Хардкор для мажора - Татьяна Герман

— Тут сказано, что хозяин — вы.

— Верно, любезный. Когда купите, то сами станете владельцем. Очень рекомендую. Посмотрите, какой прекрасный камень. Уж не говоря о том, что сама она золотая.

— Хороша вещица, ох, хороша, — цокнул торговец, взвешивая булавку на ладони. — Да и моя дочь вечно их теряет. Эта точно не пропадет?

— Абсолютно.

— Ну что ж... Сколько вы хотите за нее, господин?

А я знаю? Вообще без понятия. Но он этого осознавать не должен.

— Что вы предложите?

— Ну-у... Больше десяти серебряных дать не могу.

По его наглой морде было ясно, что он безбожно сбивает цену. Я сурово нахмурился. Глаза Марека забегали, щеки порозовели, и он торопливо добавил:

— Помилуйте, добрый господин, у меня семья большая, мне не с руки разбрасываться деньгами. Ну, пятнадцать. Больше не просите.

Я сделал вид, что колеблюсь, потом махнул рукой.

— Ладно, пес с тобой. Пятнадцать серебра и мешок.

Лицо Марека озарила счастливая улыбка. Чувствую, надул он меня, наверное, раза в полтора. Но для меня и предложенное было буквально даром небес. Еще вчера я за один серебряный сутки чистил статую, а тут целая пятнашка!

— Вот этот, на двадцать слотов. Больший не могу дать, разорюсь.

— На двадцать? Смеешься, да?

Что-то я вошел в раж, а зря. А ну как он и вовсе откажется.

— Хорошо, на двадцать четыре. Это мое последнее слово, господин.

Торговля +1. Текущее значение: 4

Поколебавшись, я согласился, и мы ударили по рукам.

Через минуту, выйдя из лавки, я бегом устремился на другую улицу, предварительно убедившись, что булавка снова оказалась на резинке камзола.

В следующие пару часов я еще четырежды продал навязчивую драгоценность. Многие отказывались от покупки, но кое-кто соглашался. В зависимости от собственной скаредности мои «клиенты» оценивали булавку от десяти до восемнадцати серебряных. Я отчаянно торговался и в довесок получил свежий, восхитительно пахнущий крендель от булочника, серую жемчужину от ювелира и маленькое зелье здоровья от алхимика. А навык торговли за это время вырос до пяти.

Каждый раз после «продажи» булавки я переходил на другую улицу, чтобы обманутый покупатель не смог меня догнать. И в результате обошел, наверное, не меньше четверти города, по крайней мере, его торговых кварталов. Завтра продолжу, но надо будет оставить хоть один неохваченный район, чтобы самому делать в нем покупки и при этом не попасться на глаза одураченным мною жертвам.

Информация о штрафе больше не приходила. Немудрено, раз нет умений, нечего и отнимать.

Решив сделать перерыв в надувательстве торговцев, а заодно хоть как-то компенсировать потерю навыков, я вернулся на фонтанную площадь и — благо, жемчужина у меня теперь имелась — направился к храму праотца. Внешне он напоминал католический собор, таким же я ожидал увидеть и интерьер. Однако ошибся: как ни странно, внутри здание представляло собой самую настоящую пещеру. Такие обычно создает природа где-нибудь в горах. Я поднял голову: надо мной был покатый свод, усеянный капельками конденсата, которые то и дело, собираясь в ручейки, стекали по склизким стенам. Тут и там мохнатыми родимыми пятнами выступал бурый мох. В свете выставленных по периметру факелов я даже заметил несколько мокриц. Не удивлюсь, если окажется, что здесь и змеи водятся.

В земляном полу виднелась широкая тропа, вытоптанная тысячами паломников. Сейчас она больше напоминала высохшее русло реки и вела к большому плоскому алтарному камню. Из пробитой в потолке дыры на него падал луч солнечного света, подчеркивая неровное углубление, куда следовало класть жемчуг. Но самое удивительное я заметил не сразу. Лишь когда приблизился, понял: алтарь, несмотря на внушительные размеры, не касался земли, он парил в воздухе на расстоянии нескольких сантиметров от пола.

Человек десять стояли в очереди, чтобы совершить жертвоприношение, и я пристроился в хвост. Дело шло медленно, каждый прихожанин, положив в углубление жемчужину, еще долго о чем-то нашептывал. Видимо, выпрашивал у праотца плюшки.

От нечего делать я снова оглядел пещеру и вдруг заметил на стенах изображения. Совсем простенькие, похожие то ли на наскальную живопись, то ли на детские рисунки. Походу, именно эти наивные картинки капитан стражников, поймавший меня на рынке, и назвал фресками.

Я тронул за плечо стоявшую передо мной патлатую тетку в бомжеватом халате, утыканном кусочками сухих трав.

— Мне нужно на минутку отойти. Если кто-то подойдет, скажите, что я за вами.

— Вечно эта молодежь куда-то спешит, никак им на месте не стоится, — недовольно проворчала тетка. — Ладно уж, иди, скажу.

На первом рисунке, привлекшем мое внимание, были изображены два десятка человек со скучающими лицами. Они сидели вокруг огромного стола, ломящегося от разнообразных блюд. У меня сразу забурлило в животе.

На втором — картинка, напоминающая сценку из легендарного Золотого века: юный пастушок, светящийся от счастья, рядом с ним смеющаяся девушка в венке из цветов, зеленые деревья, голубое небо, солнце. В общем, ничего интересного.

А на следующем царил ужас: монстры с перекошенными зверскими рожами нападали друг на друга, отрывали руки, ноги и жрали их. Рядом разбросаны обглоданные кости, кругом кровища...

Весело тут у них. Прикольные комиксы.

— Кхе-кхе, — послышалось за моей спиной.

Я обернулся. Передо мной стоял высокий лысый старик с тонкой седой бородой Хоттабыча, одетый в длинную, до пят, белоснежную холщевую рубаху. Похоже, местный служитель. В подтверждение своих мыслей я прочитал над его головой:

Гурумон, главный хранитель

Пока я с недоумением разглядывал старика, он спросил на удивление дружелюбно:

— Хотите, расскажу, о чем эти рисунки?

Почему бы и нет? Обычно в игре за любую, даже самую незначительную информацию, нужно платить либо вкалывать. А тут — халява!

— Хочу.

Старик улыбнулся и начал:

— Когда-то, давным-давно, не существовало ни мира, ни людей. Лишь где-то далеко жили боги. Время их проходило в пиршествах и развлечениях. И вот однажды старший среди богов, Теодар, — старик подошел к первому рисунку и показал на крепкого мужика с широким лицом, копной курчавых волос и густой бородой, — заметил, что его братья и сестры заскучали. Пресытились волшебным нектаром и тающей во рту божественной пищей. Однообразные развлечения надоели им, и даже лица друг друга стали вызывать раздражение. И тогда по совету своей жены Мириды Теодар создал прекрасный Мидкор: высокие горы со снежными вершинами, густые тенистые леса, серебристые реки, бегущие в бескрайних цветочных лугах. И населил