Доктор Боб и славные ветераны - Анонимные Алкоголики

Вот таким было мое вступление в АА. Нигде поблизости еще не проводились собрания. Но я оставался трезвым, и все, что я говорил, было: “Спасибо Тебе”, все время, час за часом. Когда я был трезвым уже восемь недель, они помогли четверым людям в Янгстоуне собраться вместе. Эти четверо протрезвели в кливлендском госпитале и госпитале Питтсбурга — двое мужчин и две женщины. Они что‑то говорили об Оксфордской группе, и немного о докторе Бобе и Билле. И читали молитву “Отче Наш”.

Они все работали, — рассказывает Норман. — Позже один из этих мужчин подошел ко мне и сказал: “Я хочу тебе кое‑что сказать, слепая старая задница. У тебя не больше желания оставаться трезвым, чем у человека с луны. Единственная причина, по которой ты сюда ходишь — это желание познакомиться с этими людьми, чтобы попрошайничать. Самое лучшее для тебя, это убраться отсюда к черту”.

Это было мое первое собрание АА. Я вернулся назад на свой матрас, лег и сказал: “Я напьюсь, пойду и убью этого мерзавца. Я убью его жену, потом я убью его самого. Нет. Не так. Я убью всех этих чертовых АА–евцев”.

Затем что‑то сказало мне: “Иди туда, и ходи туда регулярно. И не принимай никакой материальной помощи ни от кого из них”».

И он никогда не принимал — ни за работу, ни за поездки для выступлений на собраниях, ни за что‑либо другое. Кстати, когда в 1940 году Норман в конце концов получил работу, связанную с помощью другим слепым людям, он начал отдавать десять процентов из своей зарплаты на оплату поездок для выступлений, на проведение собраний и другие расходы АА.

«Я приехал на собрание в Королевской школе в 1940 году — и там я впервые встретился с доктором Бобом, — рассказывает Норман.

— Как вы сюда добрались, — спросил меня доктор Боб.

— Я приехал на автобусе.

— Мы отвезем вас обратно, — сказал он.

— Нет, не надо. Я доберусь обратно так же, как приехал сюда.

— Вы чертовски независимый, — сказал он мне.

Он был действительно очень дружелюбным, но очень энергичным, — рассказывает Норман, который спустя пять лет вновь обрел свою жену и семью. — Я не мог его видеть, и это делало меня немного стеснительным и замкнутым. Поначалу мы просто не сошлись по своим личным качествам.

Билл Уилсон был мягким и тихим, — говорит Норман. — Я всегда чувствовал спокойствие и душевный покой в комнате, где был Билл. Но внутри Билл был двигателем работы. А доктор Боб всегда говорил: “Не разбазаривай себя. Отдай себя другим”.

Боб был прекрасным человеком. Он возвращал вас к реальной жизни, спускал с небес на землю, скажу я вам. Позже я рассказывал ему истории о своей работе, и он смеялся до упаду. Его жена хотела усыновить меня, как своего ребенка. Доктор Боб садился рядышком и слушал, но разговор вела она».

XIV. АА и госпиталь Св. Томаса

Ни доктор Боб, ни сестра Игнатия не помнят точно, когда они впервые заговорили о лечении алкоголиков в госпитале Св. Томаса. Они обсуждали эту возможность довольно долго, и доктор Боб относился к ней все серьезнее, по мере того, как ситуация в Городском госпитале ухудшалась.

«Мы часто обсуждали проблемы алкоголизма и трагедии, происходящие из‑за неумеренного питья», — рассказывает сестра Игнатия, говоря, что она никогда не могла понять, почему она должна отказывать одному алкоголику, находящемуся на грани белой горячки, и принимать другого, с пробитой головой. Оба были больны, и оба нуждались в помощи.

Она вспоминала, что все, что они могли сделать для человека, находящегося в состоянии сильного опьянения, это вызвать полицию, потому что в противном случае он мог попасть в аварию. Кстати, она могла назвать пять человек, которые попадали в «невероятные аварии», а позже пришли в АА. Среди них были двое из самых ранних участников, Билл В. Х. и Дик С.

Столкнувшись с подозрительностью алкоголиков, сестра Игнатия научилась тому, как следует помогать алкоголикам и стала любимым другом АА.

«Я полагаю, доктор, должно быть, размышлял об этом в течение какого‑то времени, — рассказывает сестра Игнатия. — Однажды была авария, когда пьяный водитель стал причиной столкновения трех или четырех машин. Некоторых пострадавших доставили в Городской госпиталь, а некоторых к нам, и мне кажется, именно тогда я сказала доктору: “Не грустно ли, что никто ничего не может сделать для этих людей до того, как они попадут в подобную аварию?”

Он ответил: “Что ж, мы пытаемся как‑то помочь этим парням. Мы работаем над одной идеей. Мы пока продвинулись не очень далеко, но мы пытаемся”. Я не помню точно, что он еще сказал, но это было сочетание медицинского и духовного.

Затем, в один прекрасный день, к моему полному изумлению, доктор Боб рассказал мне о своей собственной проблеме с пьянством, — рассказывает сестра Игнатия. — Я с трудом могла в это поверить, поскольку я никогда не видела доктора в состоянии опьянения. Он рассказал мне о своих контактах с Оксфордской группой, и о том, как после посещения собраний он оказывался с Библией в одной руке и стаканом в другой. Он считал, что его встреча с Биллом произошла по воле провидения, и кратко описал все то, чего удалось достичь с 1935 по 1938 годы».

Сестра Игнатия, тем не менее, отчетливо помнит день, когда доктор Боб пришел в госпиталь Св. Томаса после того, как в другом госпитале ему недвусмысленно указали «искать где‑нибудь в другом месте прибежище для своих трясущихся пациентов. Я никогда раньше не видела доктора в таком подавленном настроении, как в тот памятный день. Я подумала, что он болен, но вскоре я узнала, почему он был так обескуражен.

Доктор Боб объяснил, в чем проблема, но я опасалась принять алкоголика, — рассказывает сестра Игнатия. — Как раз незадолго до этого я приняла в госпиталь алкоголика, поместила его в отделение общей медицинской помощи, получив от него обещание не шуметь и не создавать каких‑либо проблем. На следующее утро руководитель ночной смены сказал мне прямо и откровенно, что в следующий раз, если я приму кого‑нибудь в состоянии белой горячки, мне следует быть готовой к тому, чтобы самой не спать всю ночь и бегать за ним по коридорам.

Естественно, я была довольно сильно напугана тем случаем, и когда доктор Смит попросил меня поместить в госпиталь этого пациента, у меня все немного тряслось внутри. Но он уверил меня, что он сам проследит, чтобы пациент не создавал никаких проблем, и тогда я согласилась попробовать.

Я была довольно‑таки горда собой на следующее утро, потому что не услышала никаких серьезных замечаний от руководителя ночной смены. Затем доктор спустился вниз и сказал: “Сестра, Вы ничего не имеете против того, чтобы поместить моего пациента в частную палату? К нему должны прийти навестить несколько человек, и они хотели бы поговорить с ним наедине”.

Я сказала: “Доктор, у нас нет даже свободных кроватей, а частных палат еще меньше, но я попробую сделать что‑нибудь, что смогу”. Я прошлась по палатам, чтобы узнать, кто выписывается домой. Наконец я случайно подумала о “комнате для цветов”. Я даже не была уверена, что дверь достаточно большая, чтобы внести кровать, но кровать влезла, слава Богу. В общем, мы затолкали туда кровать, и пациент был очень доволен — потому что после того, как пришли эти люди и поговорили с ним, он забыл обо всем на свете.

Мы были довольно сильно поражены, когда увидели людей, которые к нему пришли, — говорила сестра Игнатия. — У меня была мысль, что все они будут довольно…, в общем, я не знала, чего ожидать. Но они оказались очень респектабельными людьми. Я не могла поверить, что они были алкоголиками. Я спросила их об этом позже, и они все сказали, да, они были алкоголиками. Их было, должно быть, четверо или пятеро. Они как бы делили время своих посещений, чтобы не приходить всем одновременно.

Доктор довольно подробно объяснял мне все, что касалось сроков пребывания в госпитале и методов лечения».

Это был август 1939 года. Доктор Боб не только не мог вспомнить, какая была политика в госпитале Св. Томаса в то время, но даже не помнил, спрашивал ли он их об этом вообще. Тем не менее, за период с того дня и до его смерти 4800 пациентов были приняты в Св. Томас, и прошли у него лечение.

Доктор Боб и сестра Игнатия начали работать все более и более тесно осенью 1939 года, принимая на лечение алкоголиков в госпиталь Св. Томаса. Была, тем не менее, одна вещь, которая ее беспокоила. Анонимные Алкоголики, казалось, были довольно тесно связаны с Оксфордской группой.

«В то время я опасалась, что мы можем оказаться вовлеченными в какую‑то религиозную секту», — вспоминала сестра Игнатия. Поэтому она попросила недавно рукоположенного священника, Отца Винсента Хааса, побывать на собрании и выяснить, что там происходит.

Они познакомились всего за несколько дней до этого, когда сестра попросила его поговорить с алкоголиком, у которого была беременная жена. Он попытался, но через час тот человек спросил: «Вы когда‑нибудь напивались неделю подряд?»