Вакханалия - Юлия Соколовская

Когда я переступила порог родной квартиры, часы показывали половину одиннадцатого: время даже не детское — дошкольное!

По ряду причин (у меня своя теория) я решила пойти наперекор Вересту и провести перекличку. Фигуранты должны шевельнуться! Я выгребла из закромов компьютера нужные мне сведения и заперлась в комнате с трубкой радиотелефона.

Риты Рябининой по месту жительства, конечно, не оказалось. Ответил басом какой-то мужик, сказал, что мамы дома нету, приедет не скоро, и вообще он никакой тети Лиды с дачи не помнит, поскольку не помнит даже самого слова «дача». На вопрос «Чем же ты в одиночестве занимаешься, деточка?» пятнадцатилетнее чадо пробасило, что уроками. Частными, добавила я про себя, прерывая связь.

Бездетные Сургачева с Марышевым законопослушно сидели дома. Марышев, судя по голосу, разминался перед сном крепеньким. Я притворилась пьяной в дым. Так легче разговаривать.

— Привет, Р-рос-страх… — заикаясь, сказала я.

— Привет тебе, Косичкина, — благосклонно отозвался Марышев. — Ты чего там наклюкалась?

— В-вермута, — выдохнула я. — П-поднимаю свой тонус на девяносто шесть и выше… Рассказать анекдот?

— Трави, — зевнул Марышев.

Не сбиваясь с прононса, я поведала, как «килька и тюлька сменили гражданство, став сайрой и мойвой», а также про то, как «граждане заложники на рейс Махачкала — Минводы, просьба подойти к кассе номер пять…». Вполне приличные, на мой взгляд, анекдоты.

— Умница, — похвалил Марышев. — Чего звонишь-то?

— Да не пьяная она, — влезла на параллель Сургачева. — Косит под наклюканную. Я запаха от нее не чую.

— А ты мне наливала? — обиделась я. — Может, у меня душа горит?

— Ты хочешь что-то сообщить? — поинтересовалась Сургачева.

— Ах да. Я хочу сказать, что следствие подозревает Красноперова. У них есть на то основания. Вы не страдаете болтливостью?

— Нет, — уверил меня Марышев. — Ну слава богу. Хоть кого-то они начали подозревать.

— А почему Красноперова? — с сомнением спросила Сургачева.

— Ну надо же кого-то, — предположил Марышев.

— Нет, тут дело в другом, — объяснила я. — Они провели выемку документов из сейфа убитого Тамбовцева и якобы нашли бумаги, выводящие фирму покойного на «Сибкомп», в частности на разработки Красноперова. Есть мнение, будто руководство «Сибкомпа» банально купили, а Ромку грубо кинули, за бесценок прикупив права на его изобретения. Только молчок, Ромке ни слова.

— А чего он изобрел? — удивился Марышев.

— Ну я же тебе говорила, — с укоризной заметила Сургачева. — Переработал «Windows», и получилась штука покруче их нынешней «ХР». Универсальная и самонаводящаяся. Билл Гейтс удавится.

— Ах да, — вспомнил Марышев. — «Логическая Вселенная». Интересно.

— А Зойкой он умно проманипулировал, — добавила я. — Не заработай у Зойки ни к месту голова, обошлось бы одним трупом.

На этом месте я загадочно разъединилась и позвонила Красноперову. Информация Вереста оказалась верна — Ромка был дома.

— Привет, маньяк, почему не на даче? Там Рита совсем одна. Пожалей женщину.

— А чего ее жалеть? — не понял Красноперов. — У меня электронная почта скопилась — кто ее обработает, ты?.. Расковыряюсь к обеду и приеду. Подумаешь, ночку переночует. Не одичает.

— Смотри, дело серьезное. У следствия, кстати, появился новый подозреваемый. Не гипотетический вроде нас с тобой, а конкретный.

— Кто?

— Постоялов.

— Да ну? — изумился Ромка. — А за что это он их?

— Это версия, Ромка. Но капитану Вересту она определенно нравится. Только могила, Ромка.

— Могила, — поклялся Красноперов. — Рассказывай.

— Милиция провела выемку документов из сейфа покойного Тамбовцева. И выяснила, что занимался мертвец не только металлическими болванками. Его фирме на зарплату, «крышу», прочие неприятности постоянно требовалась наличка. А налички не было — расчеты за поставки болванок осуществлялись в основном по безналу. Тамбовцев и решил перекупить несколько оптово-розничных контор, работающих с «живыми» деньгами, в том числе «Артемиду» Постоялова. А других источников дохода у Бориса Аркадьевича как-то не имелось, пришлось идти на крайние меры…

— Дела-а, — протянул Красноперов. — А Зойка Макарова каким макаром сюда?..

— В качестве наживки. А когда у Зойки от любовного голода заработала голова, ее присоседили к Тамбовцеву.

— А почему ты мне об этом рассказываешь? — спохватился Ромка.

— Дубина, — осерчала я. — Да из-за Ритки, неужели не ясно? Постоялов пока не подконвойный, приедет по-тихому, Ритке горло перережет, а тебя подставит — и пойдешь ты, Рома, по этапу не в мягком вагоне годков на двадцать…

— А зачем ее убивать? — совсем запутался Ромка. — Чего ты мелешь, Косичкина?

— Глупый ты, Красноперов. Она же что-то знает. Или видела, или слышала. Помнишь, она пошла ночью к Вересту, но не дошла, потому что получила по кумполу? Сочли ее за мертвую, ее счастье. Зря не дадут по кумполу, помяни мое слово. Верест так и не вытянул из нее информацию — она испугалась. А убийце того и надо. Так что подумай, Ромочка. У меня все.

Я сыграла отбой. Пусть теряется в догадках. Оставлять Риту в одиночестве и впрямь не дело.

Для полной неразберихи осталось позвонить Постоялову. Что я и сделала с некоторой робостью — набрала номер и стала считать гудки. Насчитала шесть.

— Здравствуйте, — сказала я.

— Кто это? — мрачно осведомился Постоялов.

— Это Лида, с дачи. Вы еще не спите, Борис Аркадьевич?

Голос потеплел.

— Ах, это вы, Лидия Сергеевна… Простите, не узнал. Долго жить будете… Вот пытаюсь уснуть, не могу. Я давал вам свой номер?

— Система «ТетраГИС», Борис Аркадьевич. Фирма ВИП. Очень рекомендую. В ней и вы есть, и жена ваша Оксана Юрьевна, и даже сын ваш, выписавшийся в двухтысячном году по причине поступления в Петербургский политехнический институт. Как здоровьице жены, Борис Аркадьевич?

— Спасибо, входит в норму. В среду выписывают. Вы извините покорно, Лидия Сергеевна, мне вставать в семь утра, для всех — суббота как суббота, а для некоторых неудачливых дельцов — черный понедельник…

— Я понимаю, Борис Аркадьевич. Просто хотела проинформировать: у следствия появился подозреваемый, которому отдается предпочтение.

— О господи. Надеюсь, не я?

— Это Марышев, Борис Аркадьевич.

Постоялов помолчал.

— Занятно. И за что такая честь?

— В офисе Тамбовцева была произведена выемка документов (замкнуло меня на этой «выемке»?). Страховая компания «Юта», где Марышев заведует отделом по работе с коммерческими организациями, имеет договор с фирмой «Сибсталь», а лично Марышев был неоднократно замечен в компании Сергея Днишева — партнера Тамбовцева.

Я врала и не краснела. Пусть шевелятся. При явном несоответствии поступающих из разных источников данных проще всего скрыть собственную ложь. В информационном поле я защищена милицией, и никто никогда не проверит, что же в действительности мне рассказал капитан Верест.

— Это преступление, Лидия Сергеевна?

— Это ниточка, Борис Аркадьевич.

— Но Марышев не обязан знать Тамбовцева лично. Если есть младший партнер, то что ему мешает работать напрямую со страховым агентом, не вовлекая в эту часть работы шефа?

— Марышев утверждает то же самое. Но любопытная ситуация, правда? До свидания, Борис Аркадьевич. Никому не говорите о нашем разговоре, хорошо?

Я отключила телефон, не дожидаясь резонного вопроса о причинах столь нелепой откровенности.

Облачившись в любимую ночнушку с магическими кружевами, я опять села за компьютер. Электронную почту я обычно проверяю трижды в неделю, чаще не вижу смысла. Мой почтовый ящик не пользуется бешеной популярностью, в отличие от того же Ромки Красноперова, с которым общается вся компьютеризованная Россия. Но бывает, и мне пописывают. Тихо позевывая, я вызвала почтовую программу. С сервера спрыгнуло аж четыре сообщения! Хотя и ничего необычного. По приезде с дачи я ни разу не заглядывала в почту. Плюс неделя на нервах, из которой я только три дня провела в гармонии с собой, — кто бы сунулся в мой Компьютер? Варюша не имеет такого обыкновения, мама не умеет. Она пультом от телевизора с трудом научилась пользоваться; для нее подход к компьютеру равносилен подходу к атомной электростанции с пробитым реактором. С большущим удовольствием она бы закрыла его брезентом, а сверху наложила бы жирное, несмываемое вето…

На первом послании значилось кратенько: «От Рубиковича». Я не стала его открывать. Потом, когда настроение появится. До назначенного срока остается хвост без недельки, что бы ни написал мой любимый редактор, а поезд ушел. На втором значилось: «Добрый день. «Евротекс». Дорогой господин, Вас беспокоит рекламно-маркетинговая группа «Евротекс»… Увы, господа, рекламно-маркетинговая группа «Евротекс» нас не беспокоит… В корзину. Однозначно.