И хоть во Владимире бань тогда было немало, отстояли весьма длинную очередь. В ней средь толпы мужиков выделялись два субъекта, перебрасывающиеся блатными словечками и, похоже, выпивших уже с утра.

Они стояли на десяток человек впереди нас, в парной мы вновь увидели эту сладкую парочку. На ногах одного выделялась надпись: «Они устали», у другого на шее я углядел знакомую татуировку «Привет парикмахеру!».

Мне тотчас вспомнился тот гражданин на станции, приглядевшись, заметил, что это наверняка он: невысокий, коренастый, седоватые волосы, во рту два желтых зуба…

«Надо бы быть поосторожнее», — подумал я. — Но как иногда случается развитие событий уже пошло по своему сценарию. Когда после очередного захода Беляков предложил открыть пиво, в моем дипломате находилась единственная на двоих бутылка чешского «Дипломата», ни дипломата с содержимым, ни почти новых джинсов «Levis» в шкафчике не оказалось!

Поначалу — полный шок. Обежав банные помещения и парную мы убедились, что тех подозрительных сопарников с татуировками след простыл. «Это тебе привет» — , не без печального юмора подумал я, — наверное действительно к тому еще парикмахеру стричься пошли».

Вызываем банщика, тот — милицию. Приезжает дежурная машина Октябрьского РОВД с молодым следователем — весьма эффектной блондинкой и сотрудником уголовного розыска. Далее следует весьма нудный расспрос о содержимом дипломата, спрашивают о приблизительной сумме похищенного. Перечисляю: дипломат, в нем японский зонтик «Три слона» (большая в ту пору редкость), ручной работы нож с разными приспособлениями, махровое полотенце, свежая смена белья, почти новые американские джинсы…

Милиция вяло слушает, оперативник делает какие-то пометки в записной книжке. И тут их безмятежное состояние прервал Беляков.

— Областная прокуратура, — заявляет он, достав алое удостоверение. — Начальник следственного управления. Так что, ребята, действуйте по закону и составьте протокол о краже.

Немая сцена, почти по «Ревизору». Вызываются понятые, блондинка с голубыми глазами тотчас начинает строчить протокол. Мы описываем приметы подозреваемых, включая примечательные надписи — «Они устали» и «Привет парикмахеру!». Оперативник, взяв номер моего телефона, отправляется искать похитителей. И поскольку брюк нет, банщик под расписку выдает мне простыню, закутавшись в которую доезжаю до дома.

Впрочем, все усилия милиции тогда ни к чему не привели. Хотя, учитывая должность Володи Белякова, банных воров настойчиво искали. Месяц спустя, баня выплатила мне некую сумму за похищенное, которая отнюдь не компенсировала утрату таких нужных вещей, как нож, зонтик и джинсы…

Шло время. И вот летом, взяв с женой отпуска, поехали всей семьей в Лазаревское, что под Сочи. Море, солнце, великолепный пляж при закрытом военном санатории. Купаемся, загораем с детьми, гуляем по вечерам, любуясь роскошными закатами, казалось бы, что еще для отдыха надо?

Но баня, тоскует душа хронического парильщика… В очереди за газетами узнаю, что в Лазаревском есть таковая, одна на весь город. Вскоре отправляюсь туда. Парная и в самом деле неплоха. Запомнилось как в парилке пожилой усатый грузин, обрабатывая себя общественным веником, афористично сказал: «Курорт, людей в городе тьма, а моются избранные. Эта баня как в лагере, пара кусков мыла веников на всех…». Про лагерь и баню он в точку…