Сосны. Последняя надежда - Блейк Крауч

– Мне жаль, что Алисса… – начал было Бёрк, но безопасник уже вышел из комнаты.

Итан нагнулся и поднял с пола ключ и пластиковую карточку.

Коридор был пуст.

На полпути вниз по лестнице шериф услышал звук – очень хорошо знакомый ему с тех пор, как он побывал на войне. Стреляли из крупнокалиберного пулемета – как будто смерть исполняла партию на барабанах.

К тому времени как Бёрк достиг Уровня 1, шум стал невыносимым. Люди покидали свои рабочие места, выбегали из жилых помещений… Остановившись у двойных дверей без каких-либо надписей и табличек, Итан провел пропуском через считыватель. Двери открылись. Мужчина вошел в тесную кабину лифта, вставил ключ в замок на контрольной панели и повернул его. Единственная кнопка замигала. Шериф нажал ее, двери закрылись, и грохот пулемета начал постепенно стихать вдали. Итан подумал о своих родных, и страх за них распустился в его животе, словно цветок из битого стекла.

Двери отворились.

Он вошел в жилище Пилчера.

Проходя через кухню, Бёрк услышал шкворчание жарящегося мяса. В воздухе витали запахи чеснока, лука и оливкового масла. Видимо, в тот момент, когда в комплекс ворвались аберы и поднялась тревога, шеф-повар Тим был за работой: тщательно сервировал завтрак своего босса, украшая фарфоровую тарелочку сложным узором из капелек красного соуса, выдавленного из пакетика.

Двинувшись по коридору к кабинету Дэвида, Итан проверил, заряжен ли Аланов «глок», и с радостью отметил, что патрон уже в стволе.

Не озаботившись постучаться, шериф открыл дверь в кабинет Пилчера и вошел.

Хозяин апартаментов сидел на одном из кожаных диванов, повернувшись лицом к экранной стене и закинув ноги на кофейный столик из древесины акации. В одной руке он держал пульт дистанционного управления, в другой – бутылку с чем-то коричневым и явно хорошо выдержанным. Левая сторона стены показывала кадры с камер в Заплутавших Соснах. Правая – данные наблюдения внутри убежища.

Итан подошел к дивану и сел рядом с Пилчером. Он мог сломать этому человеку шею. Мог забить его до смерти или задушить. Единственное, что его действительно останавливало, – это мысль, что смерть Дэвида принадлежит жителям города. Бёрк не мог похитить ее у них. Только не после того, что сделал с ними этот человек.

Босс оглянулся. Его лицо было покрыто глубокими царапинами, из которых все еще сочилась кровь.

– С кем это ты сцепился? – спросил Итан.

– Сегодня утром мне пришлось отпустить Теда, – вздохнул Дэвид.

Бёрк ощутил острый приступ ненависти. От Пилчера пахло выпивкой, он был одет в черный атласный халат, а волосы его были взъерошены. Он протянул шерифу бутылку.

– Нет, спасибо, – отказался тот.

На одном из экранов Итан увидел частые вспышки пулеметных выстрелов. Крупнокалиберные пули косили аберов в тоннеле.

На другом – орава тварей на Главной улице вяло поедала трупы людей, убитых прошлой ночью. Животы у аберов были раздуты от обилия пищи.

– Вот так все заканчивается, – тихо произнес Пилчер.

– Ничего не заканчивается – кроме тебя, – возразил Бёрк.

– Я тебя не виню, – заявил вдруг босс.

– Винить меня? За что?

– За твою зависть.

– И кому именно я, по-твоему, завидую?

– Мне, конечно. Тому, каково это – сидеть вот здесь за этим столом. Быть… создателем всего этого.

– Ты думаешь, что все было ради этого? Что мне нужно твое место?

– Я знаю, что ты искренне веришь, что хотел дать людям истину и свободу, но истина в том, Итан, что в этом мире нет ничего, кроме власти. Власти убивать и власти миловать. – Дэвид махнул рукой в сторону экранов. – Управлять жизнями. Делать их лучше или хуже. Если Бог когда-нибудь существовал, то, кажется, я знаю, как он должен был себя чувствовать. Люди требуют ответов, с которыми не в силах совладать. Люди ненавидят его, даже когда наслаждаются безопасностью, которую он даровал им. Думаю, я наконец понял, почему Бог ушел прочь и предоставил миру заниматься самоуничтожением. – Пилчер улыбнулся. – И когда-нибудь ты это тоже поймешь, Итан. После того как некоторое время сидел за этим столом, ты поймешь, что эти люди в долине не такие, как ты и я. Они не смогут совладать с тем, что ты рассказал им вчера вечером. Ты сам увидишь.

– Может, да, а может, и нет. В любом случае они заслуживали того, чтобы узнать правду.

– Я не говорю, что все было идеально. Или даже что все было честно. Но до того, как ты пришел, Итан, все работало. Я защищал этих людей, и они вели жизнь, настолько близкую к нормальной, насколько вообще было возможно. Я дал им прекрасный город и возможность верить в то, что все так, как и должно быть.

Пилчер сделал глоток прямо из горлышка бутылки и продолжил:

– Твой фатальный провал, Итан, заключается в том, что ты ошибочно считаешь, будто все люди такие же, как ты. Что у них есть твоя отвага, твое бесстрашие, твоя сила воли… А на самом деле ты и я – исключение; мы скроены из одной материи, а все прочие – из другой. Даже мои люди в этом комплексе борются со страхом. Но не мы с тобой. Мы знаем истину и не боимся посмотреть ей в глаза. Между нами только одно различие: я осознаю этот факт, а тебе еще предстоит усвоить его – медленно, болезненно, великой ценой человеческой жизни. Но когда-нибудь ты вспомнишь этот разговор, Итан. Ты поймешь, почему я сделал то, что сделал.

– Я никогда не пойму, почему ты отключил ограду. И почему ты убил свою дочь.

– Поймешь, когда будешь править достаточно долго.

– Я не собираюсь править.

– Нет? – Пилчер рассмеялся. – Как ты думаешь, что там, внизу? Плимутская скала?[5] Ты намерен написать конституцию? Учредить демократию? Мир за оградой слишком жесток, слишком враждебен. Городу требуется сильный лидер.

– Почему ты отключил ограждение, Дэвид?

Старик сделал еще глоток виски.

– Без меня в этом мире не существовало бы сейчас человека как вида. Мы здесь благодаря мне и только мне. Моим деньгам. Моему гению и моему предвидению. Я дал им все.

– Почему ты это сделал?

– Можно с тем же успехом сказать, что я создал этих людей. И тебя тоже. И тебе еще хватает наглости спрашивать…

– Почему?

В глазах Пилчера внезапно вспыхнула необузданная ярость:

– Где они были, когда я открыл, что человеческий геном распадается? Что человечество исчезнет за несколько поколений? Когда я построил тысячу анабиозных камер? Когда прокопал тоннель в сердце горы и забил ковчег площадью в пять миллионов квадратных футов достаточным количеством припасов, чтобы заново отстроить последний город на свете? И уж если речь об этом, Итан: где был ты?!