Новые записки психиатра, или Барбухайка, на выезд! - Максим Малявин

Как-то, еще будучи подростком лет четырнадцати, пошел Михаил прогуляться по лесу (он тогда жил в деревне). Тропинка шла краем оврага, а в одном месте спускалась на его дно. Вот на дне оврага-то и заметил Миша, что следом за ним летит по воздуху серебристый светящийся шарик размером чуть больше кулака. Подлетев к руке, шар почти коснулся ладони парня, а потом неспешно удалился дальше в овраг и скрылся из виду. Вот с тех-то пор и стали происходить с Михаилом всякие чудесные вещи.

Вначале это была просто удача на охоте: Миша стал метко стрелять. Чемпионом по стендовой стрельбе, конечно, не стал, но, во-первых, он и не ставил такой цели, а во-вторых — кто в здравом уме будет за деньги колошматить несъедобные глиняные тарелочки, когда есть бесплатные и вкусные утки и вальдшнепы? Потом Миша переехал в город, и охота на некоторое время была забыта: в жизни Михаила появилась женщина. Точнее, две.

Появились они с интервалом в два года и провели с Мишей где-то по полгода каждая, и обе в итоге сбежали, сверкая пятками. Почему? Миша убежден, что им от него нужен был только ребенок, несущий в себе частичку его необычных способностей. Правда, по мнению одной из сбежавших, никакие радости секса не стоили такой феерической неординарности супруга, но вы же знаете этих вертихвосток — таким нужно, чтобы мужик уродился в корень, а стоит завести с ними разговор о чем-то высоком и глобальном — обложат так, что с неделю соитие будет возможно только после гипсования.

Вначале Михаил сильно переживал и даже зарекся общаться с женщинами: двое детей уже есть, и, хотя с ними не дают толком видеться, формально свой вклад в генофонд нации он уже внес. Но у генофонда нации на Михаила были далеко идущие планы, и вскоре наш герой ощутил, что встреча в овраге сказалась не только на меткости стрельбы. Что делает женщина, увидев интересного ей мужчину? Стреляет глазками. Что делает мужчина, увидев привлекательную женщину? Раздевает ее взглядом. У Миши, при всей его природной скромности, остановиться на этом этапе не удавалось, и все заканчивалось беременностью и родами. Посмотрел на даму повнимательнее — все, через девять месяцев жди ребенка. Он переживал, он прятал глаза, он старался не выходить лишний раз на улицу — но все тщетно.

На миллионном ребенке он с ужасом осознал, что для отца нации не вышел обаянием, а для ее кормильца — зарплатой, и побежал сдаваться в прокуратуру. Понятно, что массовый декретный отпуск сотрудниц отдела — это была незапланированная заподлянка, но мы, русские, страшны именно своей импровизацией. Но те, еще ни о чем не подозревая, похихикали и отправили его в дурдом.

В мужском отделении набор целей был несколько ограничен, что принесло некоторое моральное облегчение. Чуть позже пришла способность мысленного контроля за процессом передачи генетического материала, чему Миша был несказанно рад. А еще через какое-то время способности вышли на новый виток. Он вдруг осознал, что может через рукопожатие передавать избыток своего плодородия любому другому мужчине. Как? Да проще простого: пожал мужику руку — считай, его жена или подруга точно залетит, к гадалке не ходи. Будучи человеком честным, Михаил счел своим долгом всех знакомых об этом предупредить. Заявление было воспринято с долей скепсиса, но здороваться с ним стали значительно реже. Ну, им виднее. Услуги были предложены батюшке в местном приходе, но то ли тот усомнился в соответствии экстерьера добровольца общим канонам чудотворных икон, то ли в божественности дара — словом, остались прихожане без животворящего взгляда и не менее животворящего рукопожатия.

А потом стало Михаилу и вовсе не до прихода, поскольку оказался он втянут в большую политику. Насколько большую? На уровне президентов Соединенных Штатов и России — негоже отцу миллиона (а к тому моменту уже наверняка и больше) детей размениваться по мелочам. Стали главы государств вести через него телепатические переговоры. На высшем уровне, естественно. Без галстуков, естественно. И такого наговорили, что на днях Миша снова прибежал к своему участковому психиатру на прием: тот мужик смелый, даже после открытия сверхспособностей за руку здороваться не перестал, ему можно такое рассказать. Любой другой не сдюжит, начнет истерить.

Доктор Александр Алексеевич поинтересовался, отчего Михаил сегодня так расстроен — не исчерпал ли, случаем, генофонд? В ответ он получил длинный отчет о телепатических переговорах президентов. Как неосторожно телепнул глава Соединенных Штатов, Россия скоро будет ими захвачена. И поголовно посажена в тюрьму. И нечего так улыбаться, доктор, сейчас господин президент говорит, что по вам плачет персональная камера, за неуважение к его личному… нет, не телепузику! Ментальному атташе, имейте уважение к должностному лицу! Да, с медсестрой вместе можно, но только в порядке исключения и как знак особого расположения.

На судебно-психиатрической экспертизе снова много дел по кражам и отьятиям сотовых телефонов. Такое впечатление, что только по ним одним можно выполнить весь план раскрываемости преступлений. Интересно, чем бы жили ломбарды сейчас, не будь сотовой связи? По старинке, золотом?

Об особенностях дачных культур

В общении с детьми есть особенная прелесть. У них по-своему устроена логика, они находятся в совершенно невообразимых отношениях с понятиями времени и правилами грамматики, они совершенно по-своему интерпретируют события. Младшая дочь, например, упоминала Алису (ту самую, что побывала в Стране Чудес) не иначе как «ту девочку, что упала в дыру, ушиблась головой и увидела говорящего кролика, мне тоже, кстати, такой нужен, и про кота не забудь». А уж в общественных местах с ними порой чувствуешь себя так, словно прогуливаешься за ручку с мелким ехидным фугасом и не знаешь, рванет он сегодня или нет.

Мой друг Владислав Юрьевич работает психиатром в составе медико-педагогической комиссии, поэтому с детьми ему приходится общаться несколько больше, чем среднестатистическому родителю. Эта история — из его копилки.

Пришел как-то к ним на комиссию мальчонка лет пяти. С папой. Очень представительным — в мышастой форме, при погонах; плечи — во, глаза — пронзительные, черные, улыбка белоснежная, нос породистый, словом — массовый неконтролируемый оргазм у женской аудитории. Видно было, что за сына он очень переживает и готов сам ответить на все каверзные вопросы комиссии, лишь бы пацаненок не расстраивался.

Сам мальчишка очаровательный, живой, подвижный, слегка картавящий — из-за чего, собственно, и встал вопрос о направлении в логопедическую группу детского сада. С логическими задачками он справился без особых проблем, сезоны и месяцы года назвал без запинки, отчего папа заулыбался и расслабился. Неопытный оказался, с детьми вообще ни на секунду расслабляться нельзя.

Дошел черед до познаний в области родной природы. Назвали птичек-зверушек, далее на очереди была флора.

— Какие полевые цветы ты знаешь, Тимур? — спросил Владислав Юрьевич.

— Мак, — ничтоже сумняшеся ответил мальчик.

— А еще?

— Много мака. Целые поля. — Тимур развел руки, показывая бескрайние просторы маковых плантаций.

— Ай, сын, зачем шайтан-цветок вспомнил, чем тебе ромашки не угодили? — заволновался отец.

— Ну, хорошо. А скажи мне, Тимур, что растет на даче?

— Сорняки, — честно признался Тимур.

Папа возвел очи горе и сокрушенно вздохнул.

— Ну, сорняки — они сами растут, их сажать не надо. А, например, помидоры, перцы? Сажаете?

— Сажаем. Не растут, — огорченно сказал мальчик.

— Ну, а еще что растет? Что мама кладет в борщ?

— Что такое борщ? — Тимур недоуменно посмотрел на папу.

— Как харчо, только с кислой капустой и иногда со свеклой, — подсказал отец.

— Гадость, — резюмировал сын.

— Ну, хорошо, — решил исправить ситуацию и плавно перейти к фруктам Владислав Юрьевич, — а что еще растет на даче, такое раскидистое (жест руками), большое, а?

— А-а! Я знаю! Конопля!

На папу было жалко смотреть:

— Не на даче! Не на даче! За забором! Далеко-далеко, как на рыбалку идти, шайтан-трава, зачем тебе показал? Не слушайте его, она дикая, и ее нельзя курить!

— Да мы никому не скажем, — успокоил его Владислав Юрьевич.

Уходя с комиссии, сын с отцом оживленно беседовали. До слуха членов комиссии долетали слова «позор», «шайтан-трава» и «под корень». Видимо, по весне им на даче будет чем заняться.

Юра, пациент, который после многих лет принудительного лечения живет в больнице постоянно, бродит по подрастающему саду с пилой и блокнотом, изображает напряженную работу мысли перед тем, как отпилить сухой побег. Все это здорово, но меня терзают два вопроса. Первый — не рано ли он взялся за формирование крон? И второй — кто дал пилу бывшему душегубу?