Обойтись без Бога. Лев Толстой с точки зрения российского права - Вадим Юрьевич Солод

сыновей в жестокой вражде и к матери, и к младшему брату. Ненависть старших сыновей к матери была так велика, что сын Мстислав, находясь случайно в больнице, где умирала Александра Леонтьевна, отказался выполнить её предсмертную просьбу – прийти к ней проститься» (цит. по: Бострем. Дело графа Толстого. www.sgpress.ru).

Как говорится, высокие отношения!

Сам Алексей Николаевич, восстановленный в графском титуле и наследственных правах Самарским депутатским собранием в декабре 1901 года, официально разведётся со своей женой в 1910 году, но его вторая жена – художница Софья Дымшиц – развода не получит, несмотря на собственный бракоразводный процесс, который тоже будет длиться несколько лет. Толстой будет вынужденно жить с Софьей в гражданском браке.

Полковник гвардии и флигель-адъютант Алексей Константинович Толстой[51], влюблённый в состоящую в законном браке с ротмистром Кавалергардского Её Величества Государыни императрицы Марии Федоровны полка Львом Миллером Софью Андреевну (Бахметьеву), будет добиваться её развода 12 лет. По понятным причинам он свой новый брак с возлюбленной зарегистрирует только в 1862 году в Лейпциге, после венчания в греческой церкви.

Да и в семействе Берсов в этом отношении всё было далеко от идеала: отец Софьи Андреевны не отличался особой верностью, а первые браки сестры Лизы и брата Александра тоже закончились для них разводом. Так что на этом кавардачном фоне сам Лев Николаевич смотрится как недостижимый идеал верности и семейной кротости.

К концу XIX века российское общество переживает новое социальное явление – «революцию чувств», когда на глазах начали ломаться устойчивые стереотипы, которые складывались годами для института семьи и брака, причём не только в просвещённом столичном обществе, но и в патриархальной российской глубинке.

В соответствии с гражданским законодательством империи, разрешение вопросов, связанных с браком, по-прежнему отнесено к ведению православной церкви, что вполне логично: семейный союз между православными считается заключённым только после таинства венчания, что практически исключало возможность его добровольного расторжения.

Более того, ещё в 1819 году Святейший Синод, рассматривая дело отставного поручика Павла Шелковникова о его разводе с женой Марией, добился от Государственного Совета запрета светским органам вторгаться в действия супругов, клонящихся к разрыву брачного союза (ПСЗРИ-1. Т. XXXVI. № 27737) (Полянский П.Л. Дело Шелковникова: к вопросу о разграничении компетенции российских церковных и светских органов в брачных делах в XIX веке // Вестник Московского университета. Серия 11: Право. 2015. № 2. С. 54–67).

Это положение нашло отражение в Высочайшей резолюции на докладные пункты Синода «О предметах, подлежащих светскому суду и Синоду, об отсылке в них дел, об их решении, о розыске, наказании и о штрафах за неисповедание, о власти Синода, о неукрывании раскольников, о колокольном звоне в урочное время, о наказаниях за церковные преступления и обидах, наносимых Синоду, и о держании в домах духовных особ других вер с дозволения Святейшего Синода». (ПСЗРИ. Т. 6 № 3063 СПб., 1830), а также в указе Синода «О предоставлении Святейшему Синоду из Епархий о всех бракоразводных делах» (ПСЗ. Первое собрание. СПб, 1830. Т. 29. № 22038). Об этом говорилось и в специальной статье 224 п. 3 Ус тава духовных консисторий: «самовольное расторжение брака без суда, по одному взаимному согласию супругов, ни в коем случае не допускается. Равномерно не допускаются и никакие между супругами обязательства и другие акты, заключающие в себе условие жить им в разлучении, или же какие-либо другие, клонящиеся к разрыву супружеского союза». И об этом же говорится в п. 3 ст. 229: «При рассмотрении бракоразводных дел Консистории должны утверждать решения свои не на простом токмо признании показующего себя виновным, но, независимо от того, брать в соображение и прочия обстоятельства, ведущие к раскрытию истины, так, чтобы после обследований признание виновнаго было, так сказать, довершением и печатию достоверности происшествия» (Указания Святейшего Синода от 28 июня 1811 года).

На фоне столь острой социальной проблемы Л.Н. Толстой создаёт несколько блестящих произведений, в которых его герои страдают не только от мучений совместной жизни с нелюбимым человеком, невозможности освободиться и найти своё счастье в другом браке, но прежде всего – от несовершенства гражданского законодательства. Рассмотрение дел о разводах духовными консисториями делает процесс расторжения брака практически невозможным, а саму ситуацию просто тупиковой, тем более что православная церковь по целому ряду причин начинает стремительно терять своё влияние на сферу меняющихся семейных отношений.

Теоретически развод возможен, но поводом для него являлись чётко обозначенные «известные» случаи, которые были закреплены в главе VI «О прекращении и расторжении браков» Устава духовных консисторий 1883 года.

В соответствии со ст. 223 Устава под такими «известными случаями» понимались:

1) когда другой супруг приговорен к наказанию, сопряжённому с лишением всех прав состояния;

2) по просьбе одного из супругов в случае безвестного отсутствия другого супруга;

3) по иску одного из супругов о разводе.

Таким образом, церковный брак признавался недействительным формальным духовным судом только по просьбе одного из супругов и в случаях:

– прелюбодеяния другого супруга, которое должно было быть фактом состоявшимся, а не покушением на него, совершённым сознательно;

– безвестного отсутствия одного из супругов в течение 5 лет и более;

– неспособности к брачному сожительству (отсутствие детей, рождённых в браке), если она оказалась прирождённой, добрачной и если со дня заключения брака прошло не менее трёх лет;

– когда один из супругов приговорен к наказанию, сопряжённому с лишением всех прав состояния, или же сослан на житьё в Сибирь с лишением всех прав и имуществ (в этом случае требовалось обязательное уведомление о принятом решении Священного Синода).

Последнее обстоятельство, как видно, требовало постоянного уточнения – соответственно, вместе с положениями закона обязательно учитывались и другие руководящие документы, в том числе:

– именной указ «Об именовании политической смертью взведение на виселицу или положение головы на плаху; о представлении в Сенат экстрактов из дел, по которым преступники присуждаются к натуральной или политической смерти, не приводя приговоров в исполнение; и о подтверждении указа 16 августа 1720 года, касательно жён и детей тяжких преступников» (ПСЗ СПб., 1830. Т. 13. № 10101).

– указ Синода «О позволении жёнам, оставшимся после сосланных в вечную ссылку мужей, с разрешения архиереев вступать в новый брак» (ПСЗ СПб. 1830. Т. 18. № 12934).

– указ Синода «О позволении мужьям и жёнам, оставшимся после сосланных вечно на поселение, вступать в новые браки и о действительности прав супружества в случае возвращения ссыльных на прежние жилища» (ПСЗ СПб. 1830. Т. 28. № 21276).

– Высочайше утверждённое мнение Государственного Совета «О расторжении браков лиц, обращённых за преступление в солдаты, с лишением всех прав состояния»[52] (ПСЗ СПб. 1836. Т. 10. Отд. 1. № 8207) и др.