Ребекка с фермы «Солнечный ручей» - Кейт Уиггин

Ребекка ничего не знала о денежных затруднениях своих тетушек, но ей все чаще бросалось в глаза, что они на всем экономят, от всего урезывают, во всем себе отказывают. Мяса и рыбы покупали с каждым днем все меньше. Прежде хозяйки два дня в неделю целиком посвящали стирке, уборке и починке, а теперь этот хороший обычай был предан забвению. Зато много времени уделялось чистке и отделке старомодных шляп, приготовленных уже на выброс. Прекратились регулярные поездки на церковные службы и в Портленд. Экономия во всем дошла до самого крайнего предела. Да, угрюмость и неуступчивость Миранды уничтожили в ней последние признаки женственности, зато она ни разу она не позволила себе сказать в лицо Ребекке, что та ее обременяет. Так что Ребекка разделяла домашнее горе лишь в том отношении, что ей приходилось донашивать старые платья, шляпы и жакеты, не питая никаких надежд на обновление своего гардероба.

На Солнечном ручье тоже весь год неприятности сменяли одна другую, как на страницах длинного романа с продолжениями. Картошки накопали совсем мало, на ветках висело по два яблока — лето выдалось неурожайное. Аурелия страдала приступами головокружения, а Марк сломал ключицу. У него это был уже четвертый перелом, и Миранда мрачно пошутила, что благодаря Марку она узнала все кости в человеческом скелете. Залог, подобно вампиру, высасывал все соки из рэндалловской фермы, и впервые за четырнадцать лет за семьей был записан невыплаченный долг — пятьдесят восемь долларов.

Единственным светлым пятном среди беспросветного мрака явилось обручение Ханны с Уиллом Мелвиллом. Земли этого молодого фермера примыкали к владениям Рэндаллов, он был один на белом свете и сам себе хозяин. Ханна была так поглощена приготовлениями к свадьбе, что уже не вникала, как прежде, в тревоги матери. Она принадлежала к тем натурам, которые проявляют благородство, пока существуют препятствия, а когда все идет благополучно, они портятся и вырождаются. Ханна приехала на неделю погостить в кирпичный дом, и Миранда, делясь своими впечатлениями с Джейн, сказала, что девица показалась ей черствой, скрытной и очень себе на уме. «Она вся в Сьюзен Рэндалл, просто вылитая Сьюзен, — язвительным тоном говорила Миранда. — Все ее мечты теперь о Темперансе. Если кто-то освободит Аурелию от бремени, то не она и не мистер Мелвилл, а Ребекка или мы, грешные».

Глава XXIV. Аладдин трет лампу

— Вашему материалу под названием «Дикие цветы Уорехама» дана положительная оценка, мисс Перкинс, и он будет вскоре опубликован в «Кормчем», — выпалила Ребекка, врываясь в комнату, где Эмма Джейн занималась рукоделием. — Я собиралась на чай к мисс Максвелл, но решила прийти домой, чтобы тебе сообщить.

— Ты шутишь, Бекки! — дрогнувшим голосом произнесла Эмма Джейн, поднимая голову от своей работы.

— Нисколько. Главный редактор ознакомился со статьей и нашел ее весьма поучительной. Она появится в ближайшем номере.

— Это не в том ли самом, где твое стихотворение про золотые ворота, которые закроются за нами, когда мы окончим колледж? — Эмма Джейн, затаив дыхание, ожидала ответа.

— Именно так, мисс Перкинс.

— Ребекка! — воскликнула Эмма Джейн, словно перед лицом грядущей трагедии, которую она не сможет пережить. — Я не знаю, как я это вынесу. Если со мной что-то случится, похорони этот номер «Кормчего» вместе со мной… Ах, если бы мне можно было поселиться вместе с тобой в каком-нибудь маленьком домике, когда мы вырастем, — я бы делала всю домашнюю работу, и готовила бы, и переписывала твои стихи и рассказы, и относила бы их на почту. И тебе ничего не надо было бы делать — только писать. Вот было бы здорово!

— Это в самом деле было бы чудесно, но я дала обещание Джону, что буду у него домоправительницей.

— Но он только через много лет сможет обзавестись собственным домом, ведь так?

— Нет! — печально вздохнула Ребекка, села к столу и опустила голову на руки. — Этого не будет, пока мы не погасим проклятые долги по залогу. Раньше нам, по крайней мере, удавалось перезаложить, а с этого года начинают набегать проценты.

Она придвинула к себе лист бумаги и долго что-то писала, то и дело исправляя и зачеркивая. Потом громко прочла:

«Ферма, ты скоро погасишь меня? —Спросил залог на прошлой неделе. —Я так устал!» — «А я не устала? —Ребекка Рэндалл тут закричала —Глаза бы мои на тебя не глядели!»

— Для тебя этот залог, как будто знакомый человек. А я не знаю, что такое залог! — вздохнула Эмма Джейн.

— Да это такой старый знакомый, что его в кромешной тьме узнаешь по звуку шагов! Погоди, я его приведу в школу и познакомлю со всеми вами. Некоторым это будет полезно… Когда в семье семеро или больше детей, лучше этого господина держать на пушечный выстрел от фермы.

Ребекку стало клонить ко сну, и, чтобы развлечься, она начала рисовать. Справа — полуразвалившийся домишко. Перед ним собралась вся семья — люди стоят и плачут. Залог имел обличье не то дьявола, не то великана-людоеда. Он вознес к небу красную пятерню с зажатым в ней топором. Эмме Джейн сразу вспомнился лесник, которого они с Ребеккой когда-то давно изображали по дороге в школу. Женское существо с растрепанными черными волосами устремлялось ему навстречу, пытаясь предотвратить удар. Ребекка, довольная рисунком, объяснила, что это она пыталась запечатлеть себя, хотя не уверена, удалось ли ей добиться сходства.

— Какой он страшный! — воскликнула Эмма Джейн. — Только он сморщенный и маленький.

— Просто это мелкий залог — всего на тысячу долларов. Вот у Джона один друг сделал залог на двенадцать тысяч.

— Так значит, ты не будешь домоправительницей, а станешь писательницей или редактором! — объявила Эмма Джейн, уже заранее принимая желаемое за действительное.

— Вначале надо окончить колледж, так я полагаю.

— А почему бы тебе не отправиться миссионером в Сирию? Барчи всегда готовы оказать тебе покровительство. А попечительский совет будет платить тебе хорошие деньги.

— У меня нет желания быть миссионером, — отвечала Ребекка. — Хвататься за первое попавшееся — это не по мне. А мистер Барч считает, что нельзя стать миссионером без призвания. Нет, я не чувствую в себе такого призвания. Что-то для кого-то сделать или мечту воплотить в жизнь — это пожалуйста. Но у меня нет желания уезжать от дома на тысячи миль и учить людей жить, при том, что сама я жить не умею. И не нужна я вовсе этим идолопоклонникам, Господь и без меня укажет им дорогу к свету.

— Едва ли они спасутся, если все христиане предпочтут сидеть по домам, как мы, — возразила Эмма Джейн.

— Однако Господь Бог вездесущ, и Он может без всяких посредников являть людям свои блага во всех концах Вселенной. Он знает: язычники живут в жарком климате, это делает их медлительными и ленивыми, и потом, обезьяны, тигры, змеи, всякие живописные деревья — все это отвлекает их внимание. К тому же у них нет книг, они не могут мыслить так, как того требует жизнь. Но все равно каким-то чудесным образом они когда-нибудь придут к Богу.

— А если они раньше умрут? — спросила Эмма Джейн.

— Тогда язычество не вменится им в грех. И их жизнь не будет считаться напрасной, — придумала Ребекка утешительную теологическую выкладку.

В те дни Адам Лэд иногда наведывался в Темперанс по делам, связанным со строительством новой ветки железной дороги. Заодно он хотел узнать, как решаются дела с фермой «Солнечный ручей». План строительства дороги пока находился в процессе обсуждения, высказывались разные мнения о том, как лучше соединить Темперанс и Пламвиль. В случае если железнодорожное полотно проложат через «Солнечный ручей», миссис Рэндалл будет выплачена компенсация. Если же ветка пройдет стороной, положение хозяев фермы никак не изменится, разве что земля, ввиду близости дороги, вырастет в цене.

В тот день, когда Адам вернулся из Темперанса в Уорехам, он долго гулял и разговаривал с Ребеккой. Ему показалось, что она сильно побледнела и осунулась, хотя держалась, как всегда, уверенно. На Ребекке было черное кашемировое платье, которое тетя Джейн переделала из своего старого наряда. Вы помните героиню романа, у которой ножка имела столь совершенную форму, что самые грубые башмаки не могли скрыть ее совершенства? Многим кажется, что это литературное преувеличение. Но то, что своеобычное, неповторимое очарование Ребекки не требовало никаких внешних украшений, — это не преувеличение, это правда. Пропорции ее тела, прекрасные кожа, глаза и волосы не нуждались ни в каких дополнительных «аксессуарах». Однако если бы над ее облачением и обличьем потрудился настоящий художник, то маленький мирок Уорехама, возможно, наградил бы ее титулом красавицы. Впрочем, над своими черными волосами она и сама работала, как художник. До недавнего времени Ребекка заплетала их в две косы, скрещивала косы на затылке, укладывала их надо лбом, а концы прятала под получившийся «венок». Но теперь она изменила прическу и стала носить длинные распущенные волосы, которые свободно спадали на спину, красиво переливаясь на солнце.