Витязь в барсовой шкуре - Шота Руставели

42. Сказ о том, как отправились Тариэль и Автандил к Фридону

В путь отправились с зарею. И Асмат берут с собою.На коне за их спиною — к Нурадиновой стране.Там еще коня купили. Ценным златом заплатили.Им вожатый — в Автандиле, знает этот путь вполне.

Вот знакомая равнина. Видны кони Нурадина.У индуса-властелина мысль такая — он ведь юн.Говорит он Автандилу: «Ну-ка явим нашу силу.За кобылою кобылу, будем гнать его табун.

Весь табун перед собою мы погоним. С вестью тою,Пастухи — к нему, он — к бою, чтобы кровь пролить скорей.Глянь налево и направо, это мы. Веселым — слава.Если добрая забава, с ней и гордый веселей».

Хвать они коней отборных. Пастухи огней дозорныхСвет зажгли, и до проворных кличут: «Витязи, зачемЗдесь разбоем заниматься? Есть хозяин. С ним встречаться,И с его мечом спознаться, не вздохнувши, будешь нем».

Вот взялись они за стрелы. Пастухи бегут, несмелы.Кличет рой их оробелый: «Убивают, грабят нас».Зов эа зовом, крик за криком, и в смятении великомПред Фридоном, с бледным ликом, возвещают свой рассказ.

Вмиг Фридон вооружился, в строй он бранный нарядился,На коня, и вскок пустился. На полях войска и крик.Солнцеликих и морозом не спугнешь. Спешат к угрозам.Смех скользит по скрытым розам. Под забралом спрятан лик.

Вот на поле на зеленом Тариэль перед Фридоном.«Да, готов он к оборонам, это вижу», — говорит.Поднял шлем, а сам хохочет. «Что Фридона сердце хочет?Битву он гостям пророчит. Ну, хозяин. Добрый вид».

Тут Фридон с коня проворно. Также те. И вмиг, повторноОбнимались. Не зазорно и лобзание друзей.Целовались. Радость — в боге. И ему хваленье многи.И вельможи к ним не строги, в этой радости своей.

Говорит Фридон: «Скорее ждал я вас. И в чем затеяБудет ваша, не робея и не медля, весь я ваш».С солнцами двумя согласный, мнилось, месяц там прекрасный.Лик до лика — образ ясный. Радость трех цветочных чаш.

В дом нарядный едут трое. Сели в царственном покое.Тариэль на золотое сел покрытье, пышный трон.Автандил садится рядом. Строй доспехов, радость взглядам,Бранным надобный отрадам, получил от них Фридон.

Отвечали: «Мыдарами скудны здесь, и нет их с нами.Но богатыми огнями да сияют в должный час».Но Фридон к земле склонился, в благодарности излился:«Этот дар мне полюбился. Он вполне достоин вас».

В эту ночь им отдых жданный. Баней тешаться желанной.Ткань с красою необманной — красоте их молодой.Им Фридон дает наряды. Их глаза подаркам рады.Крупный жемчуг тешит взгляды. Яхонт в чаше золотой.

Молвит: «Я не краснобаен. Буду я плохой хозяин.Но скажу: не чрезвычаен должен быть ваш отдых здесь.Медлить — скудная затея. Если каджи нас скорееБудут там, и нам труднее будет сбить с них эту спесь.

Что нам людные дружины? Малый строй с душой единойБудет выводок орлиный. Триста хватит нам бойцов.Каджи бить — до рукоятки меч вонзать в горячей схватке,Ту найдём, чьи очи, сладки, превратят нас в мертвецов.

Был однажды я в Каджэти. Как придем, твердыни этиГлянут грозно в вышнем свете. Срывы горные кругом.Невозможен бой открытый. Не с полком, а с верной свитойПриходи дорогой скрытой. Проникай туда тайком».

Правда мудрой показалась. Награжденная, прощаласьИ одна Асмат осталась. Триста смелых — на конях.Все, боец к бойцу, герои. Уж себя покажут в бое.Смелый в силе — силен вдвое. Бог им в помощь. С ними страх.

Вот, с победою во взоре, пересекли сине море.То молчат, то в разговоре, едут к цели день и ночь.Знал Фридон все нити сети. Скоро области Каджэти.Уж теперь не едут в свете. Должен мрак ночной помочь.

В этом был совет Фридона. Да не видит оборона.Мысль его — как звук закона. Днем коням их отдых есть.Вон и город. Там крутые всходы скал. СторожевыеВ перекличке часовые. Столько, столько их — не счесть.

Десять тысяч там дозорных у ворот проходов горных,Видят львы. Зубцов узорных свет касается луны.Так решают, не робея: «Сотня — тысячи слабее.Но, коль путь возьмут вернее, сонмы тысяч сражены».

43. Сказ о том, как совещались Фридон, Автандил и Тариэль о нападении на твердыню Каджэти

Говорит Фридон: «Дорога здесь трудна, и нас немного.Только хитрость здесь подмога. Впрямь на приступ здесь пойтиМожет разве что громада. Чуть замкнут ворот преградаИ твердынь кругом ограда — крепки так, что нет пути.

В дни, которым нет возврата, в детстве, ловкость акробатаЯ развил в себе. Со ската прямо прыгнуть я могу.Если будет здесь веревка, даст возможность мне сноровкаТак по ней взобраться ловко, что сейчас приду к врагу.

Кто, качнувши сильным станом, ловко здесь мелькнет арканом,Даст начало многим ранам, петлю к вышке прикрепив:Как по чистому я полю тело к бегу приневолю.Там внутри врагов похолю, будет вид у них спесив.

В полноте вооруженья, щит держа без затрудненья,Словно ветра дуновенье, ринусь прямо на солдат.И поспешною рукою я ворота вам открою.Вы же явитесь грозою — там, где будут бить в набат».

Автандил сказал Фридону: «А! Даешь ты оборону.Смело рушишь ты препону. Львиной хочешь бить рукой.Знаешь заговор на раны и советы-талисманы.Но не слышишь — кличут враны, кличет близко часовой.

Ты пойдешь, и звук доспеха стукнет, звякнет, дрогнет эхо,Вмиг поднимется потеха. Часовые прибегут.Хоть бы ты взбирался ловко, и у них ведь есть уловка,Будет срезана веревка. Нам не это нужно тут.

Все не ладно в этом ладе. Так не будешь в крепком граде.Лучше вот что. Вы в засаде в ожиданьи бранных сеч.Я ж отправлюсь без опаски, как купец. Сплету им сказки.А на муле будут в связке — шлем, броня и острый меч.

Не пойдем туда мы трое. Заподозрят в этом злое.Незамечен и в покое, как купец, пройду туда.Бог поможет мне в успехе. Облекусь тайком в доспехи.И пойдут тогда потехи. Кровь польется как вода.

Вмиг мечом сниму дозоры. Руки в деле будут споры.Разломаю все запоры. Вы ударите во вне.Как ворота вам открою, вдруг ворветесь вы волною.Если мыслию иною победим, — скажите мне».

Тариэль сказал: «Геройство — ваше истинное свойство.В вашем сердце беспокойство не вместится никогда.Зря ли вам махать мечами? Вы с могучими сердцами.Вы туда скорей бойцами, где всего грозней беда.

Но и мне пусть выбор будет. Ту, что ум к безумью нудит,Свалки шум в дворце пробудит, — солнце станет в высоте.Глянет вниз, там бой могучий. Нет меня в грозе кипучей.Спрячьте лести звук певучий. Нет, слова напрасны те.

Тут пятно есть. Лучше это нам принять, как зов совета:В самый ранний час рассвета три отряда с трех сторон,Понесутся наши кони. Будет мниться обороне,В верном будем мы уроне. Что весь строй наш? Малый он.

Мы же, сильные, не кто-то. Не замкнут они ворота.Мы уж там. Пойдет работа. Те извне, те изнутри.Грянем мощным мы тараном. Пусть идут, хоть целым станом.Счет потерян будет ранам. Всех, кто там, на меч бери».

Говорит Фридон: «Яснее стало все. Как быть, виднее.Конь, что был моим, быстрее, чем какой-либо другой.Если б знал, что может статься, будем к Каджи мы врываться,Я б не стал с ним расставаться. В этом скуп, — уж я такой».

Но словами он такими потешается лишь с ними.Вот решеньями своими дело сделали видней.Рады дружеской потехе. Облеклись они в доспехи.Наигравшись в светлом смехе, вот садятся на коней.

Мысль, что встала в Тариэле, так они уразумели,Приведет вернее к цели. Духом все они легки.Разделилось три отряда. В каждом — сто, на радость взгляда.Сердце конское им радо. Закрепляют шишаки.

Вижу их в сияньи этом, По семи идет планетамЛуч, чтоб их овеять светом. Вкруг героев столп огня.Так решенное свершая, едет их семья живая,Всех врагов своих сражая, всех же любящих пьяня.

Вот их образ, вот сравненье: дождь, ниспав на возвышеньяГор, струит свое теченье как разметанный поток, —Но, когда натешась в споре и вдали увидя море,Он расширится в просторе, он спокоен и глубок.

Автандил — огонь стремленья. Смел Фридон, он — дерзновенье.С Тариэлем им сравненья все ж в красе отваги нет.Солнце светит, — где планеты? И в Плеядах гаснут светы.Им теперь хвалы пропеты. Гляньте в бурный ход побед.

Трое врат, и смелых трое. С ними войско небольшое.С каждым сто. Но в этом рое каждый витязем глядит.Ночью спешные разведки в достиженьях были метки.Луч зари скользнул до ветки. В путь. У каждого есть щит.

Раньше ехали нестройно, и как путники спокойно.Страху быть тут непристойно. Замыкается кольцо.Не тревожась, смотрят стражи. Кто они? Занятно даже.Вдруг помчались в город вражий — и забрало на лицо.

Дрогнул каждый конь, пришпорен. Этот бел, а этот черен.Стук копыт. Полет проворен. Все в ворота. Смело в бой.Заиграли барабаны. Звуки флейт и дудок пьяны.В срывах дрогнули туманы, вдруг прожженные трубой.

Тут излился на Каджэти божий гнев. И в солнцесветеВстал пожар. И были плети — раскаленные лучи.В колесе небес, в их круге, зрелись огненные дуги.Пали трупы друг на друге. Смертный сеют сев мечи.

Рубит острый меч, не целя. Как густого полный хмеля,Грозный голос Тариэля и нераненых мертвит.Прах пред смелым вражьи брони. С трех сторон ворвались кони.Топчут в бешеной погоне. К башне быстрый бег их мчит.

Лев Фридон, по вражьим силам пролетевши быстрокрылым,Повстречался с Автандилом. Шлют друг другу звонкий клич.Их набег увенчан славой. Враг разбит. Поток кровавый.«Тариэль где величавый?» Взором где его настичь?

Где он? Скрылся как виденье. К башне замка их стремленье.Там мечей нагроможденье и обломки лезвия.Десять тысяч обороны мертвы. Еле слышны стоны.И стекает, крася склоны гор, кровавая, струя.

Все изранены, избиты, стражи замка с прахом слиты.И врата в него раскрыты. Тут и там, со всех сторон,Где оплот был, былискрепы, ныне смотрят только щепы.«Бурей доблестно-свирепой здесь прошел, конечно, он».

Вот идут готовым ходом. Гул шагов вослед по сводам.Видит, яд сменился медом, и Луне открылся путьК Солнцу. Змей сражен. Смеются токи света. Кудри вьются.Шлем откинут. Нежно жмутся, шея к шее, к груди грудь.

Две звезды, предавшись чарам, поцелуйным светят жаром.Скорбь, Зуаль, с борцом, Муштхаром, сочетались в красоте.Если розы — в окруженье солнцесвета, вдвое рденье.Им под солнцем наслажденье, бывшим долго в темноте.

Розы губ повторно слиты. Стебли пальцев перевитыТут и двое верной свиты, Автандил и с ним ФридонВышли. Трое — побратимы. Вот он, солнца лик любимый.Да пребудут же хранимы те, пред кем глубок поклон.

Нэстан-Джар, друзей встречая, светлым ликом привечая,Блещет солнцем, золотая. Гордый их поцеловал.И с нарядными словами, вот, стоят перед бойцами,Что окончили сердцами подвиг тот, что был не мал.

Тариэля восхваляют. Как победный бился, знают.И себя не умаляют. Всем пристоен звук хвалы.Им оружье послужило. Меч рубил, кипела сила.Их стремленье львиным было. Были против львов козлы.

Триста было их вначале. С честью там сто сорок пали.Хоть Фридону в том печали, все ж и радуется он.Разметалась вражья сила. Всем им, злым, нашлась могила.А уж что сокровищ было, клад не может быть сочтен.

Все, что было быстроного, — мул, верблюд и конь, — их многоВзято. Пышная дорога. Их три тысячи голов.Груз оценят властелины. Гиацинты и рубины.И чтоб блеск вернуть единый, паланкин уже готов.

Шестьдесят бойцов в Каджэти, чтоб хранить твердыни эти,Оставляют. В ярком свете едут ныне в Град Морей.Путь туда не бесконечный, хоть далекий, но беспечный.Фатьму видеть — долг сердечный. Нужно им предстать пред ней.

44. Сказ о том, как отправился Тариэль к Царю Морей и к Фридону