Грань бессмертия (сборник) - Кшиштоф Борунь

Неожиданно я вздрогнул. Чья-то рука коснулась моего плеча. Я резко повернулся. За мной стоял Марио. Повидимому, он только что вошел сюда, причем очень тихо, так как я не слышал ни малейшего шума.

— Вы разговаривали с профессором? — спросил он шепотом.

Я кивнул.

— Сделайте что-нибудь, чтобы мама меня отсюда не забирала, — сказал он умоляюще.

— Это не так просто. Мама имеет право требовать, чтобы ты вернулся домой.

— Я должен остаться здесь. Я нужен Ему, — он показал на аппаратуру за решеткой.

Я чувствовал, что не могу отказать. К тому же у меня родился новый тактический ход.

— Я постараюсь, — искренне сказал я. — Но предупреждаю: возможно, тебе придется дня на два вернуться домой. Самое главное — надо убедить маму остаться в институте до утра. Ты можешь мне сильно помочь.

— Это как же?

— Соглашайся со всем и не мешай мне говорить. А теперь вместе пойдем наверх.

Марио испуганно смотрел на меня.

— Разве профессор запретил тебе видеться с матерью?

Он отрицательно покачал головой. Значит, Боннар говорил правду, что мальчику предоставлена полная свобода действий.

— Ну так нам ничто не мешает, — сказал я, как бы объясняя причину моего вопроса. — Когда мама тебя увидит, она обрадуется, и мы легче добьемся того, чего хотим. Ну как, согласен?

Однако Марио продолжал сомневаться.

— А если она захочет, чтобы я уехал с ней сейчас?

— Я остаюсь здесь, а машину свою я никому не даю. Это мое железное правило. Да и сеньорина Дали тоже, вероятно, не захочет вас везти…

— И камеры продырявлены… Машина стояла у подъезда, а кто-то проткнул у нее шины.

— Так они и с моей машиной могут сделать то же самое, — не на шутку забеспокоился я.

— Нет. Они думают, что вы работаете на да Сильву. Так вы считаете, мама останется?

— Вам пришлось бы идти пешком в «Каса гранде» или в дом дяди. Телефоны не работают, так что попросить автомобиль у да Сильвы не удастся. Сомневаюсь, чтобы твоя мама решилась отправиться ночью, да к тому же еще и пешком… Она будет бояться, как бы ты снова не сбежал.

— И убегу!

— Не говори глупостей! Прежде всего надо действовать спокойно и разумно. Так, говоришь, ты нужен отцу?

— Я должен остаться здесь. Я ему нужен, — у Марио нервно задрожали губы. — Он не может остаться один… Для него это… — он вдруг осекся, словно чего-то опасаясь. — Это мне не кажется. Профессор говорит то же самое. Он сейчас чувствует себя совсем иначе… Уже не думает о… смерти, — докончил мальчик сдавленным голосом.

— О смерти?

Я был удивлен. Правда, из слов Боннара следовало, что Браго не особенно счастлив. Но неужели зашло так далеко?

— Теперь вы понимаете? — прошептал Марио едва слышно.

Молча поднимаясь по лестнице, мы еще издали услышали громкий голос сеньоры де Лима.

— … и тебя уже успели одурачить! — возмущенно кричала она. — Ты всегда был глуп, Эст! Глуп и наивен! Но я-то не дам водить себя за нос! Меня не проведешь!

— Но, Долорес! Прекрати истерику! — послышался голос Альберди. — Ты совершенно не понимаешь, о чем я говорю. Я действительно только что разговаривал с Хозе!

— Ты лжешь! Хозе мертв! А если ты с кем-то и разговаривал, то не с Хозе. Или и ты тоже свихнулся? Что здесь вообще происходит? Где Марио? Вы говорили, сеньорина, что он здоров, нормален… Но я-то знаю, что он тоже бредит отцом. Именно поэтому мне не разрешают увидеться с ним! Вы боитесь, что…

— Не волнуйтесь, — Катарина была удивительно спокойна. — Ваш брат не лжет. Я понимаю, услышанное вами на первый взгляд кажется абсурдом. И я тоже сначала думала так же. Профессор Боннар все вам объяснит…

— Я хочу только найти сына! Меня не обманешь!

— Скорее! — бросил я Марио, таща его за собой.

На лестничной площадке мы едва не столкнулись с Боннаром.

— Куда вы запропастились? — гневно спросил он, испытующе глядя на нас. Потом взял мальчика за руку и подтолкнул к сеньоре Долорес.

— Марио! — радостно воскликнула сеньора де Лима. Подбежав к сыну, она схватила его в объятия и начала осыпать лицо мальчика поцелуями.

Я украдкой взглянул на профессора. Мне показалось, что на его лице появилось что-то вроде волнения, но как только он заметил мой взгляд, его губы скривила уже хорошо знакомая мне неприятная, ироническая улыбка.

События разворачивались совсем иначе, чем я планировал.

— Ну, теперь многое зависит от вашего адвокатского умения, — полунасмешливо бросил мне Боннар.

— Марио! Марио! — всхлипывала сеньора Долорес, не выпуская сына из объятий. — Ты, правда, вернешься домой? Ты не будешь больше убегать? Ну скажи, Марио! Все будет хорошо!

— Да, мама! — сказал мальчик дрожащим голосом.

— Прости меня, дитя мое. Знаю, я плохо относилась к тебе… Теперь все будет иначе… Совсем иначе. Вот увидишь!

— Да, мама… Сеньор адвокат говорил…

Долорес выпустила мальчика из рук и подошла ко мне.

— Сеньор Эспиноза! — схватила она меня за руку. — Я знала, что вы его найдете! Знала! Я никогда этого не забуду!

Я решил тут же воспользоваться обстановкой.

— У меня есть к вам просьба, прошу мне верить и послушаться моего совета, — сказал я многозначительно.

— Конечно, сеньор адвокат. Я хочу только, чтобы Марио вернулся домой.

— Вернется. Самое позднее завтра пополудни вы оба будете дома. А сейчас выслушайте меня спокойно и внимательно. Нам придется взять обратно обвинение против института Барта, а также отказаться от всяких надежд получить деньги, заработанные вашим бывшим мужем, Хозе Браго.

— Да, конечно, — сеньора де Лима кивнула головой, понимающе глядя мне в глаза.

Я понял, что Долорес приняла мои слова как маневр в борьбе с Боннаром, необходимый для безопасности Марио. Может быть, такой оборот дела был бы удобным, но наверняка — не очень честным.

— Не знаю, правильно ли вы оцениваете положение, — решил я подвести ее к тому, что она ошибается. — Я не принадлежу к категории людей легковерных, по должен вам сказать, что вы напрасно обвиняете своего брата во лжи и наивности. Хозе Браго действительно жив, хотя и не в том смысле, в каком мы привыкли это понимать. Живо не его тело, а его личность, его «я», словом то, что принято называть «душой». Впрочем, вам это лучше объяснит профессор Боннар…

— Я понимаю. Все понимаю, — поспешно заверила меня сеньора де Лима.

— Но, мама! Ты не веришь?! — Марио с упреком смотрел на мать.

— Верю, сынок, верю! Может, ты прав. Я еще не совсем понимаю, но… Раз сеньор адвокат говорит и ты тоже… и сеньорина Дали… Сеньор профессор позволил тебе вернуться домой, правда? — неожиданно переменила она тему.