Дьявольская радуга - Александр Годов

«Подними куклу», — раздался в голове Голос. За спиной Седьмого послышалось шлепанье босых ног (его слух теперь стал намного острее после сна, впрочем, как и остальные чувства).

«Подними куклу. Это не приказ, человек. Я хочу что-то тебе показать».

Обернувшись, Седьмой посмотрел на куклу. На такую жалкую слабенькую куклу. Она тянула ручки, еле слышно пищала. Одна пуговица-глаз отвалилась и теперь крутилась волчком на полу. Крутилась и не падала, словно назло пренебрегала законами физики. Седьмой поднял куклу.

Раздался хлопок. Из люстры, словно гигантская сопля, потекла серо-зеленая слизь, покрытая белыми волосками. Седьмой подумал, что она сейчас стечет на ковер, но за несколько сантиметров до пола слизь застыла.

«Не бойся».

В комнате потемнело. Тишину нарушал лишь треск огня в камине. Слизь начала раздуваться и походить на грушу. С чавканьем на ее поверхности вспухали пузыри и лопались с писком. Но несмотря на это, белые волоски становились гуще, превращали слизь в кокон. Появился свет. Он исходил от слизи, которая, казалось, распухла настолько сильно, что заполонила всю комнату. От кокона исходило ослепительно сильное сияние, напоминающее свечение из фильмов ужасов — зелено-желтое, холодное и безразличное.

Внезапно «слизь» раскрыла кожистые крылья, такие же, как у летучих мышей. Седьмой ахнул, сделал шаг назад. Кукла в его руках громко и пронзительно закричала. «Подойди к Аангу», — потребовал Голос. Седьмой хотел убраться к чертям собачьим из комнаты, но воздух словно превратился в кисель, загустел.

«Слизь» задрожала. Сияние из зелено-желтого стало синим. Белые волоски начали осыпаться. Падая на пол, они чернели и скукоживались.

«Подойди к Аангу».

Удивительно, но «слизь» пахла апельсинами.

Седьмой нахмурился. Инстинкт требовал как можно быстрее убраться из дома и бежать-бежать, не оглядываясь, в деревню. Однако Седьмой стоял столбом и пялился на большой кусок сопли с крыльями.

«Слизь» прекратила дрожать. А потом сотни глаз открылись на ней и уставились на него. Раздвигая мягкие ткани, глаза становились больше, отвоевывали место на коже. «Аанг — знаток прошлого, человек, — сказал Голос. — Не бойся его, он питается тварями Всплеска. Подойди к нему».

Один из глаз лопнул с чавканьем. Но кровь и части глазного яблока не стекли на пол, они закрутились, подобно водовороту, на теле «слизи». Седьмой подошел к монстру. Он мог дотронуться до порождения куклы, мог почувствовать тепло, исходящее от «слизи». И сияние не мешало видеть.

В воздухе появился запах, от которого у Седьмого пробежали мурашки страха по всему телу. Кровь. Седьмой мог видеть водоворот на «слизи», мог наблюдать и не бояться. Он не единожды наблюдал в лесу миражи монстров после Всплеска. Однако запах крови заставлял поджилки трястись. «Слизь» настоящая.

«Опусти лицо в водоворот», — потребовал Голос.

Нет, ни за что. Лучше умереть.

«Я обещаю, что ты останешься живым, Седьмой. Разве не знания ты хотел? И неужели ты считаешь, что я бы убил тебя вот сейчас? Потратил много сил для вызова, устроил представление в твоем доме — и все это ради того, чтобы раскидать твои кишки по стенам? Не дури, человек. Загляни в сердце Аанга. Опусти лицо в водоворот».

Поток воздуха подтолкнул Седьмого к «слизи». Кукла в руке умолкла. Седьмой наклонился. Водоворот находился в десяти сантиметрах от его лица. Хотелось смотреть на то, как кровь все быстрее закручивается. Если бы не запах, то Седьмой подумал бы, что водоворот был не из крови, а из густого помидорного соуса.

Не думая о последствиях, Седьмой засунул голову в «слизня»… Шею пронзила боль, словно тысячи зубов впились в нее. Седьмой попробовал вытащить голову из водоворота, но тело с чавканьем всосало в него.

Он словно оказался в утробе. Ветки сосудов, тянущиеся из ниоткуда в никуда в крови, ритмично пульсировали. Весь мир теперь состоял из багровых цветов и прыгающих перед глазами зеленых и фиолетовых огоньков. Огоньки то врезались в друг друга и исчезали в яркой вспышке, то закручивались. Седьмой боялся вздохнуть, но легкие требовали воздуха.

«Ты убьешь себя, если вздохнешь», — сказал внутренний голос. Однако Седьмой его не послушался и… Воздух, наполненный ароматами сладкой ваты, ворвался в легкие.

Между тем, огоньки приняли вид человечков. Одинаковых, безликих человечков. Их тела сплетались воедино и образовывали удивительные узоры. Некоторых человечков выкидывало из толчеи собратьев и тогда «отринутые» подлетали к лицу Седьмого и лезли в нос и рот. Седьмой морщился, плевался и…

Узоры, кровь и человечки исчезли.

Седьмой оказался висящим в воздухе над костром. Вокруг гнилыми зубами торчали кирпичные многоэтажки. Практически все окна в них оказались выбиты. Небо над головой пугало венозной синевой, а солнце было белым, как альбомный лист. Около костра лежал человек. Он держался за живот и что-то кричал. Одежда на нем была измазана грязью.

Наверное, пылал погребальный костер, и человек оплакивал потерю. Седьмой много раз видел, как жители Норовых мест сжигали умерших родственников. Закопать мертвеца — значит, породить новую тварь после Всплеска. Хотя порой и пепел превращался в монстров…

Заголосила чайка. Ветер подул сильнее, таща Седьмого вниз. Он понял, что падает. Попытался раскинуть руки, но лишь перевернулся на спину. Тогда он приготовился к удару, но тело сначала зависло в воздухе, а потом медленно опустилось на раскаленный асфальт.

Седьмой сел, огляделся. Костер полыхал прямо в центре перекрестка. Огонь трещал, клубился черный дым. На перекрестке пересекались три дороги. Причем они были в ширину метра три-четыре. Асфальт на них во многих местах потрескался, а кое где зияли дыры, в которые могла провалиться стая Плетеных человечков. Но Седьмого поразило больше то, что по обеим сторонам дорог тянулись в бесконечность кирпичные многоэтажки. На фоне венозного неба они казались гигантскими могильными камнями.

Когда человек поднялся, Седьмой разглядел его лицо. Нижняя губа отвисла, обнажая кривые грязные зубы. На щеках змеились морщины. Кожа на лице была бледно-желтого цвета, отчего казалось, что человек носил резиновую маску. Глаза же пугали стеклянным блеском. Ходячий манекен — не человек.

«Он тебя не видит», — сказал Голос и умолк.

И правда: Манекен пялился на столб огня и улыбался.

От погребального костра до многоэтажки, стоящей напротив перекрестка, тянулся жирный след. Возможно, бензина. Вот только Седьмой не понимал, зачем Манекен присыпал бензиновую дорожку песком. Может быть, этот человек (человек ли?) просто сошел с ума?