История русского народа и российского государства. С древнейших времен до начала ХХ века. Том I - Петр Рябов

В своей духовной грамоте Дмитрий Донской передавал Владимирское Великое княжество своим детям, как собственную «вотчину». Возможность иных (не из московского княжеского дома) претендентов на него исключалась. И ордынский хан Тохтамыш выполнил просьбу своего вассала, возведя Василия I Дмитриевича (1389–1425) на великое княжение во Владимире (рассчитывая на его помощь в закипевшей борьбе Тохтамыша против Тимура (Тамерлана) – его великого и могущественного повелителя и покровителя). Кроме того, в духовной грамоте Дмитрия Московского говорилось о гипотетической возможности когда-нибудь впоследствии падения монгольской власти над Русью («а переменит Господь Орду», «дети мои не имут выход в Орду платить»). Наконец, в духовной Дмитрия говорилось о том, что, в соответствии с лествичным правом, после смерти его старшего сына Василия, князем Московским должен стать брат Василия Юрий. (Впоследствии именно этот пункт духовной грамоты вызвал многолетнюю опустошительную борьбу за власть над Северо-Восточной Русью среди сыновей, внуков и правнуков Дмитрия Ивановича).

Эпоха, последовавшая за Куликовской битвой, стала эпохой культурного подъёма и пробуждения национального самосознания в Северо-Восточной Руси, эпохой Феофана Грека и Андрея Рублёва, эпохой Сергия Радонежского и Стефана Пермского, эпохой расцвета монастырей (религиозным центром Московии стал Троицкий монастырь, основанный Сергием), эпохой появления таких выдающихся литературных произведений, как «Задонщина» и «Сказание о Мамаевом побоище». С середины XIV века возникает и крепнет в общественном сознании идея борьбы православных не только против «латинян», но и против «басурман», «агарян-сыроедцев» – татар, и эту идею даже начинают понемногу поддерживать некоторые наиболее смелые и проницательные церковные иерархи (например, пылкий епископ Нижнего Новгорода Дионисий), вовремя оценившие и упадок Сарая, и подъём Москвы. После Куликовской битвы Золотая Орда слабеет (через десять лет великий и страшный Тамерлан уничтожит её, попросту стерев с лица земли), и её наследница Москва продолжит свое усиление.

Помимо победы над Тверью, строительства (в 1366–1367 годах) каменной крепости в Москве и битвы на Куликовом поле, правление Дмитрия Донского ознаменовалось ещё тремя важными событиями – предвестниками новых тенденций в истории Залесской Руси. Первым была многолетняя борьба властного и своенравного князя за полное господство над церковью. Он изгнал из Москвы назначенного в Константинополе преемника Алексия – учёного книжника митрополита Киприана и пытался посадить на митрополичью кафедру своего духовника Митяя, но натолкнулся на дружное и мощное сопротивление как русской церковной иерархии (во главе со знаменитым Сергием Радонежским, недолюбливавшим властного московского князя и близким к его двоюродному брату, главному герою Куликовской битвы, князю Владимиру Андреевичу Храброму Серпуховскому), так и константинопольского патриарха. Ещё не пришло время для полного порабощения церкви деспотической княжеской властью. Дмитрий не понял этого, поспешил и, опережая своё время лет на полтораста, проиграл в борьбе против церкви, оставшись в истории со слегка испорченной репутацией. Даже почетное прозвище «Донской» и громкая победа над Мамаем не позволили ему быть канонизированным вплоть до 1988 года (церковь хорошо помнила причинённые ей обиды и совершённые над ней насилия).

Вторым важнейшим и весьма зловеще многозначительным событием было полное упразднение в 1374 году городского самоуправления в Москве. Хотя рост княжеского самовластия был не совместим с вечем, по словам современного историка Ю.В. Кривошеева, в ходе городских антиордынских движений и восстаний конца XIII – начала XIV веков в Залесской Руси, «мы видим, как и в прежнее время, единую городскую общину, сплочённую клятвенным обещанием, грозную для врагов, посягавших на их независимость». Веча созывались во время восстаний в Ростове, Переяславле, Твери, Ярославле. Но к концу XIV века, по мере укрепления власти московского князя, вечевые собрания в городах прекращаются повсеместно, возникая уже не регулярно, а лишь в редких и экстремальных случаях. Как пишет Ю.В. Кривошеев: «вече этих лет – уже в основном собрание городского непривилегированного населения в момент безвластия или безвременья». (Как, например, в 1382 году, во время нашествия Тохтамыша, когда князь Дмитрий Донской в панике бежал из Москвы, и власть в городе на несколько дней перешла в руки народного веча). Представителем горожан, главой ополчения, человеком, связывающим местное самоуправление с князем, был тысяцкий – либо избираемый вечем, либо назначаемый князем с согласия веча, для командования военными силами, судопроизводства, распределения податей. По словам Ю.В. Кривошеева: «Сила тысяцкого состояла в том, что он мог опереться на широкие слои горожан». Должность тысяцкого часто передавалась от отца к сыну (в Москве она принадлежала боярскому роду Вельяминовых). Должность тысяцкого и само вече были упразднены в 1374 году Дмитрием, а тысяцкий и боярин Иван Вельяминов был вскоре в назидание всем публично казнен. (Это была первая на Руси публичная казнь – предвестник многих будущих). Так возвышение Москвы и укрепление княжеской власти шло параллельно с уничтожением последних остатков вольных вечевых институтов.

Третьим событием было систематическое отбирание Дмитрием Донским земель у своих ближайших родственников. Так у своего двоюродного брата – князя Владимира Андреевича Храброго Серпуховского (главного героя Куликовской битвы и полководца, успешно дававшего отпор нашествию самого Тохтамыша) он отобрал его города Дмитров и Галич. Дмитрий также захватил город Стародуб на Клязьме, выгнав тамошнего князя из его вотчины.

Взаимоотношения как между князьями разных княжеств, так и внутри московского великокняжеского дома (снова разросшегося после поголовного вымирания в ходе «чёрной смерти» 1350-х годов) существенно меняются. Великие князья Тверской и Рязанский обретают статус «младших братьев» (вассалов) Московско-Владимирского князя. Независимость уделов всё ещё сохраняется, так же как и право отъезда бояр – вассалов к другим князьям. Но неуклонно и постоянно удельные князья оказывались во всё большем подчинении у великого князя Владимирско-Московского. Нередко, покупая или попросту отнимая у соседних князей их княжества, московский князь «милостиво» оставлял их управлять ими, но уже не как независимых правителей, а как своих слуг. Умирая, очередной московский князь основную часть своих богатств и земель завещал своему старшему сыну, тогда как остальным его детям доставалось совсем немного (да и то вскоре отбиралось у них новым наследником – хорошо ещё, если они успевали унести ноги в Литву, а не умирали под арестом, от яда или на плахе).

Так, параллельно с территориальным ростом Московского княжества происходил рост власти князя Московского по отношению к своим братьям, боярам, горожанам и крестьянам. Первый среди равных превращался в единственного и самовластного правителя, по-хански взирающего на всё население, как на собственных слуг. Прежние князья убегали или были вынуждены стать «подручниками» московского князя. Земли Москвы начинали зловещим образом окружать со всех сторон территорию соседей: Тверского и Рязанского княжеств, вызывая понятную тревогу у их князей и населения. В то время как другие княжеские роды разрастались численно (что вело к дроблению их уделов и внутренним распрям), московский княжеский род консолидировался, всё более передавая от отца к старшему сыну основные владения (с ущербом для прочих братьев). Передача же власти от отца к сыну, будучи сначала делом случайности (из-за чумы), сама постепенно превращалась в традицию, устраняя от власти боковые ветви наследников.

К концу XIV века Русь начинает постепенно оправляться от ударов, нанесённых Ордой. В 1360-е – 70-е годы на Руси в нескольких княжествах даже возобновляется чеканка своей монеты, и прекращается «безмонетный период» (XII–XIV века). В середине XIV века на Руси насчитывалось около 130 городов, причём 55 из них – в Залесской Руси, и несколько больше – в Литовской Руси. Возрождаются некоторые ремесла и торговля. Помимо Балтийской торговли – через Новгород, возобновляется Черноморская торговля – через Сурож (Судак) и Кафу в Крыму (то есть через посредство купцов-генуэзцев, владевших этими крепостями и контролировавших Черноморско-Средиземноморскую торговлю). Из Руси на юг везли меха, рабов и воск, а на Русь – пряности и шёлк. По словам Б. Кагарлицкого: «Можно сказать, что татары… были посредниками, поддерживавшими связи (Руси – П.Р.) с Италией и Грецией. Другое дело, что политическую цену за это посредничество приходилось платить весьма большую. В отличие от времён величия Киева, новая Россия, формирующаяся под контролем ордынских ханов, уже не господствует на своих торговых путях. Господствующее положение принадлежит немцам на севере, итальянцам и татарам на юге». Эта социально-экономическая отсталость и зависимость, оторванность от морей будет причиной последующего нарастающего отставания Руси от Европы, её полуколониального статуса в мировом сообществе и мучительных попыток страшным рывком преодолеть такое положение дел.